Сергей Сеничев - Диагноз: гений. Комментарии к общеизвестному

• Название: Диагноз: гений. Комментарии к общеизвестному
• Автор: Сергей Сеничев
• Жанр: Публицистика

---

Дар, конечно, даром, но он ведь как конь — его сначала поймать нужно. Потом взнуздать да объездить. Спросите у любого жокея, во что гарцевание обходится — он расскажет про то, чего со стороны не видно…

Возвращаясь же к Некрасову: Николай Алексеевич обладал поистине феноменальной памятью. Он «мог прочесть наизусть любое из своих стихотворений, когда бы то ни было сочиненных, и как бы оно ни было длинно, он не останавливался ни на одной строфе, точно читал по рукописи», — вспоминала Панаева.

Авдотью Яковлевну можно, конечно, заподозрить в некоторой тяге к мифотворчеству — все же гражданская жена с 15-летним стажем. Но даже если она и приврала — приврала не шибко. Некрасовскую способность к безукоризненному запоминанию даже чужих стихов подтверждает целый ряд источников. Впрочем, уникальная память — одна из базовых характеристик многих одаренных личностей, и мы просто обязаны посвятить ей отдельную подглавку…

Чудеса памяти

Рассказывали, что КИР, МАКЕДОНСКИЙ и ЦЕЗАРЬ знали в лицо и по имени каждого из своих солдат.

То есть примерно по 30 тысяч на брата…

А НАПОЛЕОН будто бы помнил не только имена солдат и офицеров, а также год и месяц совместной службы, но зачастую мог безошибочно назвать и полк — да чего там полк: батальон, в котором состоял его бывший сослуживец…

А ФЕМИСТОКЛ будто бы лично знал каждого из 20 тысяч жителей Афин…

А СЕНЕКА мог повторить 2000 не связанных между собой слов, услышав их всего раз…

А АВИЦЕННА уже в десять лет знал наизусть Коран, а книги не читал — просто перелистывал…

И все это несколько смахивает на нечаянные — или как уж оно там — преувеличения. В конце концов, мифотворчество всегда было столь же неотъемлемой функцией историков, как и собственно летописание. Но история-матушка сохранила и свидетельства, не поддающиеся нашему с вами освистанию.

Доподлинно известно, например, что ЭЙЛЕР помнил шесть первых степеней всех чисел до ста. Чтобы представить себе, о чем речь, просто засеките, сколько времени уйдет у вас на только вычисление хотя бы квадрата любого двузначного числа…

А не математик ШАТОБРИАН утверждал, что «выучил наизусть таблицы логарифмов: видя число в геометрической прогрессии, я вспоминал показатель его степени и наоборот»… И сомневаться в этом сложно хотя бы уже потому, что это не единичный в истории случай: по памяти же пользовался таблицей логарифмов и академик ИОФФЕ. Думается, это непостижимо уму даже тех из нас, у кого таблица умножения от зубов отлетает…

Мы тут о некрасовской памяти толковали… Декламировать наизусть в каком угодно количестве не только свои, но и чужие стихи умел и МАЯКОВСКИЙ. Чуковский рассказывал, что раз на прогулке Владимир Владимирович потряс его, прочитав ВСЕ стихотворения из третьей книги Блока — «страницу за страницей, в том самом порядке, в каком они были напечатаны там»… В связи с чем совершенно иное звучание приобретает ответ поэта на провокацию одного из слушателей: «Часто ли вы заглядываете в Пушкина?» — «Никогда не заглядываю. Пушкина я знаю наизусть»…

Никогда не заучивал стихов СТЕЙНИЦ — он просто запоминал их навсегда с первого прочтения…

ШОСТАКОВИЧ страницами декламировал на память рассказы любимого Зощенко…

ГАРШИН знал наизусть всего Фофанова. Не оттого, что был его поклонником — просто «потому что раз прочел»… Уникальная память была его проклятьем. Он до мельчайших деталей помнил всё, что происходило с ним в болезненные периоды. Целых два часа перед смертью, пока не лишился сознания, рассказывал он друзьям о том, что испытывал до и во время ставшего роковым прыжка в лестничный пролет…

Слово в слово — целыми страницами — мог цитировать прочитанное годы назад ПРЖЕВАЛЬСКИЙ. В юности еще «ему всегда ясно представлялась и страница книги, где был ответ на заданные вопросы, и каким шрифтом она напечатана, и какие буквы на геометрическом чертеже, и сами формулы со всеми их буквами и знаками»…

Десятилетия спустя мог вспомнить в книге страницу и даже абзац с какой-либо подробностью ФЛОБЕР…

АМПЕР до старости помнил наизусть статьи из прочитанной им в детстве «Энциклопедии»…

