Феликс Кузнецов - «Тихий Дон»: судьба и правда великого романа

• Название: «Тихий Дон»: судьба и правда великого романа
• Автор: Феликс Кузнецов
• Жанр: Прочая научная литература

Трагическая судьба и правда «Тихого Дона», этого великого романа — тема книги известного литературоведа и критика, члена-корреспондента РАН Ф. Ф. Кузнецова. Автор рассказывает об истории поиска черновых рукописей первых двух книг романа, выкупленных, с помощью В. В. Путина, Российской академией наук, и впервые научно исследует рукопись как неоспоримое свидетельство принадлежности романа «Тихий Дон» М. А. Шолохову. В книге впервые исследуются прототипы героев «Тихого Дона» — казаков станицы Вёшенской и близлежащих хуторов, прежде всего — Харлампия Ермакова, прототип Григория Мелехова и командующего армией вёшенских повстанцев Павла Кудинова. В книге исследована творческая биография М. А. Шолохова 1920—1930-х гг., раскрыта органическая преемственность «Тихого Дона» с «Донскими рассказами» и «Поднятой целиной», убедительно показана бездоказательность и несостоятельность домыслов «антишолоховедов».

При глубокой научности, книга читается с неослабевающим интересом. Она сопровождена богатейшим документальным и иллюстративным материалом, что помогает установить истину: великий «Тихий Дон» написал гений русской литературы М. А. Шолохов.

---

Харлампий Ермаков — один из немногих в полку получил Георгиевский крест всех четырех степеней. По словам Шолохова, Харлампий Ермаков, обладавший «памятливостью» и даром рассказчика, щедро делился с молодым писателем своими воспоминаниями, впечатлениями, деталями и подробностями тех боевых эпизодов, в которых принимал участие.

Напомним хотя бы крайне выразительное свидетельство Шолохова, как много открыл ему Харлампий Ермаков о боях с немцами: «— И баклановский удар — тоже от него».

В романе «Тихий Дон» Григория Мелехова учит «баклановскому удару» казак из станицы Казанской Алексей Урюпин по прозвищу «Чубатый».

В действительности «баклановским ударом» в совершенстве владел Харлампий Ермаков. Вот как говорил об этом встречавшийся с Ермаковым казак Бузырев:

«Владел и левой рукой. Срубленный Ермаковым всадник падал с седла постепенно, не сразу»62.

«Служивские» биографии Харлампия Ермакова и Григория Мелехова после ранения того и другого в ноябре 1916 года на румынском фронте также очень схожи — если иметь в виду последние месяцы предреволюционного 1916 года и время Февральской революции. В «служивской» биографии того и другого имеется «пауза», которая захватывает период — с ноября 1916 по май 1917 года. «Послужной» список Харлампия Ермакова свидетельствует, что, начиная с ноября 1916 и по май 1917 года он находился на излечении, а затем — в отпуске. «Служивская» биография Григория Мелехова с начала ноября 1916 по май 1917 года «зеркально» повторяет биографию Харлампия Ермакова. Григорий Мелехов в течение всего этого времени выведен из действия и почти не присутствует во второй книге «Тихого Дона».

Но вот приходит весна 1917 года.

Харлампий Ермаков

В мае 1917 года назначен командиром взвода во 2-й Запасный Донской казачий полк, расположенный в станице Каменской, и «по георгиевскому статусу» произведен в хорунжие63.

Григорий Мелехов

В январе 1917 года произведен за боевые отличия в хорунжие. Назначен во 2-й Запасный Донской казачий полк взводным офицером.

Харлампий Ермаков практически не участвовал в событиях, предшествовавших Февральской революции, равно как и в тех, которые готовили переход от Февраля 1917 к Октябрю 1917 года, включая и корниловский мятеж.

Не участвовал в этих событиях и Григорий Мелехов.

Зато оба они одинаково встречают Октябрь 1917 года: Ермаков «выступил против белых банд атамана Каледина, есаула Чернецова», Григорий Мелехов — «подался на сторону большевиков», взял на себя командование отрядом из 300 человек.

Оба в январе встретились с Подтелковым.

Оба были ранены в бою с отрядом Чернецова: Ермаков — под станцией Лихая; Мелехов — под станцией Глубокая.

Участие Харлампия Ермакова в отряде Подтелкова, включая убийство Подтелковым есаула Чернецова, казнь Подтелкова и Кривошлыкова — как они предстают в биографии Ермакова и на страницах «Тихого Дона», совпадение этих обстоятельств — будет подробно рассмотрено нами далее.

А пока — хотя бы кратко — рассмотрим еще один немаловажный вопрос: как соотносятся «служивские» биографии Харлампия Ермакова и Григория Мелехова в ключевой для «Тихого Дона» период — во время Вёшенского восстания.

КОМДИВ—1

Возникает еще один вопрос, немаловажный для прояснения проблемы авторства «Тихого Дона»: из каких источников его автор мог получать информацию о Вёшенском восстании, — настолько полную, надежную и всеобъемлющую, что она позволила воссоздать ход этого восстания на страницах романа с документальной достоверностью.

Вопрос непраздный. До публикации романа Шолохова о Вёшенском восстании знали и помнили только на Дону.

