Нил Шустерман - Беглецы

• Название: Беглецы
• Автор: Нил Шустерман
• Издательство: Астрель
• Жанр: Социально-психологическая фантастика
• Год: 2012

---

— Кстати, — говорит Риса, — это девочка.

Коннор хочет снова предложить ей подер­жать ребенка, но приходит к выводу, что про­блем от этого может быть больше, чем пользы. Он не знает, как держать ребенка так, чтобы он не плакал. Потом ему приходит в голову, что не­плохо бы рассказать ребятам, почему на него на­шло умопомрачение, в результате которого у них на руках оказался новорожденный младенец.

— Во всем виноват этот парень.

— Что?

— Там на крыльце стоял такой толстяк, по­мните? Так вот, он сказал, что им «снова ребен­ка подкинули».

— И что? — спрашивает Риса. — Многим под­кидывают детей по несколько раз.

Лев тоже решает присоединиться к разговору.

— Так было и в моей семье, — раздается его го­лос с другой стороны. — Среди моих братьев и сестер два мальчика и одна девочка — подкиды­ши. Они появились в семье раньше, чем родил­ся я. Никто никогда не считал их обузой.

Коннор некоторое время размышляет над тем, стоит ли доверять информации, которой поделился Лев, потому что он, по его собствен­ному признанию, в то время еще не родился. В конце концов, это неважно, решает он.

— Прекрасная семья, — замечает Коннор вслух. — Подкидышей растят, как своих, а соб­ственных детей, плоть от плоти, отдают на раз­борку. Ой, прости, приносят в жертву.

— К жертвоприношению, между прочим, при­зывает Библия, — обиженно отзывается Лев. — Там сказано, что человек обязан отдать Богу де­сятую часть того, что имеет. И как подкинуть ребенка, мы знаем оттуда же.

— Нет этого в Библии!

— А как же Моисей? — спрашивает Лев. — Мо­исея же положили в корзину и пустили плыть по Нилу Его нашла дочь фараона. Он был первым подкидышем, и посмотрите, что с ним стало!

— Да, согласен, — говорит Коннор, — а что стало со следующим младенцем, которого она на­шла в реке?

— Вы не можете говорить тише? — требует Ри­са. — Вас могут услышать в холле. Кроме того, вы можете разбудить Диди.

Коннор делает паузу, чтобы привести в по­рядок мысли, после чего продолжает рассказы­вать, на этот раз шепотом. Впрочем, они сидят в туалете, где стены выложены плиткой и слы­шимость отличная.

— Нам подкинули ребенка, когда мне было семь.

— И что? — спрашивает Риса. — Это такое уж событие?

— Тогда для нас это было событием. По ряду причин. Понимаешь, в семье и так уже было двое детей. Родители не планировали рожать еще. В общем, однажды утром на крыльце по­явился ребенок. Родители жутко испугались, но потом им в голову пришла идея.

— Думаешь, стоит об этом рассказывать? — спрашивает Риса.

— Может, и нет, — говорит Коннор, понимая, что остановиться уже все равно не может. Он просто должен, обязан рассказать им все, и прямо сейчас. — На дворе было раннее утро, и родители предположили, что ребенка никто не видел. Логично, правда? На следующий день, еще до того, как все встали, отец поло­жил малыша на крыльцо соседнего дома.

— Это незаконно, — прерывает его Лев. — Ес­ли ребенка подкинули и ты не застал того, кто это сделал, на месте, он твой.

— Правильно, но мои родители подумали: кто узнает? Они обязали нас хранить все в секрете, и мы приготовились услышать новость о том, что в дом на другой стороне улице подбросили ребенка... но так и не услышали. Соседи не рас­сказывали, а мы не могли спросить, потому что выдали бы себя с потрохами и фактически при­знались бы, что ребенка подбросили мы.

Продолжая, Коннор чувствует, что кабин­ка, в которой он сидит, как будто сужается. Вро­де бы товарищи по несчастью никуда не де­лись, сидят с двух сторон от него, но ему тем не менее ужасно одиноко.

— Мы продолжали жить как ни в чем не быва­ло, пока однажды утром, открыв дверь, я вновь не обнаружил на этом дурацком коврике с над­писью «Добро пожаловать» ребенка в корзи­не... Помню, я... чуть было не рассмеялся. Вы представляете? Мне это показалось смешным. Я повернулся, чтобы позвать маму, и сказал: «Мам, нам опять ребенка подкинули», — в об­щем, в точности как тот толстяк сегодня утром. Мама расстроилась, принесла ребенка в дом... и поняла...

— Не может быть! — восклицает Риса, догадав­шаяся обо всем раньше, чем Коннор закончил рассказ.

— Да, это был тот же ребенок! — говорит Кон­нор. Он пытается вспомнить, как выглядело его личико, но не может — в памяти все время всплывает лицо малыша, лежащего на коленях Рисы. — Получается, ребенка передавали из рук в руки всем районом целых две недели — каждый раз его оставляли на чьем-то крыльце... Это был тот же ребенок, только выглядел он значительно хуже.

