Феликс Кузнецов - «Тихий Дон»: судьба и правда великого романа

• Название: «Тихий Дон»: судьба и правда великого романа
• Автор: Феликс Кузнецов
• Жанр: Прочая научная литература

Трагическая судьба и правда «Тихого Дона», этого великого романа — тема книги известного литературоведа и критика, члена-корреспондента РАН Ф. Ф. Кузнецова. Автор рассказывает об истории поиска черновых рукописей первых двух книг романа, выкупленных, с помощью В. В. Путина, Российской академией наук, и впервые научно исследует рукопись как неоспоримое свидетельство принадлежности романа «Тихий Дон» М. А. Шолохову. В книге впервые исследуются прототипы героев «Тихого Дона» — казаков станицы Вёшенской и близлежащих хуторов, прежде всего — Харлампия Ермакова, прототип Григория Мелехова и командующего армией вёшенских повстанцев Павла Кудинова. В книге исследована творческая биография М. А. Шолохова 1920—1930-х гг., раскрыта органическая преемственность «Тихого Дона» с «Донскими рассказами» и «Поднятой целиной», убедительно показана бездоказательность и несостоятельность домыслов «антишолоховедов».

При глубокой научности, книга читается с неослабевающим интересом. Она сопровождена богатейшим документальным и иллюстративным материалом, что помогает установить истину: великий «Тихий Дон» написал гений русской литературы М. А. Шолохов.

---

«— Четвертый год пошел, как нас в окопы загнали. Гибнет народ, а все без толку. За што и чево? Никто не разумеет... К тому и говорю, что вскорости какой-нибудь Ермаков бзыкнёт с фронта, а за ним весь полк, а за полком армия! Будя...» — говорит своим однополчанам Федот Бодовсков.

Здесь действует не только знакомый нам Федот Бодовсков, но и другие персонажи будущего романа: казак Меркулов, есаул Сенин, безымянный офицер-ингуш, а также знакомые нам по биографии Шолохова, а не по «Тихому Дону» казаки Сердинов и Чукарин. Главный герой здесь не Григорий Мелехов, а Абрам Ермаков, являющийся, как будет показано далее, прообразом Григория Мелехова.

Он, как сказали бы сегодня, — неформальный лидер той части казаков-фронтовиков, которые не хотят идти с Корниловым на Петроград и ведут ожесточенные споры с начальством, пытающимся снять полк с фронта и направить его на подавление революции. По приказу начальника дивизии полк должен поступить в распоряжение генерала Корнилова.

«Абрам послал Федота созвать [казаков] вторую сотню, а сам подошел к группе казаков, разместившихся с кисетом над краями вырытой снарядом воронки. Сосредоточенно слюнявя цигарку, говорил председатель полкового комитета — казак Вёшенской станицы — Чукарин.

— Нет и нет! Нам это не подходит. В Петрограде стоят казачьи части, и они отказываются [от] выступать против рабочих и Советов. Мы не можем согласиться на предложение генерала Корнилова...

...Затушив цигарки, казаки толпой пошли к месту, где собирался полк. Под вязом, с сломленной снарядом засохшей вершиной, за трехногим столиком на табурете сидел командир полка, рядом командиры сотен и члены полкового ревкома. [Разместились сзади. Ермаков с Чукариным подошли с] Позади, скрестив руки на суконной нарядной черкеске, поблескивая из-под рыжей кубанки косо прорезанными маслинными глазами, стоял офицер-ингуш, представитель дикой дивизии...».

Столкновению Абрама Ермакова с представляющим дикую дивизию офицером-ингушом и посвящена глава вторая. В поддержку офицера-ингуша выступает есаул Сенин, Абрама Ермакова поддерживают все остальные казаки: Федот Бодовсков, Меркулов, Сердинов, председатель полкового ревкома Чукарин.

А. Венков в своей «антишолоховской» книге «“Тихий Дон”: источниковая база и проблема авторства», к подробному разбору которой мы еще вернемся, находит в этом раннем шолоховском отрывке много несообразностей. Он судит об этом отрывке с позиции исторического буквализма: Харлампий Ермаков, если он прототип Абрама Ермакова, не мог быть в данных частях, поскольку находился в это время уже на Дону; он никогда не служил с Чукариным и Сениным в одном полку; генерал Шумилин, который провожал казаков на фронт в 1914 г., генеральский чин получил только в 1918 г. и т. д. ...Скажем, поминается в отрывке местечко Райброды, — но под «Райбродами дрался 12-й Донской полк, а полк, описываемый в отрывке, явно не 12-й — там не было Сенина, Чукарина». Таким образом, заключает А. Венков, «с точки зрения источниковедения исторический фон рассматриваемого отрывка является неумелой компиляцией с достоверного исторического фона канонического текста»16.

Как видим, обоснование мифа о существовании некоего, якобы не принадлежащего Шолохову «канонического текста» выглядит в высшей степени неубедительно. Автор не задумывается над тем, что «Тихий Дон» невозможно понять и объяснить лишь «с точки зрения историка», что Шолохов не писал историю 12-го Донского полка, а создавал роман об участии казачества в революции, и имел полное право на домысел и фантазию, включая свободное перемещение своих героев во времени и пространстве, тем более, что в цитируемом отрывке вообще не указывалось на то, что это 12-й Донской полк, поскольку и в самом деле 12-й Донской полк в это время находился совершенно в другом месте.

Факт существования этого отрывка в рукописи «Тихого Дона» со всей очевидностью доказывает: Шолохов действительно начал писать «Тихий Дон», точнее — его первый вариант, осенью 1925 г., о чем он неоднократно заявлял; и начинал Шолохов свой роман, как он много раз подчеркивал, с описания корниловского мятежа.

А это значит, что реально существовало два пласта шолоховской прозы, отразивших два варианта начала работы над «Тихим Доном»: предварительный и окончательный. Причем ранний вариант, посвященный корниловскому мятежу, в своем преобладающем составе, но в переработанном виде вошел во вторую книгу романа. Можно согласиться с тем, что не все здесь было успешным, — не случайно широко распространено мнение, что вторая книга «Тихого Дона» — не самая большая удача Шолохова. Думается, именно в сочетании и переплавке в единый цельный художественный текст двух пластов шолоховской прозы и таится реальный, а не мифический ответ на вопрос о некоторых неувязках, которые как шолоховеды, так и «антишолоховеды» находят во второй книге романа.

Не проблема «соавторства», как нам пытаются внушить «антишолоховеды», а проблема соединения двух авторских текстов — предварительного и «окончательного» — является реальной проблемой «Тихого Дона», которую придется решать, когда мы перейдем к анализу второй, наименее совершенной книги шолоховского романа.

Здесь же заключен и ответ на вопрос о той загадочной таблице, которую Шолохов записал на одной из страниц черновых заготовок к роману. Страницы эти в рукописи не пронумерованы, на них занесены различного рода наброски, вставки, отдельные фразы и т. п. Среди них оказалась и эта таблица, которую опубликовавший ее Л. Колодный определил как «план романа»17. «План» этот был записан Шолоховым в процессе работы над четвертой частью второй книги романа. Вот он (в квадратных скобках — вычеркнутые слова):

Гл. 12. — 4 стр.]

[13. — 12]                                     Корнилов

Боярышкин — 14 — 8

15. — 6. Бунчук.

16. — 5 Корнилов.

17. — [8] 6 Кошевой, Чубатый.

18. — [7] 4 Листницкий в Зимнем.

19. — 5 Каледин в х. Татарском. 12 п. Приходит

_____________

[55] стр. 34

[82] + 91

___ ____

137 125

Что означает эта таблица? По мнению Колодного, «это прикидка не только того, что автор намеревался сочинить, но и сжатый план семи глав.

Доказательства, как говорится, налицо»18.

«Антишолоховедение», которое ищет любую зацепку, чтобы очернить Шолохова, представить его не автором «Тихого Дона», а всего лишь «переписчиком» чужой рукописи, естественно, не прошло мимо этого утверждения.

«Планирование объема глав с разметкой, сколько в каждой из них будет страниц? Возможно ли такое в творческом процессе?» — вопрошает А. Венков. И отвечает: — «Да. Когда не пишешь, а списываешь, и заранее просмотрел уже имеющийся под рукой оригинал... Перед нами, несомненно, план “списывания” с перетасовкой готовых глав»19.

Вот он, главный аргумент, главное фактическое доказательство, обнаруженное наконец «антишолоховедением», и не где-нибудь, а в рукописи первой и второй книг «Тихого Дона»! «Все становится на свои места, если предположить, что “черновик” писался еще с одного “черновика” и правился, конечно», — заключает А. Венков главу своей книги, называющуюся «Черновики...».

Все становится на свои места, если опираться не на «предположения», а на факты. Факты же таковы, что, как неоднократно свидетельствовал сам писатель и как показывает рукопись, у Шолохова, когда он работал в 1926 г. над окончательным текстом этих двух книг, и в самом деле был еще один «черновик»: 5—6 (по другим свидетельствам — 6—8) авторских листов текста, посвященных корниловскому мятежу, которые писатель использовал при написании второй книги «Тихого Дона».

Доказательством истинности этих слов Шолохова и служит приведенная выше таблица, которую Колодный неверно истолковал как дальнейший «план книги», «сжатый план семи глав», а Венков задал вполне резонный в таком случае вопрос.

В действительности эта запись носит принципиально иной характер. На наш взгляд, эта таблица содержала подсчет того, сколько материала из первого варианта «Тихого Дона», написанного в 1925 г., Шолохов предполагал использовать в окончательном варианте второй книги романа.

Этот подсчет Шолохов делал, видимо, на рубеже создания XII и XIV глав второй книги романа. Подсчет находится во второй папке рукописи, среди ненумерованных страниц, испещренных вставками и добавлениями в четвертую часть второй книги.

Отметим одну общую особенность: все перечисленные в таблице главы относятся к четвертой части второй книги романа и заключают в себе описание корниловского мятежа.

По нашему предположению, номера глав, указанных в таблице, относились не к окончательному тексту второй книги «Тихого Дона», а к той рукописи, посвященной корниловскому мятежу, которую Шолохов писал в 1925 г. В какой-то степени нумерация глав в этой первой редакции, относящейся к 1925 году, и в окончательном тексте 1926—1927 годов совпадает, но далеко не всегда.