После Гражданской войны ни в советской, ни в белогвардейской историографии об этом восстании не появилось почти ничего. Лишь в 1931—1932 годах в журнале «Вольное казачество» в Праге был опубликован «исторический очерк» Павла Кудинова «Восстание верхнедонцов в 1919 году»64, — уже после того, как третья книга романа, посвященная восстанию, в основном была написана.

Н. Е. Какурин. 1927 г.

Из этого документа Н. Какурин взял конкретные характеристики восстания, определив число восставших в 15000 человек при нескольких пулеметах. Шолохов взял на себя смелость оспорить эти данные Какурина и советских генштабистов. В своем примечании к журнальному тексту романа «Тихий Дон», опубликованному в июльской книжке «Октября» за 1932 год, впоследствии снятом из книжных публикаций романа (видимо, в связи с арестом в 30-е годы Н. Какурина), он писал: «На самом же деле повстанцев было не 15.000 человек, а 30000—35000, причем, вооружение их в апреле-мае состояло не “несколько пулеметов”, а 25 орудий (из них 2 мортирки), около 100 пулеметов и по числу бойцов почти полное количество винтовок. Кроме этого в конце раздела, посвященного характеристике Верхнедонского восстания, есть существенная неточность: оно (восстание) не было, как пишет т. Какурин, подавлено в мае, на правом берегу Дона. Красными экспедиционными войсками была очищена территория правобережья от повстанцев, а вооруженные повстанческие силы и все население отступили на левую сторону Дона. Над Доном, на протяжении двухсот верст были прорыты траншеи, в которых позасели повстанцы, оборонявшиеся в течение двух недель, до Секретевского прорыва, до соединения с основными силами Донской армии»66.

В споре с официальной военной историографией начала 20-х годов ближе к истине был Шолохов. Павел Кудинов в своем очерке «Восстание

- 162 -

верхнедонцов в 1919 г.» ссылается на штаб Донской армии: «В оперативной сводке штаба Донской армии... значилось, что против восставших верхнедонцов, насчитывающих до 25 000 бойцов, действует 40000-ая армия красных»67. А в показаниях на допросе в СМЕРШе в 1945 году он назовет более точную цифру участников восстания: 30000—35000 человек, что совпадает с данными Шолохова.

В пользу Шолохова — и свидетельство П. Кудинова о вооруженности восставших: «Армия восставших, в двадцатидневный срок одерживая славные победы над сильнейшим врагом, с каждым днем крепла и технически и духовно; в каждом полку были пулеметные команды, винтовку приобрел каждый, появились и пушки»68. Правда, проблемой были патроны. И снаряды.

Так что Шолохов, обозначив число повстанцев в пределах не 15000, а 30000—35000, указав наличие у повстанцев большого количества пулеметов, пушек, винтовок, оказался куда ближе к исторической истине, чем историограф Красной армии.

Откуда такая осведомленность при почти полном отсутствии в то время письменных источников о Верхнедонском восстании, позволявшая ему оспорить книгу Н. Какурина и документы генштабистов?

Ответ один — писатель опирался на устные источники, в которых был настолько уверен, что шел на открытый спор с документами Генерального штаба. Столь широкими и точными сведениями о Верхнедонском восстании стратегического характера могли располагать лишь руководители его, имевшие представление не только о конкретных операциях, но и о его общем размахе. Таким человеком и был Харлампий Ермаков, один из руководителей восстания, правая рука Павла Кудинова, его однополчанин и близкий друг. Неслучайно в своем уже упоминавшемся историческом очерке Кудинов пишет о Ермакове — «комдиве—1» больше, чем обо всех остальных военных руководителях восстания, вместе взятых. И недаром, видимо, следователи ОГПУ долгое время считали Харлампия Ермакова руководителем Вёшенского восстания, хотя сам он упорно доказывал, что это не так.

Практически из всех командиров повстанческих дивизий, полков и бригад — «офицеров из народа», как их характеризовал П. Кудинов, из всех руководителей Вёшенского восстания, кто мог обладать обобщенной, стратегической информацией о восстании и сообщить ее автору романа «Тихий Дон», после 1919 года в реальности оставался один Харлампий Ермаков. Остальные, как уже говорилось выше, или погибли в огне Гражданской войны, или (немногие) ушли в эмиграцию. И лишь благодаря тому глотку свободы, который по милости следователя и благодаря заступничеству земляков Харлампий Ермаков получил в 1924—1926 годах, правда о Вёшенском восстании через роман М. А. Шолохова дошла до людей.

Чтобы показать предметно, что именно свидетельства Харлампия Ермакова и частично личные впечатления «отрока» Шолохова могли лечь в основу фактографии глав, посвященных Вёшенскому восстанию, сопоставим текст романа с материалами «Дела» Ермакова.

С. Н. Семанов в своей книге «“Тихий Дон” — литература и история» замечает, будто «в “Тихом Доне” ни прямо, ни косвенно не приводится дата начала вёшенского мятежа, но по роду (опечатка: видимо, по ряду. — Ф. К.) обстоятельств можно установить, что действие происходит до начала марта»69. Но это не так. В романе указана точная дата начала Вёшенского мятежа, совпадающая с той реальной датой, которую впоследствии установили историки.