Оксана Велит - Спускаясь к звездам

• Название: Спускаясь к звездам
• Автор: Оксана Велит
• Издательство: Летагент «Потерянный рай»43d60305-832f-11e1-aac2-5924aae99221
• Жанр: Боевая фантастика

То, что для землян стало концом света, для странников было всего лишь рядовой операцией по зачистке планеты от бесполезного отработанного материала – людей. Разве могли представители высокоразвитой расы предположить, что такое простое задание обернется для них катастрофой? Неудачная попытка обнуления земной цивилизации стала началом новой жизни для экипажа корабля, потерпевшего крушение. Мир для странников больше никогда не станет прежним. Теперь они вынуждены приспосабливаться к существованию на новой планете и вести борьбу с оставшимися в живых землянами.

---

Внутри её ждали двое докторов в прорезиненных костюмах и масках, закрывающих лицо. Такое врачебное облачение считалось обязательным всегда, когда необходимо было провести какую-либо процедуру, но в этот момент Зали показалось, будто весь этот нелепый маскарад затеян только для того, чтобы показать, что она грязна, заразна, опасна для окружающих. Одна из врачей сказала сквозь маску:

– Зали, верно? – по голосу было слышно, что она улыбается.

Докторам положено было улыбаться, даже когда они сообщали неутешительные диагнозы – предполагалось, что так пациенты чувствуют себя спокойнее. В другой ситуации, услышав такой тон, Зали скорчила бы гримасу отвращения из-за того, что к ней обращаются как к маленькому ребенку или как к слабоумной, но сейчас ей было просто страшно. Поэтому она ничего не ответила, и только кивнула, стараясь выглядеть спокойно.

Врач продолжила:

– Нам сообщили, почему ты здесь. Ты должна снять с себя все металлические предметы, лечь на смотровой стол и расслабиться. Будет не больно. Может, самую малость закружится голова.

– Что вы собираетесь делать?

– Мы должны проверить, не обрюхатил ли тебя твой дружок, – там, под маской, она всё ещё продолжала улыбаться.

– Но мы… Мы не делали ничего такого.

– Вот мы это и узнаем.

– Я говорю правду!

– Не надо спорить, девочка, – кажется докторша начинала терять терпение, но все ещё старалась говорить спокойно. – Думать нужно было, когда становилась подстилкой для этого техника, – в последнее слово она вложила столько отвращения, будто само оно вбирало в себя все грубые эпитеты, которыми она хотела наградить Кината.

У Зали всё внутри похолодело. Она поняла, что сопротивляться бесполезно и начала моститься на стол, но доктор остановила её:

– Тебе следует раздеться.

Зали непонимающе уставилась на своих мучительниц, и одна из них пояснила:

– Заклепки на твоей форме. Они металлические.

Зали разделась. В момент, когда её форма повисла на спинке стула, а сама Зали осталась стоять рядом в короткой по-летнему тонкой сорочке, в ней что-то сломалось. Больше не хотелось ни защищаться, ни что-то доказывать. И вся та нежность, вся та наивная любовь, которую она питала к Кинату, переплавилась в тяжелый груз, который Зали придется носит под сердцем всю жизнь. Больше не оставалось никаких сомнений – её предали, поспешили от нее избавиться, оставив стоять полуголой перед этими недобрыми женщинами. И никому не было дела до Зали – даже ей самой.

Она покорно улеглась на смотровой стол и не проронила больше ни слова, пока врачи совершали свои манипуляции, склонившись над ней в своих защитных костюмах. Они водили по её телу портативным биологическим сканером, и сквозь прозрачные пластиковые маски было видно, что, как широко доктора ни растягивали бы свои улыбки, в их глазах сквозила смесь жалости и презрения. И презрения в этой смеси оказалось куда больше – это было понятно по тем коротким репликам, которые они отпускали в адрес пациентки, будто та была просто куском мяса и не могла их услышать.

Сломленная и подвергнутая унижению, Зали безразлично наблюдала за тем, как на экране компьютера слева от смотрового стола появляются всё новые надписи, описывающие все процессы, происходящие в её организме. «Вряд ли там мелькнет хотя бы одна фраза о том, как мне сейчас паршиво», – думала Зали, пока где-то в глубине её души зарождалось понимание – никто не способен быть так жесток с женщиной, как другая женщина. Особенно, если она обличена хоть минимальной властью над тобой.

Наконец, процедура была окончена, и Зали разрешили одеться. Информация на экране компьютера свидетельствовала о том, что «пациентка» говорила правду, но никто и не подумал извиняться перед ней – ни словом, ни взглядом. Ей просто разрешили уйти.

Бредя вниз по этажам, Зали старалась не думать о произошедшем и лишь благодарила Вселенную за то, то всё закончилось. Но, только войдя в спальню, она поняла, что ошибалась. Ничего не закончилось – Эулерани, поверенная подруга и предательница, сидела на своей кровати, разложив перед собой несколько летних сорочек и, видимо, выбирая, в какую из них нарядиться для поездки к родителям.

Увидев Зали, она подхватилась с места и метнулась к выходу.

– Куда это ты спешишь? – спросила Зали, встав посреди узкого прохода.

– Пропусти. Мне нужно… Нужно пройти.

– Ну так переступи через меня, толкни, чтобы я ушла с дороги. Ила знаешь что? Нажалуйся на меня аб-мансебо. У тебя это неплохо получается.

– Зали, ты не понимаешь, – запричитала она. – Я должна была рассказать. Если бы аб-мансебо стало известно, что я всё знала и не сказала ей, меня бы наказали.

– Да, ты поступила как хорошая девочка, но плохая подруга. Дрянь ты, а не подруга.

Зали поддалась внезапному импульсу и отвесила ей пощечину. Удар получился таким звонким, что эхо от него, казалось, разлетелось по всему интернату. Эулерани отпрянула и приложила руку к раскрасневшейся щеке. В глазах её читался испуг.

– Или уже, жалуйся, – выплюнула Зали и, освободив проход, направилась к своей койке.

Подруга выбежала из комнаты в слезах.

Зали уселась на незастеленную кровать и уронила лицо в ладони. Сейчас она просто хотела, чтобы ничего этого не было – ни унижения в комнате первой помощи, ни выданного секрета, ни самого Кината. Ещё ей хотелось снова стать маленькой и забраться к маме на руки, чтобы в этом тепле растворились все мысли и воспоминания, которые, несмотря на боль и предательство, все ещё вызывали томление в груди и внизу живота.

Эулерани оказалась весьма последовательной в своих действиях. Уже к обеду аб-мансебо узнала о новом происшествии, и Зали вновь оказалась в её кабинете. На этот раз разговор был коротким. Преподавательница настояла на том, чтобы Зали посетила интернатского психолога и, наконец «решила свои проблемы и вернулась к учебе, выбросив из головы всякие глупости».

Местный психолог оказалась титулованной представительницей касты киничей. Она легко могла претендовать на должность в музее галактических культур или даже в совете Магистрата, но предпочитала работать в интернате, аргументируя свой выбор любовью к детям. В центре её кабинета стояло большое удобное кресло, призванное дарить посетителям чувство покоя и приятной расслабленности. Но, сидя в этом кресле, Зали не чувствовала ни расслабления, ни любви со стороны психолога. Она снова была всюду виновата – потому что не могла держать себя в руках и преступила один из главных законов интерната, ударив подругу; потому что слишком рано позволила себе влюбиться, потому что забыла всё, чему её здесь так долго учили.

Если Зали что и вынесла из этой терапии, так только уверенность в том, что мужчины – трусы, а женщины – предательницы, и лучше отгрызть себе руку, чем ещё раз кому-нибудь довериться.

Радостный окрик грубо разорвал ткань воспоминаний надвое. Зали обернулась в сторону заходящего солнца и, приложив руку козырьком ко лбу, увидела стремительно приближающийся силуэт.

– Тейт-ичан! – воскликнула Зали, когда окликнувший её приблизился, сверкая белозубой улыбкой.

– Зали, крошка! – ответил тот и заключил её в объятия.

Эта встреча была радостной для обоих. Они не виделись долгие годы – с тех самых пор, когда Зали оставила родительский дом, отправившись в интернат на обучение. Тем не менее, она отчетливо помнила те вечера, которые они проводили вместе – Тейт всегда был желанным гостем в доме её родителей, и он всегда приносил Зали какие-нибудь мелкие подарки. Нередко он засиживался у них допоздна, и тогда маленькая Зали приходила в общую комнату, взбиралась Тейту на колени и, слушая непонятные взрослые беседы, постепенно погружалась в сон. Она всегда называла его Тейт-ичан, что означало «дядюшка», долго время действительно полагая его братом матери. Много позже она узнала настоящую историю их знакомства, о которой было не принято упоминать в семейных беседах, но для неё Тейт так и остался дядюшкой.

Когда они, наконец, выпустили друг друга из объятий, Тейт отступил на шаг и внимательно осмотрел Зали с ног до головы:

– Крошка, если бы твои родители не высылали мне фотографии каждый год, я бы и не узнал тебя. Какая ты стала… важная, – сказал он с усмешкой, но в его тоне чувствовалось уважение и даже восхищение.

– А ты совсем не изменился, Тейт-ичан.

– Стараюсь держать себя в форме, – скромно, но не без гордости заметил тот.

– Как же ты здесь оказался? – спросила Зали. – Почему я ничего не слышала о тебе на корабле?

– Я не хотел привлекать внимания. Тем более, никакой официальной должности на «Чанане» у меня не было. Я просто хотел поглазеть на россыпи звезд через иллюминатор корабля да покопаться в головах у дикарей, если выпадет такая возможность. После подписания мирового соглашения с фелдумейцами, которое не состоялось бы без моего посильного участия, Магистрат просто не мог отказать мне в таком капризе. А теперь видишь, как всё получилось… Возможно, это прозвучит чудовищно, но я рад встретить здесь тебя.