Генрих Френкель - Брамштендте - Йозеф Геббельс (Ростов-на Дону, 2000)

• Название: Брамштендте - Йозеф Геббельс (Ростов-на Дону, 2000)
• Автор: Генрих Френкель
• Издательство: Издательство «Феникс»
• Жанр: Прочая научная литература
• Год: 2000
• ISBN: 5-222-00968-8

Прошло более полувека после окончания второй мировой войны, а интерес к ее событиям и действующим лицам не угасает. Прошлое продолжает волновать, и это верный признак того, что усвоены далеко не все уроки, преподанные историей.

Представленное здесь описание жизни Йозефа Геббельса, второго по значению (после Гитлера) деятеля нацистского государства, проливает новый свет на известные исторические события и помогает лучше понять смысл поступков современных политиков и методы работы современных средств массовой информации. Многие журналисты и политики, не считающие возможным использование духовного наследия Геббельса, тем не менее высоко ценят его ораторское мастерство и умение манипулировать настроением «толпы», охотно используют его «открытия» и приемы в обращении с массами, описанные в этой книге.

---

Если посмотреть на все дело с позиций нашего времени, то можно видеть, что успех Геббельса, хотя и был существенным, все же имел ограниченное значение. Результатом его искусной пропаганды стал разрыв отношений между польским правительством в Лондоне и Советским Союзом, которые так и не были восстановлены; но связи между британским и советским правительствами не были нарушены, и горячие надежды Геббельса посеять между ними рознь оказались тщетными. Тактика Геббельса, рассчитанная на ослабление вражеской коалиции путем нагнетания страха перед русскими, хотя и имела успех в отношении польского правительства, но не поколебала союз его главных противников. Подобные исторические уроки не забываются, и союзники больше не дали Геббельсу возможности повторить его успех. Имеются основания полагать, что несчастные польские офицеры расстались с жизнью не позднее весны 1940 года, когда находились в плену у русских; но это не было установлено с полной уверенностью, и западные державы не стали придавать этому делу слишком большого значения в годы войны. Многие так и остались во мнении, что вся эта история — дело рук германской пропаганды. Видимое безразличие западных держав объяснялось отчасти желанием их правительств сохранить союз с Россией, а также сознанием того, в каких гигантских масштабах идет истребление людей в немецких концентрационных лагерях.

Геббельс же до конца сохранял уверенность в том, что Англия может расстаться со своим советским партнером. Он даже говорил своим приближенным о том, что стремительное продвижение русских войск на Запад дает гибнущему рейху шанс на спасение, потому что может заставить Англию изменить свою позицию в пользу Германии. По свидетельству Вернера Штефана (подчиненного Геббельса), Геббельс уже в 1945 году уверял своих близких сотрудников, что настанет день, когда «они там, в Англии, забудут о своей пропаганде, о своих пактах, обо всей этой чепухе просто потому, что будут вынуждены действовать согласно своим реальным интересам». «В решающие моменты истории, — говорил министр, — подобные прозрения наступают мгновенно! Так часто бывает в жизни народов».

Но надежды Геббельса-пропагандиста оказались тщетными; здесь он явно взял верх над Геббельсом-реалистом. Он недооценил глубокое отвращение, которое испытывали к Гитлеру и к нему самому по ту сторону Ла-Манша, и не учел твердой решимости правительства Черчилля окончить войну ниспровержением нацистского режима.

Здесь невольно приходит на память изречение «Каждому — свое!», которое нацисты водружали в виде лозунга над воротами концлагерей, имея в виду, что они всегда будут «господами» и что их никогда не постигнет участь, на которую они обрекали представителей «низших рас».

Пример Геббельса показывает, что история не любит предсказателей, самоуверенно выступающих от ее имени, и сама назначает «каждому — свое!»

Глава 13 Стратегия утешения (1943–1945 годы)

1. «Высшие цели и перспективы»

В последние годы войны и существования Третьего рейха Геббельс усиленно проводил «политику утешения», разработанную им после Сталинграда и допускавшую признание некоторых неприятных фактов и ситуаций, но при непременном выявлении других, благоприятных событий, которые, конечно, уравновешивали неприятности, а то и вовсе лишали их значения.

Еще в июне 1943 года Геббельс применил трюк с «уравновешиванием» для оправдания нелегкого положения Германии. Вместо того, чтобы объяснить причины недавних поражений германских армий под Сталинградом и в Тунисе, он пустился в рассуждения о преимуществах и недостатках недавних побед, одержанных в ходе «блицкрига». Недостаток, по его мнению, был один, но существенный: все эти победы «слишком быстро следовали одна за другой», так что стали казаться обычным и заурядным делом. «Настоящая война» началась, по его словам, только с декабря 1941 года, когда «шансы на выигрыш стали колебаться, ставки повысились и создалась угроза временного кризиса». До этого немцы не страдали от опасностей, непосредственно связанных с войной. Для них стало привычным, что кампании легко начинаются и заканчиваются, не занимая много времени. Вот этот факт Геббельс и назвал «неблагоприятным», потому что он «извратил представление о войне» не только у германской, но и у зарубежной общественности. После этого возникли неожиданные «психологическиетрудности», которые могут повторяться и в дальнейшем.

