Мэри Бэлоу - Классовый вопрос

• Название: Классовый вопрос
• Автор: Мэри Бэлоу
• Жанр: Короткие любовные романы

Реджинальд Мэйсон богат, изыскан, и по сути своей является джентльменом. Однако, он не джентльмен по рождению. Это обстоятельство причиняет боль его отцу, Бернарду Мэйсону, так как общество времен Регентства ставит происхождение превыше всего. А Мэйсоны, несмотря на их огромное богатство, всего лишь представители купечества.

Возможность повышения социального статуса Реджинальда возникает внезапно – через брак с леди Аннабель Эштон. Так как Аннабель – единственный ребенок графа Хэверкрофта, одновременно и соседа, и заклятого врага Бернарда, старший Мэйсон невероятно счастлив. В конце концов, это позволило бы ему одним махом и переиграть графа и поднять социальный статус своего сына.

Тот факт, что и Реджинальд, и леди Аннабель громко заявляют о своем отвращении к идее подобного брака, не имеет никакого значения.

Но Аннабель опозорена скандалом, превратившим ее в подпорченный товар. В то же время ее отец отчаянно нуждается в деньгах, которые можно было бы получить, выдав ее замуж за богатого человека.

Аннабель, благородная девушка эпохи регентства, поймана в ловушку. Общество до конца жизни отринет ее, если она не выйдет замуж за того, кто хоть сколь-нибудь респектабелен. К тому же, она всю жизнь будет нести бремя неискупимой вины, веря, что ответственна за разорение своей семьи, если немедленно не выйдет замуж за того, кто достаточно богат, чтобы заплатить долги отца.

К тому же, Реджинальд объявляет, что он не хочет жениться теперь, особенно на «оторви-да-брось», которой удалось так опозорить себя. Вместо этого он настаивает, что будет продолжать вести разгульную, экстравагантную жизнь холостяка, к которой он за последнее время привык. Однако Бернард предъявляет Реджинальду ультиматум: женись на Аннабель или лишишься семейных капиталов.

Реджинальд нехотя соглашается и после чего следует открыто враждебная помолвка.

«A Matter of Class» – упоительный рассказ, изобилующий тайнами, обманом, и испытаниями любви, где все происходит не совсем так, как кажется поначалу.

---

– Похоже, вы наслаждаетесь всем этим, – процедила она сквозь зубы.

Он обдумал ее предположение. Да, это так.

– А вы не наслаждаетесь? – он пристально всматривался в ее глаза, затененные сумраком ночи.

– Papa ясно дал мне понять, – ответила она, – что если я не хочу навсегда распрощаться с высшим обществом, всю оставшуюся жизнь в моем поведении не должно быть ни малейшего намека на скандал

– Я не вынесу такую скучную жену, – заявил он. – Вам придется выбирать между papa и мной.

– Нет, – она нахмурилась. – Я не буду этого делать. И никогда не хотела этого делать.

Он вскинул брови.

– Но после женитьбы вы будете обязаны повиноваться мне, – явно провоцируя, напомнил он.

И не был разочарован.

– Если вы когда-нибудь попытаетесь удержать меня этим смехотворным брачным обетом¸ – она ощетинилась и повысила голос, – я буду до смерти сражаться с вами любыми доступными мне средствами. И не думайте, что у меня их нет.

Кто-то – Реджи не оглянулся, чтобы разглядеть, кто именно, – прекратил фланировать рядом по балкону и бесцеремонно сосредоточил на них все свое внимание.

К несчастью, обрученная пара уже ссорилась.

Реджи усмехнулся.

– Это похоже на обещание, – сказал он, поигрывая бровями и с опаской поглядывая на ее веер.

– Я говорю серьезно.

И это было очевидно. Ее ноздри раздулись, глаза смотрели свирепо. Одна рука затвердела в его руке, другая с ожесточением сжимала веер.

