Нил Шустерман - Беглецы

• Название: Беглецы
• Автор: Нил Шустерман
• Издательство: Астрель
• Жанр: Социально-психологическая фантастика
• Год: 2012

---

Риса изумленно вздыхает, Коннор смотрит на нее и оглядывается, пытаясь понять, что ее так поразило. В углу стоят три неподвижные фигуры: девочка и два мальчика.

— В вашей премилой семейке, пополнение, — говорит им Соня.

Ребята продолжают стоять как изваяния. Старшеклассники, как и Коннор с Рисой. Това­рищи по несчастью, это видно с первого взгля­да. Усталые и измученные. «Интересно, я так же выгляжу?» — думает Коннор.

— Бога ради, прекратите на меня пялиться, — говорит Соня. — А то вы похожи на выводок крыс.

Пожилая дама начинает расхаживать по подвалу, указывая, где и что лежит.

— Здесь консервы, и нож тоже должен быть где-то тут. Ешьте что хотите, но не оставляйте объедков, а то появятся настоящие крысы. Туалет с ванной дальше. Поддерживайте там чистоту. Я через некоторое время схожу в магазин за детским питанием и бутылочкой. Да, кстати, здесь есть аптечка. Надо промыть рану от укуса, кто бы там тебя ни тяпнул.

Коннор старается сдержать улыбку. Ста­рушка крайне наблюдательна.

— Сколько еще ждать? — спрашивает один из ребят, прячущихся в подвале, — крепкий, муску­листый юноша агрессивного вида. Он постоян­но кидает на Коннора настороженные взгля­ды, считая, очевидно, его способным оспорить его роль альфа-самца.

— А тебе какая разница? — спрашивает Со­ня. — На деловую встречу опаздываешь?

На это парень ничего не отвечает, только скрещивает руки на груди и бросает на пожилую даму испепеляющий взгляд. На запястье у него татуировка — свирепая акула скалит зубы. О да, думает Коннор, очень страшно. Я впечатлен.

— Еще четыре дня, и я избавлюсь от вас на­всегда, — вздыхает Соня.

— А что будет через четыре дня? — спрашива­ет Риса.

— Мороженщик приедет, — отвечает Соня.

Не говоря больше ни слова, старушка с про­ворством, которого Коннор никак не ожидал, взбирается вверх по лестнице и захлопывает крышку люка.

— Детка, мадам Дракониха ни под каким ви­дом не хочет говорить, что будет дальше, — го­ворит долговязый светловолосый парень с лег­кой ухмылкой, по всей видимости никогда не покидающей его лицо. Его покрасневшие глаза говорят о том, что он провел немало бессон­ных ночей, но прическа по-прежнему безуко­ризненна. Одет парень в какие-то обноски, но по едва заметным признакам можно, заключить, что он из богатой семьи.

— Нас отправят в заготовительный лагерь — вот что будет дальше — и там разрежут на кус­ки, — отвечает девушка. Она азиатка и выгля­дит почти так же круто, как и парень с вытату­ированной на руке акулой. Волосы ее выкраше­ны в темно-розовый цвет, а на шее красуется кожаный ошейник с острыми, как наконечни­ки стрел, клепками.

Парень с татуировкой неодобрительно смо­трит на нее.

— Как же ты достала со своими идиотскими шутками насчет конца света и всего такого.

Коннор замечает, что у парня на щеке красным огнем горят четыре длинные параллель­ные царапины, сделанные определенно женскими ногтями; а у девушки-азиатки, в свою очередь, имеется синяк.

— Это не конец света, — огрызается девуш­ка, — это просто конец нас.

— Ты прекрасна в своем нигилизме, — замеча­ет долговязый.

— Заткнись, а? Ты говоришь это только пото­му, что тебе нравится слово нигилизм и ты по­нятия не имеешь, что это такое.

Риса многозначительно смотрит на Конно­ра, и он понимает, что она хочет сказать: «Не­ужели придется провести четыре дня в компа­нии этих отморозков?» Тем не менее она первая протягивает руку для пожатия и представляется. Коннор, хоть и без особого рвения, присоединя­ется к ней.

Выясняется, что у каждого члена велико­лепной тройки, как, впрочем, и у каждого под­ростка, счастливо избежавшего заготовитель­ного лагеря, имеется своя печальная история, дослушать которую можно, лишь вооружив­шись пачкой самых толстых бумажных платков фирмы «Клинекс».

Ухмыляющегося долговязого парня зовут Хайденом. Как правильно предположил Кон­нор, он из до безобразия богатой семьи. Роди­тели развелись и стали делить имущество, к ко­торому, видимо, причислили и его. Между ни­ми произошла эпическая битва, и спустя два с половиной года после развода судебная тяжба все еще продолжается. Единственным итогом затянувшейся войны стало соглашение о том, что каждый из родителей предпочел бы видеть сына в заготовительном лагере, нежели посту­питься правом быть его опекуном.