Томами мог заучивать стихи ТЕСЛА. Рассказывали, что он унаследовал этот дар от своей малограмотной матери…

ВАГНЕР дирижировал симфониями Бетховена по памяти… Повторим: сим-фо-ни-я-ми!.. Это значит свыше ста партий — одновременно — в одной голове…

ГОРОВИЦ знал наизусть чуть ли не всю существующую музыку — «не только сонаты Бетховена, но и оперы и квартеты Брамса»…

Живший за столетие до него АЛЬКАН не прославился как пианист-виртуоз лишь благодаря своей патологической застенчивости, больше напоминающей одну из форм сумасшествия. При этом есть сведения, что маэстро хранил в голове всю фортепианную литературу…

АЛЕХИН позволял себе играть одновременно с сорока соперниками. «Не он один» — скажете вы. ВСЛЕПУЮ? — уточним мы…

Известно, что в начале 20-х будущий чемпион мира служил в Московском Центррозыске. Но кем — ходячей памятью столичного сыска. Изучив уцелевшие учетные журналы царской полиции, он знал (помнил) не только особые приметы ТЫСЯЧ уголовников — каждый их шрам, каждую родинку. И в обязанности величайшего из русских шахматистов входило опознание задержанных…

Потрясающей памятью был наделен ГИТЛЕР: мог с легкостью воспроизвести любую несущественную деталь из когда-либо прочитанной книги, бережно сохранял в памяти фамилии авторов и имена героев (особенно любимого Фенимора Купера). Однажды чуть ли не слово в слово повторил текст инструкции по изготовлению велосипедов, с которой ознакомился аж в 1915 году… Возможно, дело в уникальной зрительной памяти. Ведь начинался-то юный Шикльгрубер как неплохой рисовальщик…

К художникам, в общем, переходим.

Упомянув в разговоре случайно увиденное лицо, ФЕДОТОВ мог взять карандаш и тут же нарисовать его портрет — «на клочке бумаги», как уточняется…

ГЕ: «Петр i допрашивает царевича Алексея Петровича в Петергофе» — помните? (просто интереса ради: зажмурьтесь и воспроизведите восемь слов названия картины) Интерьер у них за спиной с фотографической точностью воспроизводит обстановку изображенной на картине реальной комнаты. Между тем Николай Николаевич видел ее лишь однажды. А его собственное уточнение просто ошеломляет: «Я в голове, в памяти принес домой весь фон картины с камином, с карнизами, с четырьмя картинами голландской школы, со стульями, с потолком и освещением, — был всего один раз в этой комнате, и был умышленно один раз, чтобы НЕ РАЗБИВАТЬ впечатления, которое я вынес»…

Доведший свой зрительный аппарат до совершенства АЙВАЗОВСКИЙ практически все картины писал по памяти. Он гордился тем, что сочинял их «как стихи»…

Нельзя сказать, чтобы не доверял памяти и ШИШКИН, однако известно, что великий пейзажист целые лета проводил в фотосессиях, а за мольберт вставал лишь поздней осенью, ближе к зиме. В результате каждая сосновая иголочка на его полотнах была именно сосновой, а всякий липовый листочек — именно липовым, и т. д. Иван Иванович даже Репину пенял: что же это, дескать, брат, это у тебя — плоты из бревен, а из каких черт их разберет! Очень обстоятельный был живописец. Писать просто бревна было, на его взгляд, не слишком непрофессиональным подходом…

Однажды издатель заказал ДОРЕ рисунок какой-то альпийской местности с очень уж глянувшейся ему фотографии. Доре кивнул и ушел, забыв взять снимок. А наутро принес его совершенную копию…

Музыкальная память МОЦАРТА легендарна, и упоминать о ней как-то даже ни к чему. Но случай с Моцартом — явление далеко не из ряда вон выходящее.

С ранних лет легко воспроизводил на рояле (или роялИ, если по-тогдашнему) и других «попадавшихся под руку инструментах» услышанную единожды мелодию СКРЯБИН…

РАХМАНИНОВ играл по памяти любое слышанное им раз произведение так, будто оно было им тщательно разучено. Известна забавная история: Танеев ждал в гости Глазунова — тот вез показать ему какой-то из своих свежих опусов. Обожавший розыгрыши Сергей Иванович спрятал в соседней комнате своего случившегося тут же студента Рахманинова, и едва Глазунов закончил исполнение, явившийся на зов учителя Сергей Васильевич воспроизвел услышанное минуту назад нота в ноту. На Александра Константиновича, который и сам славился феноменальным музыкальным слухом и памятью (с легкостью восстанавливал — не восполнял, а вот именно восстанавливал громадные куски утраченной партитуры) это произвело потрясающее впечатление…