– И я искренне на это надеюсь, – успокаивающе ответил он. – Леди Аннабель, вы можете сражаться со мной, когда пожелаете, хоть каждый день. Или каждую ночь, если речь идет об этом. Особенно каждую ночь.

Негодование сотворило чудо с грудью леди, затянутой в корсет и прикрытой тонким платьем. Грудь вздыбилась, и на мгновение показалось, что ей удастся вырваться из корсажа. Увы, этого не случилось. Но это зрелище приковало глаза Реджи и согрело его кровь.

– Это не учтиво с вашей стороны, – она снова понизила голос.

– Учтиво?

Он попытался заглянуть в ее глаза, но они выглядели огромными омутами из тени и мрака.

– Разве нет? – пробормотал он.

– Нет.

В ее голосе ощущалась легкая дрожь.

Он легонько притянул ее к себе за руку, наклонил голову и прижался губами к ее губам. Они были мягкими, теплыми и слегка влажными. Кончиком языка он разомкнул их и решительно и глубоко вошел в ее рот.

В ее в горле возник низкий, дрожащий звук.

Он отстранился от нее и отпустил ее руку. Затем снова прислонился к перилам и улыбнулся ей полуприкрытыми глазами.

– Очень хорошо, – произнес он с удовлетворением и задался вопросом, куда подевался весь окружающий воздух.

Он не должен допустить эрекции. Это было бы уж слишком, это было бы чересчур вульгарно. Хотя в один момент ему пришлось собрать всю силу воли, чтобы этого избежать. В момент, когда она пососала его язык.

Опустив руки и стиснув их в кулаки, с полуоткрытым ртом, она гневно уставилась на него. Повезет, если она не переломит веер.

– А теперь вам лучше бежать, изображая из себя храбрую, маленькую страдалицу. Вообще-то, если задуматься, бежать вы не должны. Леди никогда не бегают, не так ли? Позднее я буду претендовать на вальс с вами.

Не сказав ни слова, она повернулась и направилась в бальный зал. Медленно, с безукоризненной осанкой.

Он мог бы поставить половину своего состояния, что она хладнокровно улыбалась, ни на кого не глядя.

Всегда и при любых обстоятельствах она оставалась храброй.

Насколько он мог видеть, она направлялась к его матушке.

Он вел себя так, как от него и ожидали. Он был почти, но не совсем вульгарен. Он был загнан в этот брак собственной расточительностью, но не мог не воспользоваться тем, что его нареченная прекрасна и желанна.

Именно так все это и увидят.

Его мать будет довольна, хотя, возможно, несколько озабочена тем, что он может опозорить леди Аннабель еще больше, чем она уже опозорила себя. Его отец будет в восторге. Ее мать будет испытывать осторожный оптимизм. Ее отец…

Хорошо, что не нужно нравиться Хаверкрофту. Не придется стараться и напрасно тратить время. Не то, чтобы он всегда поступал наилучшим образом…

Леди Аннабель вложила свои руки в руки его матушки, и та засветилась счастьем и нежностью. Выражение лица своей нареченной видеть он не мог.

В целом, думал Реджи, бал, вероятно, прошел успешно. Свет будет увлечен, высказывая догадки относительно того, ненавидят ли они друг друга или чувствуют взаимное влечение. Их родители увидят, что они осторожно кружат около друг друга, отчасти враждебно, отчасти держась в рамках приличий, отчасти готовые согласиться на некую дружественную договоренность, поскольку их брака нельзя избежать.

Он оттолкнулся от перил и двинулся назад, в бальный зал. Этот танец вскоре закончится, и он вынужден будет оказать любезность нескольким партнершам, прежде чем потребует от своей нареченной вальс.

Он заморозил взглядом парочку мужских ухмылок тех джентльменов, которые редко танцевали, но всегда выбирали самые выгодные места, чтобы иметь возможность быть в курсе возможных скандальных обстоятельств и на следующий день живописать их в многочисленных фешенебельных гостиных.

