Йозеф Винклер - Кладбище мертвых апельсинов

• Название: Кладбище мертвых апельсинов
• Автор: Йозеф Винклер
• Издательство: ACT, ACT МОСКВА, Транзиткнига
• Жанр: Современная проза
• Год: 2006
• ISBN: 5-17-020855-3

Красота смерти…

Эстетика мрачного и изысканного стиля «Natura Morta» эпохи позднего маньеризма, перенесенная в наши дни…

Элегантная, изысканная, блистательно-циничная проза, концептуальная в самом высоком смысле слова.

Гибель ребенка…

Гибель Помпеи…

Заупокойные службы…

Служба полицейских из отдела по расследованию убийств…

Сложный и блестящий литературный лабиринт!

---

Малолетняя девчонка на последних месяцах беременности, изгнанная из родительского дома и из каринтийской деревни, выкопала яму на кладбище своей родной деревни. Под предлогом необходимости убрать и поставить в вазу на алтаре свежие цветы она раздобыла ключи от церкви, по деревянной лестнице забралась на колокольню и прыгнула на кладбище в разверстую яму. Девушка не рассчитала прыжка и проломила себе затылок при падении. Во время падения ребенок выскользнул из ее тела и еще два часа висел над разверстой ямой на пуповине матери, пока пуповина не оборвалась, и жалобный детский писк не прекратился.

* * *

Епископ нес мощи святого Антония, покровителя лошадей, меж сотен лошадей с венками цветов и крестами из сухих цветов на головах, пока множество лошадей опускали в чан с ветвями лавра, животных окропляли святой водой и окуривали ладаном. Несколько часов спустя лошадь, на которой сидел двенадцатилетний мальчик, испугавшись выстрела пушки, понесла. Людская толпа в ужасе закричала: «San Antonio! San Antonio!» Мальчик вцепился в гриву лошади и тоже громко стал взывать к покровителю лошадей, в то время как крест из сухих цветов болтался на лошадиной голове взад-вперед. Все это испугало животное еще сильнее. Так как святой Антоний – покровитель лошадей, а не детей, сидящих на их спинах, лошадь бросила мальчика на полуразвалившуюся городскую стену. Когда две женщины подняли малыша, изо рта у него шла кровь, а проломленная голова безвольно упала на грудь. Будь благословенна бесценная влага, пролитая тобой из открытой раны на груди Иисуса, ибо она смыла собою все грехи мира.

* * *

Вступающий в мафию подошел к столу, на котором лежал образ Madonna sulła Segiola Рафаэля, дал руку двум своим товарищам, которые, уколов иглой его указательный палец, измазали образ текущей кровью. Окровавленный образ сожгли, а пепел развеяли на сицилийском ветру. О Господь Иисус Христос! Теперь я вижу, что мои грехи причина смерти твоей. Я – убийца Бога, потому что я лишил жизни моего Господа Бога. Я знаю, что злее, нежели братоубийца Каин, ибо я помогал убить родного Сына предвечного Отца. Через месяц после произнесения клятвы он смертельно ранил свою первую жертву и, слизав чужую кровь с ножа, плюнул ее в лицо умирающему.

* * *

В вечер Дня поминовения усопших старуха вошла в комнату, зажгла две свечи по обе стороны от миски с водой, просунула шею между двух зубьев вил и уставилась на воду, пока не увидела на дне миски своих убитых мафией детей. Всех этих твоих любимых деток вверяю я тебе, а особенно меня, твою недостойнейшую дочь, чтобы по твоему святому примеру умерли для мира, побороли наши дурные наклонности и сохранили незапятнанным наше чистейшее целомудрие и, наконец, вознеслись вслед за твоей святой душой на небо. Перекрестившись во рту языком, она горящей поминальной свечой вправила своему ребенку прямую кишку. Затем из собачьей лопатки вырезала два кусочка кости величиной с ноготь большого пальца, сделала в них две дырки стальным гвоздем и использовала их как пуговицы для своей мертвой девочки. Водой, которой обмывали мертвого священника, сосуд с которой больше года хранился в прохладной кладбищенской земле, она вымыла лоб своего мертвого ребенка. В свое время священник помазал его при крещении мирром: «Крещу тебя во имя Отца, и Сына, и Святого Духа. Аминь».

* * *

На Страстной неделе, когда распятия в церквях закрыты черной тканью, а статуи Девы Марии в черных траурных лентах, в Риме ни один еврей не имел права выглянуть из гетто, и в определенный день на площадь выводили старую еврейку и живьем распиливали пополам. Так как евреи ежегодно давали папе большую сумму денег, от этого обычая отказались, а вместо этого стали распиливать деревянную куклу в человеческий рост, наполненную сухими фруктами. Выпавшие наружу фрукты раздавались народу. Ты умираешь не на постели, не дома, а на жестком деревянном кресте под открытым небом. Подушка твоя – терновый венец с острыми шипами, постель твоя – крест, питье твое – желчь и уксус, последнее утешение твое – насмешки евреев. Лежишь ты не в мягком покое, а висишь растянутый на четырех гвоздях и не можешь повернуться. Люди прямо на улице друг за другом становились на колени, когда папа высовывал из кареты свои золоченые сапоги, и целовали их.

* * *

В поезде, который вез меня в Палермо, я спросил ребенка, правда ли, что за вход в катакомбы капуцинов в Палермо нужно платить. Я думаю, что нет, ответил двенадцатилетний мальчик: «Ведь в катакомбах только мертвые и ни одного живого. Другое дело кино, там смотрят на живых, поэтому нужно платить за вход!» В Grande Sepoltura del Cappuccini, как называются катакомбы капуцинов по-итальянски, есть коридоры священников, женщин учителей, а также отделы детей и девственниц. Обнаженные мертвые тела сначала восемь месяцев высушивали в склепах с полами из туфа, так называемых colatoi. Затем высохшие тела мыли уксусом и на несколько дней выносили на свежий воздух. Их снова одевали, укладывали в гробы или при помощи крюков и проволоки стоймя укрепляли в нишах до тех пор, пока родственники приносили деньги в день смерти покойника и заказывали мессу. Когда родные переставали заботиться о своих мертвецах, их выносили из катакомб и хоронили где-нибудь в другом месте. Во время эпидемии мертвых помещали в ванны с солями мышьяка или известковым молоком. Женский коридор до самой Второй мировой войны запирался на две решетки, а ниши в стенах, где находились покойницы, были закрыты стеклом, чтобы посетители-мужчины не надругались над трупами женщин. Полоски жести вокруг голов некоторых мертвых свидетельствовали о том, что покойницы были не замужем. Большинство захоронений женского коридора, также как и его майоликовый пол, были уничтожены сначала в 1943 году во время бомбардировки, а затем в 1966 году во время пожара. Среди знаменитостей, как в рекламном проекте, говорят, были еще тела художника Веласкеса и сына короля Туниса, который принял католицизм и взял себе имя Филиппа Австрийского. Монах, который двадцать лет ухаживал за висящим в катакомбах на гвозде телом своего брата, мыл его. Рядом с высохшим, висящим на гвозде, вбитом в стену катакомб мертвым телом своего брата, за которым он более двадцати лет ухаживал, мыл лицо, стриг, чистил одежду, монах уже вбил гвоздь и для себя. Волосы покойного, при стрижке оставшиеся в гребне, он использовал как закладки для своих молитвенников. Он гладил руки своего покойного брата, щипал его за правую щеку и вытаскивал наружу язык, чтобы показать, что он все еще пластичен. Сильный сквозняк в катакомбах раскачивал из стороны в сторону множество висящих на гвоздях мертвых тел, колыхая их одеяния. Когда мои дрожащие руки не смогут больше удержать крест, а невольно упадут, выпустив мою причиняющую боль ношу, тогда, о милосердный Иисус, помилуй меня! Когда ближние исполнятся болью и страхом при виде моих бледных, измученных ланит и когда влажные от холодного смертного пота волосы встанут у меня на голове, возвещая приближение моей смерти, тогда, о милосердный Иисус, помилуй меня!

* * *

Четырнадцатилетний мальчик, а также умерший взрослый на пару дней до погребения были стоя подвешены на крюк в нише церковной стены. У их ног стояли открытые гробы, усыпанные увядшими лепестками цветов. Рядом с непосредственно раскачивающимися прямо над церковным полом ногами покойников стояли две свечи, которые приносили те, кто подходил к телам, чтобы преклонить колени и помолиться. Люди их зажигали, а затем гасили. Старуха, больше получаса простоявшая на коленях перед своим мертвым внуком, должно быть, забыла погасить свечу. Высокие языки пламени сначала охватили ступни обоих мертвецов, затем их тела, и они вспыхнули. Когда двум служкам удалось святой водой погасить горящие трупы на церковном полу, в куче пепла остались лежать лишь два полузакопченных теплых черепа и кости скелета. С горящими факелами иди навстречу Жениху Небесному, с живой верой, радостной надеждой и пламенной любовью! Скоро Иисус сойдет к тебе, твой возлюбленный, твой желанный, твоя надежда, твоя радость и твоя вечная любовь.