Итак, согласно Геббельсу, возникшие трудности носили только «психологический» (а отнюдь не военный) характер и уравновешивались фактом приобретения Германией «огромных материальных преимуществ», обеспеченных прежними успехами. Это позволяло ей наращивать свой военный потенциал и спокойно отражать наскоки врагов. Нужно было всего лишь избавиться от «психологического ущерба»: ведь если посмотреть на обстановку в целом, то «мы, немцы, находимся в абсолютно выигрышном положении, просто многие этого не понимают или не хотят этому верить».

Подобная софистика позволяла оправдывать даже явные военные неудачи, «открывая» в них неожиданные достоинства. К концу 1944 года военные действия велись уже в западных и восточных областях рейха, но Геббельса это не смущало. «Мы бьемся теперь, упираясь спиной в стену, — объяснял он. — Это, конечно, опасно, но дает ряд преимуществ. Построив оборону на своей территории, мы избавились от множества неразрешимых проблем, тогда как наши враги могут действовать лишь в ограниченных масштабах и в ограниченное время».

Через несколько дней после этого заявления началось последнее германское контрнаступление на Западе под командованием генерала фон Рундштедта. Сначала оно имело успех, и это сильно обрадовало Геббельса. Он с оптимизмом объявил, что «до конца года три четверти американских войск будут окружены или сброшены в море, а остатки американских и британских сил будут вытеснены во Францию». Геббельс просто сиял от похвалы Гитлера, заявив своим сотрудникам, что достигнутый успех, по словам фюрера, был наполовину обеспечен именно им, Геббельсом, и его министерством. Меры, предпринятые в рамках «тотальной войны», позволили создать «народное ополчение» и ошеломить врага, введя в бой свежие части. Между тем эти «новые дивизии» даже не были полностью вооружены автоматами. К Рождеству немецкое наступление застопорилось, а в январе германские части были отброшены на исходные позиции.

Тем временем Геббельс продолжал толковать о «медленном, но верном восстановлении германской военной мощи и о наращивании силы наступательных и оборонительных ударов». Он выявил новый фактор, способствовавший «поддержанию равновесия». «Противник, — говорил он, — превосходит нас в материальном обеспечении, но мы бросаем на чашу весов наш национальный характер и моральную стойкость, а по этим качествам нам нет равных в мире; поэтому мы непобедимы!» Он любил приводить слова Фридриха Великого: «Бог ведет в бой храбрейших. Бог нам поможет, если мы поможем сами себе. Он на стороне мужественных, а не на стороне тех, кто полагается лишь на силу!»

Спустя два месяца, в конце марта 1945 года, когда у жителей разбомбленных городов не осталось никаких надежд (как не осталось их и у самого Геббельса), он продолжал попытки «сохранить лицо», указывая на «разницу между военным положением и политической ситуацией». «Не стоит отрицать, — говорил он, — что мы находимся в опасном положении и что враг продолжает наносить нам жестокие удары, которые, однако, только ранят, но не губят нас. Мы еще не разбиты, как думает противник. Война только достигла своей критической точки как в военном, так и в политическом плане. И если военное преимущество на стороне врага, то в политическом отношении все козыри у нас, а не у противника. Между тем эти две стороны войны тесно связаны между собой. У наших врагов нет в этой войне общей цели, и чем крупнее их военный успех, тем яснее обнаруживается вся неестественность и противоречивость их коалиции».

Исходя из этого, Геббельс смело предсказывал возникновение политического кризиса во враждебном лагере. Его позиция была предельно ясной: «Германии нужно справиться с влиянием военного кризиса, пока ее враги будут заняты улаживанием политического кризиса в отношениях между собой. Исход войны зависит от того, какая из сторон первой потеряет почву под ногами: она же проиграет войну, утратив надежды на победу. В этом — суть создавшейся ситуации!»

Еще одна тема, которую Геббельс настойчиво развивал в тот период, шла под рубрикой: «Врагу так же плохо, как и нам!» — «Враг тоже устал и истощен, он не в лучшем положении, чем мы». В сентябре 1944 года Геббельс писал: «Нашим врагам тоже трудно: они воюют уже больше пяти лет и вполне ощутили на себе, что это такое». Это сравнение было довольно выразительным, но не основывалось на конкретных данных (особенно в отношении Советского Союза), а скорее выдавало желаемое за действительное. В октябре 1944 года Геббельс отважился на такое предсказание: «Говорят, что цыплят по осени считают, но все же я рискну заметить, что людские ресурсы Советского Союза, казавшиеся неистощимыми, похоже, скоро иссякнут». Даже в конце февраля 1945 года, когда линия фронта неуклонно приближалась к Берлину, Геббельс продолжал твердить о «трудном положении врага» то ли от наглости, то ли с отчаяния: «Разве положение наших противников лучше? Да ни в коем случае! Советский Союз потерял в войне больше пятнадцати миллионов человек! Такие потери отрезвят кого угодно! Им скоро придется отступать».