Его взгляд остановился на леди Хаверкрофт, которая стояла одна и наблюдала за танцем с улыбкой, в равной мере выражавшей и надменность, и тоску. Он подозревал, что надменность была частью маски, которую она часто носила. В этом она мало чем отличалась от своей дочери.

Он стал пробираться к ней. Она не заслуживала страданий. Леди Аннабель была ее единственной дочерью, ее единственным ребенком. События двух последних недель, пусть и недолгие, должны были быть для нее в высшей степени огорчительными.

Он должен приложить все усилия, чтобы очаровать ее, утешить, убедить, что ее дочь все же может ждать от жизни счастья. С ним.

Да, он действительно должен это сделать.

Глава 6.

Четыре года назад.

На следующий день после того, как ей исполнилось восемнадцать, Аннабель отправилась на прогулку одна. Ей пришлось ускользнуть тайком, пока никто не заметил, поскольку дом все еще был полон тетушек, дядюшек и кузенов, приехавших по случаю дня ее рождения. Во время прошлого весеннего сезона ей не позволили выйти в свет, и приглашение их всех было способом papa утешить ее.

Но уже в августе ей будет восемнадцать, протестовала она, когда он вместе с mama как раз перед пасхой уезжал в Лондон. Именно, что в августе, согласился papa, пощекотав ее под подбородком, словно она все еще была ребенком, а вот на следующий год, к этому времени, она будет представлена королеве и сможет наслаждаться развлечениями сезона. Но пока ей придется остаться дома, а они отпразднуют особый день ее рождения, пригласив столько членов семьи, сколько смогут приехать.

Как и ожидалось, день рождения получился безумно веселым. Вчера на прием приезжало несколько молодых людей из семейств, проживающих по соседству. В гостиной даже устроили танцы. А Джейми Севелл, пользуясь благоприятным случаем, поцеловал ее. Это был первый в ее жизни поцелуй. И Джейми ей нравился. Недавно она даже повоображала его героем своих романтических грез. Но поцелуй ее разочаровал. Его сухие губы так сильно прижались к ее губам, что она прикусила щеку.

Вот тебе и романтика! Вот тебе и Джейми!

Мириам Севелл, сестра Джейми, понизив голос, заговорщическим тоном упомянула в компании молодых леди, что Реджинальд Мэйсон сейчас дома, и что теперь он стал еще неотразимее, чем прежде. Леди ахнули и захихикали. Каролин Эштон, кузина Аннабель, спросила, кто такой Реджинальд Мэйсон и будет ли он на приеме. Но она задала вопрос в полный голос и леди тут же на нее зашикали. Все знали, что имя Мэйсонов в Оукридж-Парке произносить не полагается. И это все, что было сказано Каролине – в сторону, шепотком и со сдавленным хихиканьем. Но Аннабель, отправившись спать, долго лежала без сна, думая о нем.

Реджи. В течение четырех лет она почти не обращала на него внимание. В детстве они были друзьями, пока однажды ее не изловили достаточно далеко от дома, после чего к ней была приставлена новая, более бдительная молодая няня, заменившая старую. Ту, с пенсией, выплачиваемой papa, отправили на покой в уютный деревенский домик.

Но когда Аннабель и Реджи стали старше, три лета подряд они снова были друзьями. Все эти три года они виделись не слишком часто. Он редко бывал дома, а когда появлялся, то в отъезде бывала она. А так как они никогда заранее не договаривались о встрече, то зачастую им просто случалось разминуться друг с другом, приходя к дубу у реки в разные дни. Но это не имело значения. Они ведь не были закадычными друзьями.

Для него это было неважно. Важным это было для нее. Когда ей было двенадцать, она неистово влюбилась в него, хотя не призналась бы об этом никому на свете. Никому вообще, даже Мириам, своей ближайшей подруге. Люди с удовольствием посмеялись бы над самой мыслью о влюбленной двенадцатилетней девочке. Им доставило бы удовольствие с презрением позабавиться над щенячьей любовью. Но такая любовь могла быть глубокой и неизбывной. Она знала это. Это случилось с нею.