* * *

На одной из площадей Неаполя на столе лежал череп, по обе стороны от которого стояли два стакана с водой. «Пейте святую воду!» – кричал стоявший перед столом мужчина, потом произносил «Отче наш» и в благодарность совал в рот мертвой голове несколько лир: «Пей за твое здоровье, пей святую воду!» У маленького мальчика, хотевшего купить кусок мяса и сунувшего его в рот, прежде чем сторговаться о цене, которую он в конце концов не смог заплатить, мясник вырвал изо рта кусок мяса и положил его к другим, теплым парным кускам. С горящими факелами рыбаки в темноте ночи пересекали Неаполитанский залив, выливая на воду масло, чтобы ее успокоить и сделать прозрачной. Сверкание огня влекло рыбу, и рыбаки то и дело бросали гарпуны в веретенообразную, сверкавшую вороненой сталью, с блестящим серебряным брюхом рыбу. Глухонемой черноволосый юноша сидел на носу лодки и смотрел на косяки рыб в воде. На желтых парусах шести лодок черными нитями вышиты огромные буквы «I. H. S.». Обнаженные десяти – пятнадцатилетние мальчишки один за другим кувыркались на неаполитанском пляже между только что починенными рыбацкими сетями, подбегали к туристам, чтобы те наградили их за акробатические достижения, или продавали морских коньков в банках, морских звезд, цветные раковины, бедную, грызшую облатки забальзамированную церковную мышь, чьи внутренности волочились по кладбищенской земле. Туристы бросали в море монеты, и загорелые неаполитанские мальчишки выныривали на поверхность с монетами во рту, складывая их в джутовый мешочек, который сторожил их товарищ. Другие из любопытства обложили скорпиона горящими головнями. После его самоубийства мальчики крестились, целовали кончики пальцев, которыми клали три креста: на лоб, рот и сердце. Как диковинка среди рыбацких сетей и играющих детей лежали скелеты акулы и рыбы-меч, которая проткнула акулу своим мечом и не смогла вытащить его из истекающей кровью акулы и погибла вместе с ней. На ребре акульего скелета древесным углем было написано: «Ti amo Gabriella». Ниже были нарисованы три креста. Высоко подняв руку с облаткой, по темным переулкам Неаполя в сопровождении служек с факелами к умирающему шел священник. Когда он проходил, люди в некоторых домах откладывали инструменты и, сложив руки, вставали на колени, люди выходили из домов с цветами и распятиями, из окон верхних этажей на привязанных за шею веревках спускали статуи Мадонны, целовали ее руки, которыми она касалась ран распятого, и ставили на балконах и порогах горящие свечи. Во время своего последнего, на смертном одре, святого причастия моли Господа омыть тебя кровью Иисуса Христа и полностью очистить от всех грехов и недостатков и прими причастие из рук священника, будто от самого Христа. Англичанина, который не поклонился проезжавшему в карете неаполитанскому королю, один из сопровождавших карету Его Величества всадников до крови перетянул плеткой. Слуги, ночью провожавшие господ в их покои, совали горящие факелы в испачканные смолой широко раскрытые пасти стоящих на лестнице дворца каменных голов, чтобы немедленно их погасить. Дождь хлестал по окровавленным скелетам двух лошадей, что неприкрытыми лежали на краю дороги и были почти полностью обгрызены крутящимися возле них собаками. Собака вырывала кровоточащий кусок мяса из ноги лошади. Пока двадцать буйволов, стоя по уши в воде, беспокойно переступали с ноги на ногу, вокруг их тел и ног обвивались вьющиеся растения. Мальчишки выгоняли их из канала, освобождали от тины и вьюнков. И затем быки снова загонялись в воду для очистки канала. Во время мессы, которую служил епископ, между ног священника и служек пробежали церковные кошки с голубыми ленточками вокруг шеи, на которых висели медали с изображением святых, и, усевшись на ступени алтаря, уставились на горящие восковые свечи. Шестнадцатилетний мальчик обнаженным вошел в выпотрошенное брюхо быка, встал на колени в кровавой луже и обмыл верхнюю часть своего тела и свои половые органы кровью и экскрементами животного, забитого специально для церковного праздника и мясо которого в этот день ели все жители деревни, как бедные, так и богатые. Ночью мыши и крысы шныряли рядом с сидящими до раннего утра повсюду над костями собаками, которые иногда начинали бегать вокруг костей, глядя на стаю пищащих, суетящихся крыс.