— Если бы энергию, затраченную родителя­ми, удалось преобразовать в электричество, его бы хватило, чтобы несколько лет обслужи­вать небольшой городок, — прокомментировал Хайден.

— Девушку зовут Маи. Ее родители очень хо­тели мальчика. В конце концов сын у них все-таки родился, но после появления на свет че­тырех дочерей. Маи была четвертой.

— В том, что меня решили отдать на разбор­ку, — заметила Маи, — нет ничего нового. В Ки­тае во времена, когда правительство запреща­ло семьям иметь больше одного ребенка, дево­чек убивали не задумываясь.

Имя здоровяка с татуировкой — Роланд. Он мечтал стать военным, но родился со слишком высоким уровнем тестостерона, или стероидов, или того и другого сразу, став слишком опасным человеком даже для армии. Подобно Коннору, Роланд постоянно дрался в школе, но Коннору почему-то показалось, что последст­вия драк с участием Роланда были куда печальнее. Однако подвело его не это. Роланд превратил в котлету отчима за то, что тот поднял руку на мать. Она, в свою очередь, вступилась за от­чима и, простив мужа, ополчилась на сына, подписав разрешение на разборку.

— Это же несправедливо, — говорит Риса.

— Можно подумать, то, что случилось с тобой, справедливо, — замечает Коннор.

Роланд смотрит на Коннора в упор с ледя­ным выражением.

— Ты с ней в таком тоне разговариваешь. Мо­жет, ей подыскать другого парня?

Коннор отвечает ему преувеличенно душев­ной улыбкой.

— Мне нравится твой дельфинчик, — говорит он, указывая на татуировку на руке Роланда.

Верзила возмущен:

— Это тигровая акула, идиот.

Коннор дает себе слово никогда не повора­чиваться к Роланду спиной.

***

Акулы, как было написано в книге, которую Коннору однажды довелось перелистывать, страдают от чудовищной формы клаустрофо­бии. Но они не просто боятся закрытых прост­ранств, нет. Эти огромные рыбы физически не могут в них существовать. Никто не знает поче­му. Некоторые считают, что дело в металличес­ких клетках, которыми перегораживают аква­риумы: они раздражают акул. Как бы там ни бы­ло, большие акулы в неволе долго не живут.

Проведя день в подвале антикварного ма­газина, Коннор начинает понимать, что чувствуют акулы. У Рисы на руках ребенок, поглощающий все ее внимание, и хотя она жалуется на то, что никогда даже не думала брать на се­бя такую ответственность, Коннор понимает, что на самом деле она благодарна ему за то, что ей есть чем занять томительные часы ожидания. В подвале имеется вторая комната, и Роланд настоял, чтобы ее заняла Риса с ре­бенком. Он старательно делает вид, что забо­тится о ребенке по доброте душевной, но на самом деле всем ясно, что он предложил Рисе отдельную комнату, потому что плач малышки его раздражает.

Маи читает. В углу лежит целая куча старых пыльных книг, и Маи глотает их одну за другой. Отдав спальню Рисе, Роланд выдвигает на середину комнаты стеллаж и устраивает за ним маленький кабинет. Он восседает там с видом человека, которому не привыкать к тю­ремной камере. Когда Роланд не сидит за стеллажом, он занимается вопросами питания — расставляя банки с консервами то так, то этак. По его словам, он формирует для каждого свой рацион.

— Я отвечаю за питание, — заявляет он. — Те­перь нас больше, и мне предстоит решить, что будет есть каждый из вас и когда.

— Я и сам могу решить, что буду есть и ког­да, — возражает Коннор.

— Нет, так не пойдет, — говорит Роланд. — Я здесь этим занимался, когда тебя еще не бы­ло, и буду заниматься дальше.

Он протягивает Коннору банку рубленой ветчины «Спам». Мальчик смотрит на нее с от­вращением.

— Не нравится? — спрашивает Роланд. — Бу­дешь со мной спорить, и этого не получишь.

Коннор пытается решить, стоит ли заехать Роланду по физиономии. Впрочем, долго раз­мышлять в подобных ситуациях мальчик не привык — слишком уж у него горячая голова. Драка не начинается только потому, что в раз­говор вовремя вмешивается Хайден. Забрав банку из рук Коннора, он быстро открывает ее и начинает есть ветчину прямо руками.

— В кругу друзей клювом щелкать не принято, — говорит он. — Раньше я о существовании «Спама» даже не подозревал, а теперь начинаю любить его. Боже, какая радость: я превращаюсь в нище­брода из трейлера, — добавляет он с ухмылкой.

Роланд злобно смотрит на Коннора. Тот не сдается и глаз не отводит. В конце концов он решает сказать то, что обычно говорит в таких ситуациях: