Нил Шустерман - Беглецы

• Название: Беглецы
• Автор: Нил Шустерман
• Издательство: Астрель
• Жанр: Социально-психологическая фантастика
• Год: 2012

---

Прошла, кажется, целая вечность, и пер­вым решается заговорить тишайший из четве­рых.

— На разборку, — произносит Диего. — Я бы предпочел, чтобы меня отдали на разборку.

Хотя Хайден задал вопрос уже сто лет на­зад, Коннор тут же догадывается, к чему отно­сится фраза Диего. «Что лучше: умереть или отправиться на разборку?» Этот вопрос словно висел в спертом воздухе в ожидании ответа.

— Я бы не хотел на разборку, — говорит Гун­дос. — Умерев, по крайней мере отправишься в рай.

В рай? Вряд ли, думает Коннор. По его мне­нию, они туда не попадут. Раз уж родители и те хотели от них избавиться, кому они нужны в раю?

— А с чего ты взял, что души тех, кого разобра­ли, не попадают в рай? — спрашивает Диего.

— Потому что они не умирают. Остаются в живых... вроде как. В смысле каждая частица наших тел будет использована, верно? По край­ней мере, этого требует закон.

Услышав эти слова, Хайден задает сакра­ментальный вопрос. Не просто какой-нибудь вопрос, а тот самый, который те, кому выпало на долю стать донором органов, никогда не ре­шаются задавать. Все об этом думают, но никто не решается говорить вслух.

— Так что же, — говорит Хайден, — если каж­дая твоя частица продолжает жить в ком-то другом... как тогда считать, умер ты или нет?

Ясно, думает Коннор, Хайден снова решил поиграть с огнем. Как тогда, в подвале, когда он водил ладонью над пламенем свечи — высо­ко, чтобы не обжечь руку, но медленно, чтобы успеть ощутить жар. Но теперь играет с огнем не он один, а Хайден, похоже, этого не понима­ет. Коннор выходит из себя.

— Вот вы болтаете, — говорит он, — и только кислород тратите понапрасну. Давайте сойдем­ся на том, что разборка — это зло, и прекратим этот разговор.

Все замолкают, но лишь на минуту. Первым не выдерживает Гундос.

— Мне кажется, разборка — это не так уж и плохо, — говорит он. — Просто я сам туда не хочу.

Коннор рад был бы проигнорировать это заявление, но не может. Если уж есть на свете что-то такое, что ему категорически не нра­вится, так это люди, чудом избежавшие раз­борки, но при этом еще и пытающиеся ее за­щищать.

— Значит, ты бы не возражал, если бы туда по­пали мы, но сам при этом не хочешь, чтобы те­бя разобрали?

— Я этого не говорил.

— Ты сказал именно это.

— О, — встревает Хайден, — это уже интересно.

— Я слышал, это совсем не больно, — говорит Гундос, считая, видимо, что в этом есть нечто утешительное.

— Да что ты? — удивляется Коннор. — Может, спросишь у Хэмфри Данфи, больно ему было или нет?

Услышав это имя, все снова умолкают, на этот раз от страха. Стенки клетки содрогают­ся и зловеще дребезжат — самолет как раз проходит через очередную зону турбулентно­сти, что особенно заметно в наступившей ти­шине.

— Значит... ты тоже слышал эту историю? — спрашивает Диего.

— То, что такие истории существуют, — не уни­мается Гундос, — еще не значит, что разборка — это зло. Она помогает людям.

— Ты сейчас говоришь, как человек, которого должны были принести в жертву, — замечает Диего.

Коннору это заявление кажется особенно обидным, так как затрагивает в его душе стру­ны, о существовании которых он предпочел бы забыть.

— Нет, ничего подобного, — взвивается он. — Я знаю одного парня, которого должны были принести в жертву. То, что он говорил, было порой не от мира сего, но дураком он не был ни в коем случае.

Вспомнив Льва, Коннор снова ощущает на­катившую волну раздражения вперемежку с от­чаянием. Он не пытается противостоять ей — просто молча ждет, пока она отхлынет. Он ска­зал неправду — о Льве уже нельзя сказать «я знаю этого парня», следует говорить «я знал его», потому что он определенно к настоящему моменту уже встретил свою судьбу.

— Ты хочешь сказать, что я дурак? — обижает­ся Гундос.

— Думаю, я имел в виду что-то подобное.

Хайден смеется.

— Ребят, а Гундос-то прав, — говорит он, — раз­борки и впрямь помогают людям. Если бы не разборки, на свете снова появилось бы такое явление, как лысина. Разве это не ужасно?

Диего хихикает в ответ, но Коннору совсем не смешно.

— Гундос, я тебя прошу, используй свой рот для того, для чего он больше всего подходит, — дыши им. И ради бога, ничего не говори, пока мы не приземлимся или не упадем на землю, в общем, молчи.