Раздается скрип двери, и Коннор поспешно умолкает. Слышится шарканье. Пришли две де­вочки. Они болтают о мальчиках, свиданиях и вечеринках без родителей. Даже в туалет не идут. Наговорившись, девочки уходят, и дверь, закрывшаяся за ними, снова скрипит. Ребята снова остаются одни.

— Так что же случилось с ребенком? — спра­шивает Риса.

— К тому моменту, когда он снова появился на пороге нашего дома, он уже был болен. Каш­лял, как тюлень, а кожа и глазные яблоки были желтоватого оттенка.

— Желтуха, — тихонько произносит Риса. — Много кто из наших появился в интернате в та­ком состоянии.

— Родители отвезли малыша в больницу, но врачи уже ничего не могли сделать. Я ездил с ними. Видел, как ребенок умер.

Коннор закрывает глаза и сжимает зубы до скрежета, чтобы только не заплакать. Понят­но, что другие его не видят, но плакать все рав­но нельзя.

— Помню, я думал: если ребенка никто не лю­бит, зачем Господу понадобилось приводить его в этот мир?

Интересно, думает Коннор, а что скажет по этому поводу Лев? В конце концов, он опреде­ленно разбирается в вопросах религии лучше, чем они с Рисой. Но Лев заинтересовался дру­гим.

— Я и не знал, что ты веришь в Бога, — гово­рит он.

Коннор делает паузу, чтобы подавить обуре­вающие его чувства.

— В общем, согласно закону, ребенок уже был членом нашей семьи, — говорит он, сладив с со­бой, — поэтому хоронили его мы на свои день­ги. Его даже назвать никак не успели, а дать ему имя после смерти родители не решились. Он так и остался «младенцем из семьи Лэсситер». При жизни малыш никому не был нужен, но на похороны пришли жители всех окрестных до­мов. Люди плакали так, будто умер их собствен­ный ребенок... И тут я понял, что больше всех плачут те, кто утром переставлял его на чужое крыльцо. Они плакали, потому что, подобно моим родителям, чувствовали себя виноваты­ми в его смерти.

Коннор умолкает, и в туалете воцаряется гробовая тишина, нарушаемая только журчани­ем в испорченном бачке. В мужском туалете за стеной кто-то громко спускает воду, и звук, уси­ленный эхом, напоминает гул сходящей с горы лавины.

— Нельзя отказываться от детей, оставлен­ных на пороге твоего дома, — говорит наконец Лев.

— Прежде всего нельзя их подкидывать, — возражает Риса.

— В общем, много чего делать нельзя, — ре­зюмирует Коннор. Он понимает, что Лев и Риса, каждый по-своему, говорят об одном и том же. В идеальном мире матери не отказы­ваются от детей и совершенно незнакомые люди радуются, обнаружив младенца на сво­ем крыльце. В этом мире существует только черное и белое, правильное и неправильное, и все знают, в чем разница между одним и другим. Но мы живем в несовершенном ми­ре. К сожалению, не все это понимают. — Ладно, я просто хотел, чтобы вы знали, в чем дело.

Через несколько секунд звенит звонок, и в холле начинается суматоха. Дверь скрипит не переставая, девчонки хохочут и болтают о вся­кой ерунде.

— В следующий раз надевай платье.

— Можно у тебя учебник по истории одол­жить?

— Контрольная была нереально трудная.

Дверь скрипит, как недорезанная свинья, и кто-то постоянно дергает за дверь кабинки, в которой сидит Коннор. Никто из девочек не обладает достаточным ростом, чтобы загля­нуть за перегородку, и посмотреть вниз, на но­ги, желания ни у кого не возникает. Звенит звонок, возвещающий конец перемены, и по­следняя засидевшаяся в туалете девочка убега­ет в класс. Начался второй урок. Если повезет, в этой школе есть большая перемена, во вре­мя которой им, возможно, удастся сбежать. Из кабинки, в которой сидит Риса, раздается всхлипывание — ребенок просыпается. Ма­лышка еще не плачет, только хнычет. Она проголодалась, но, видимо, не до крайней сте­пени.

— Давай поменяемся кабинками? — спрашива­ет Риса. — А то на следующей перемене сюда могут зайти те, кто уже был в туалете в про­шлый раз. Увидев в кабинке те же ноги, они за­подозрят неладное.

— Хорошая мысль.

Внимательно прислушиваясь, чтобы не пропустить звук приближающихся шагов, Коннор открывает дверь кабинки и выходит. Дверь, за которой прятался Лев, тоже откры­та, но он не спешит появляться.

— Лев? — зовет его Коннор. Риса молча качает головой. Они проверяют все кабинки и возвра­щаются к той, в которой сидел Лев, словно на­деясь все-таки застать его там. Естественно, его нет и в помине. В этот момент малышка Ди­ди начинает рыдать, как белуга.