Илья Штемлер - Таксопарк

• Название: Таксопарк
• Автор: Илья Штемлер
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1980

Роман о работниках сферы обслуживания большого современного города — таксистах. Главные герои романа — молодой директор парка Тарутин и шофер первого класса Сергачев. Роман насыщен производственными, личными коллизиями, в которых переплетаются судьбы людей разных возрастов. Центральная идея романа — утверждение морали нашего социалистического общества.

---

Бар был оформлен со вкусом. И грек этот, видно, парень деловой. Интересно, что он тогда просил для своей машины, иных каналов связи с ним Тарутин не предполагал — наверняка просил о какой-нибудь услуге. И Тарутин ему отказал, как отказывал всем подобным просителям, наживая себе недругов, включая в их число весьма влиятельных в городе людей… Ну, теперь-то этот Янакопулос в него вцепится.

Бармен направлялся к ним с заставленным подносом.

— Напрасно беспокоитесь, — проговорил ему навстречу Тарутин. — Горячего кофе и по рюмочке коньяка.

— Вы мои гости. А гостей приятно угощать. Так воспитала меня моя мама Мария Янакопулос.

— Верно, Жора, — дерзко вступила Вика. — Попробуем и коктейль. И апельсины… Сигареты не забыли, молодец. Только Андрей Александрович курит «Беломор».

— «Беломор» не держим, — с достоинством ответил бармен.

В зале появлялись все новые и новые молодые люди. И каждого встречали громким хохотом и шутками. Со стороны многие шутки звучали неостроумно — обычные банальности, но, судя по всеобщему хохоту, это был тот случай, когда людей объединяли годы общения и каждая фраза имела под собой забавную, известную только им историю… Уют полупустого зала был нарушен — сдвинутые в общий ряд столы, казалось, слили на одно лицо всех этих парней и девушек…

— Ребята, ребята… Внимание! — в который раз пытался призвать к порядку приятелей тот самый красивый парень. — Тихо! Или я что-нибудь разобью!

Георгий Янакопулос, который в этот момент обходил стол с подносом коктейлей, остановился.

— Этого делать не надо, родной. Сейчас с посудой в нашем тресте очень трудно. — И бармен улыбнулся Тарутину и Вике.

— Тебе хорошо здесь? — спросила Вика.

Тарутин моргнул в знак полного удовольствия. Ему действительно стало как-то светлее на душе от соседства шумной компании, так напоминающей далекие годы.

— А мне печально, Андрей. Я бы хотела быть с ними.

— Не печалься. В их компании явно не хватает дам…

— О… — Вика шутливо погрозила пальцем. — Ты разговариваешь со мной все с меньшим почтением… «Не жена, а так просто»?

Тарутин помешал в бокале соломинкой и втянул в себя студеную густую жидкость с резким привкусом коньяка.

— По-моему, ты сама дала понять этому буфетчику… своим тоном.

Бармен вновь приблизился к Тарутину и Вике. Ловким движением он снял с подноса хрустальный вытянутый графин и поставил его на стол.

— Только для друзей. — Он поднял вверх толстый палец в знак особого удовольствия. — Королевский напиток!

Тарутин не успел возразить, как в рюмку полилась тягучая коричневая патока.

— Ну-ка, ну-ка! Попробуем. — Вика протянула рюмку бармену, в нетерпении прищелкивая языком, и, пригубив, в восторге прикрыла глаза. — Георгий! Вы волшебник!

Тарутину ничего не оставалось делать, как присоединиться к Вике и попробовать напиток. Действительно, было очень вкусно. И он медленно, смакуя, опорожнил рюмку.

— Ну?! — победно воскликнул бармен. — Через полчаса у вас будет превосходное настроение.

Тем временем компания наконец угомонилась. Высокий красавец был избран тамадой.

— Друзья! У нас сегодня знаменательный день, верно? Годовщина окончания института. Срок небольшой. Но у него есть свои преимущества…

— Отсутствие всякого имущества! — выкрикнули с конца стола.

— Тихо, Пузырь. Я и так, качаясь, бреду по мысли, а ты еще сбиваешь… Да, есть преимущество — мы пока утром замечаем солнце, а ночью луну.

— Мы ночью спим, — хихикнула девушка с высокой прической.

— А он не спит, он молодожен, — вновь вставили с конца стола.

— Дайте по шее Пузыреву, кто там ближе? — вмешался паренек в очках.

— Да. Молодожен. И стираю пеленки между делом, — ответил тамада.

— Между каким это делом, Длинный?! — загомонили вокруг.

— Ну вас к черту! Дайте сказать, — смеялся высокий парень. — Так вот, мы видим утром солнце, а ночью луну. И это прекрасно! Это потом у нас все переменится. Мы будем торопиться, тяжело дышать, приобретать инфаркты и инсульты… Словом, делать карьеру. А пока мы молодые специалисты…

— И можем три года бить баклуши. Официально! — выкрикнул все тот же неугомонный голос.

— Есть предложение поставить Пузыря в угол! — заявил очкарик.

И тут же несколько человек принялись отдирать от стола хохочущего парня в глухом темном свитере.

— Последнее рвете, черти! — орал сквозь смех парень.

Георгий Янакопулос качал головой и улыбался, показывая Тарутину рукой на компанию: молодежь, что с них взять… Вика смеялась, глядя на упирающегося парня в свитере.

— Послушай, мы почти прикончили этот графинчик. — Тарутину было весело, он переводил взгляд с Вики на молодых людей и удивлялся тому, как много общего между ними… Протянув руку, он ласково прикрыл Викины пальцы ладонью.

Вика посмотрела на Тарутина. В синих ее глазах мелькнули растерянность и упрек. Неосознанная тревога шевельнулась в душе Тарутина… А Вика уже вновь улыбалась, глядя на компанию молодых людей…

— Я хочу поднять тост за то, чтобы мы с вами, ребята, как можно дольше замечали солнце по утрам. И луну тоже… А то посмотришь на некоторых, честное слово… Как муравьи ползут. Только и разговор — кто чего достал из барахла да сколько вчера водки дерябнул и ни в одном глазу…

— Поляны не видят! — выкрикнул из угла парень в свитере.

— Именно! Прозит!

Компания поднялась, с шумом отодвигая стулья.

Вика посмотрела на Тарутина.

— А ты видишь поляну?

— Вижу. Но нечетко, — усмехнулся Тарутин.

— А жаль, — серьезно проговорила Вика. — Можешь опять на меня сердиться, Андрей. Помнишь, я как-то тебе сказала, что люди стали стыдиться своих хороших поступков…

— Кроме тебя, пожалуй, никто не знает о моих маленьких слабостях, — попытался отшутиться Тарутин и деловито кивнул бармену.

— Посчитайте нам, Георгий.

Бармен в ужасе загнал куда-то под лоб черные бараньи глаза и зацокал языком.

— Как можно? Обижаете…

Тарутин достал десять рублей, положил на стол и поднялся. Янакопулос даже застонал от обиды. Смуглое лицо побурело. Он подхватил короткими пальцами деньги и стремительно пихнул их в нагрудный карман тарутинского пиджака.

— Ах-ах… Вы мои гости! Хо-хо… Как можно?! Что бы сказала моя мама Мария Янакопулос? Не будь я Георгий, ее сын, если вы уйдете отсюда не моими гостями… А-яй-яй!.. — Пуговица под черным бантом расстегнулась, и в прорехе засаленной рубашки виднелся полосатый морской тельник, натянутый на жирную грудь.

— Оставь, Андрей, — проговорила Вика. — Ты обидишь семейство Янакопулос.

— Обидит, обидит, — кивал бармен.

Перед тем как расстаться, Тарутин не выдержал томления усатого Георгия Янакопулоса.

— Скажите… у вас есть свой автомобиль?

— Автомобиль? Какой это автомобиль? Развалина. Почти моя ровесница. Старая «Волга».

— Плохо дело, — улыбнулся Тарутин. — От старых «Волг» запчасти все давно выбраны. Придется вам взять деньги за угощение.

— Не переживайте, Андрей Александрович, — успокоил его Янакопулос. — Сегодня старая, завтра новая. Жизнь полна неожиданностей… Приходите еще.

Он заговорщицки улыбнулся и распахнул стеклянную дверь…

Аллея, идущая от кафе, освещалась трехглавыми фонарями. Вскинутые в небо оранжевые огни выглядели гордо и одиноко. За время, проведенное в кафе, кажется, потеплело — снег уже не скрипел под ногами, а мягко прижимался…

Тарутин молчал. На его согнутой руке, точно озябшая красная птичка, лежала Викина варежка. И он шел медленно, боясь поскользнуться и спугнуть эту пичугу. Кажется, он опьянел от королевского напитка бармена — на глаза наплывали оранжевые круги, словно сорвавшиеся со столбов фонари. Тем не менее он старался идти ровно, глубоко втягивая морозный воздух. Но трезветь ему не хотелось, так было хорошо сейчас… И он ни за что не заговорит с ней первым. Кто ей дал право шпынять его: «Люди стали стыдиться своих хороших поступков…» Ха-ха! Интересно, кто из них нашел бы в себе силу воли заварить эту кашу? Она? Или франт Мусатов? Все помалкивают в жилетку. А критиковать — пожалуйста, сколько угодно… К черту! Вернусь в Ленинград. Работа всегда найдется. Остались старые приятели, связи, устроюсь… А тут пусть сами кувыркаются как хотят. Почему именно он должен чистить их конюшни? К черту! Половина жизни прожита! В управлении с завтрашнего дня все будут смотреть на него как на дурачка — возмутитель спокойствия! И старик этот, Лариков, хорош… Миша-Мишутка… Сам назначил директором. Дерзай! А как прикрыть — в кусты! И ведь все понимают, что он прав. И Гогнидзе понимает… Рисковать не хотят. Обидно, такой им план разработал со стариком Шкляром… А водители? Стервецы, письмо послали… Конечно, он всем как кость в горле. Ясное дело…