— Можешь думать, что я дурак, но я могу при­вести пример того, как разборки помогают лю­дям, — защищается Гундос. — Когда я был ма­леньким, у меня нашли легочный фиброз. Оба легких могли отказать в любой момент. И тогда я бы умер. Врачи вырезали их и заменили на здоровые, позаимствованные у человека, по­павшего на разборку. Получается, я жив только благодаря существованию разборок.

— Значит, — спрашивает Коннор, — ты счита­ешь, что твоя жизнь ценнее его?

— Его уже разобрали к тому моменту, и не я был в этом виноват. Если бы его легкие не попали ко мне, попали бы к кому-нибудь дру­гому.

Рассерженный Коннор начинает кричать, хотя Гундос сидит всего в полуметре от него:

— Если бы разборок не было, на свете было бы меньше хирургов и больше нормальных врачей. Если бы не было разборок, болезни снова начали бы лечить, а не решать все про­блемы, вставляя в людей здоровые органы, взя­тые у других.

Гундос отвечает немедленно, и в голосе его столько злости, что даже видавший виды Кон­нор слегка удивляется.

— Ладно, посмотрим, что ты скажешь, когда будешь умирать и тебе понадобится опера­ция! — шипит он.

— Да я лучше умру, чем дам пересадить в себя кусок такого же парня, как я сам! — сердито от­резает Коннор.

Гундос пытается еще что-то кричать, но на него нападает кашель, который он не может унять в течение, наверное, целой минуты. Он кашляет все громче и громче, да так, что Коннор даже начинает опасаться, как бы его заме­чательные пересаженные легкие не выскочили наружу.

— Как ты? — спрашивает Диего.

— Да ничего, — отвечает Гундос, борясь с каш­лем. — К сожалению, в доставшемся мне легком гнездилась астма. Полностью здоровые орга­ны были родителям не по карману.

К тому времени, когда кашель проходит, Гундосу, да и всем, кроме Хайдена, видимо, ска­зать уже нечего.

— Слушай, — удивляется он, — раз твои роди­тели потратились на новые легкие и все такое, зачем же они отдали тебя на разборку?

Хайден обладает поразительной способнос­тью изобретать каверзные вопросы. Этот явно застает Гундоса врасплох, потому что он реша­ется ответить лишь спустя некоторое время. Очевидно, говорить на эту тему ему трудно, — может, даже труднее, чем остальным.

— Родители не давали разрешения на разбор­ку, — наконец говорит он. — Отец умер, когда я был маленьким, а мама — два месяца назад. Ме­ня взяла к себе тетя. Дело в том, что мама заве­щала мне кое-какие деньги, но у тети трое сво­их детей, которых нужно пристраивать в кол­ледж, и она...

Заканчивать мысль нужды нет. Все и так по­нимают, о чем речь.

— Это совсем поганое дело, брат, — говорит Диего.

— Да уж, — соглашается Коннор, чувствуя, что больше не злится на Гундоса, зато охотно по­рвал бы в клочья его тетушку.

— Деньги часто мешают людям жить, — заме­чает Хайден. — Когда мои родители развелись, устроили из-за денег целую войну. В результате деньги просто кончились, и у них не осталось другого повода для вражды, кроме меня. Я ре­шил не повторять судьбу тех денег и сбежал, пока не поздно.

Все снова умолкают. В наступившей тиши­не слышен лишь гул турбин и дребезжание клетки. Влажность заметно усилилась, и ды­шать становится все труднее. Коннор думает о том, что надзиратели, возможно, ошиблись и воздуха не хватит до конца полета. «Мы здесь все подохнем», — сказал Гундос. Коннор на­рочно ударяется головой о железную стенку корзины, чтобы изгнать дурные мысли. Тем­ная клетка не то место, где стоит оставаться наедине с самим собой. Может, поэтому Хай­ден и испытывает постоянную необходимость говорить.

— Никто так и не ответил толком на мой во­прос, — замечает он. — Похоже, у вас на это сме­лости не хватает.

— На какой вопрос? — интересуется Коннор. — Ты задаешь их чаще, чем пердишь за праздничным столом в День благодарения.

— Я спрашивал, остается ли живым человек, попавший на разборку, или умирает. Только не говорите мне, что никогда не думали об этом.

Гундос ничего не отвечает. Очевидно, разговоры и кашель окончательно добили его. Коннору просто не слишком интересен предмет.

— Все зависит, — говорит Диего, — от того, ку­да попадает душа после разборки.

При обычных обстоятельствах Коннор не стал бы разговаривать на подобную тему. Он никогда не любил абстрактных понятий, пред­почитая интересоваться лишь тем, что можно увидеть, услышать или потрогать. Бог, душа и тому подобные вещи казались ему какими-то секретами, скрытыми в черном ящике, в кото­рый невозможно заглянуть, а стало быть, гово­рить о них нет смысла. Вся разница в том, что сейчас он и сам сидит в черном ящике.