Елизавета Михайличенко - И-е рус,олим

• Название: И-е рус,олим
• Автор: Елизавета Михайличенко
• Жанр: Русская классическая проза

---

-- Точно! -- говорит Ортик.-- У меня аллергия, я знаю.

И я объясняю им, что не только человек дает аллергическую реакцию в подобной ситуации. Гиперреакция на раздражитель происходит не только на сознательном и бессознательном, но и надсознательном уровнях. Гриша морщится, но Ортик должен понять. То есть нечто, определяющее судьбу человечества, аллергизировалось в ходе истории.

-- Ты считаешь, что Всевышний -- аллергик? Что у него крапивница? -фыркает Ортик.

Но я объясняю ему, что вообще не собираюсь вторгаться в сферу религии. Что то, о чем я говорю, скорее не божественная, а промежуточная сфера, действующая достаточно непредсказуемо, по совершенно своим понятиям. И царь Соломон, разрешая своим женам оскорблять Иерусалим идолопоклонничеством, привнес этот аллерген. А Иерусалим лучше не аллергизировать. Потому что это какое-то особенное ужасное место, основное. И вот теперь, даже такая невинная вещь, как наш проект, вызывает аллергию и убивает. Я стараюсь не смотреть как они переглядываются стеклянными глазами и продолжаю. Говорю, что если мы продолжим проект, продолжатся и убийства жен. А если мы не остановимся, это может вызвать анафилактический шок. Всего. Потому что это -- Иерусалим. Я произношу жестко, с максимальной однозначностью:

-- Проект должен быть прекращен. Немедленно. И безжалостно.

Гриша смотрит на меня с жалостью. Молчит. Ортик возмущенно таращит глаза, потом заявляет:

-- Это уже вообще... Хуже язычества. И хуже атеизма тоже. Профанация полная. Давид, ну что ты несешь? Ты же культурный человек, наверняка ТАНАХ читал. И кто, интересно, тебе позволит прекратить проект! Про который ты не все знаешь!

Это мой просчет. Ортик находится в рамках своих, вернее --ортодоксальных представлений. Каким бы "своим" он не был в компании. Наивно было надеяться на его поддержку. Я для него вор, выскочивший из-за свитков Торы в разгар молитвы. Значит, я для него враг. Прежде всего потому, что Ортику тоже нужен этот проект. Не меньше, чем Грише. И нет у меня больше аргументов, одно только сосущее знание, что проект надо оборвать. И я говорю:

-- Один из вас не верит ни во что. Другой верит только в то, что сказал его рав. Но факты упрямая вещь. Красное, как кровь, вино несколько дней назад, у Беллы, залило портрет Марты и она умерла в ту же ночь. Брызнуло на портрет Леи, и она ранена. Тоже случайность?

Я презираю сам себя за эти банальности. Но они реагируют еще предсказуемей и хором отзываются:

-- Совпадение!

Уроды, не слышащие ничего. Ни слов, ни рева.

-- А лев? -- кричу я.-- Что вы скажете на это?

-- Какой лев? -- нервно отзываются они почти что хором.

-- А такой. Хищный. Который задрал Марту. И пытался сожрать Лею! Она его видела! Она, она мне сама сказала. Что на нее напал лев. ЛЕВ! И он убежал при моем приближении, волоча за собой распадающуюся тень. Я видел эту тень, ясно?! Ортик, да очнись ты! Что означает лев в иудейской традиции? Ничего хорошего, если он при этом жрет женщин, так?

Ортик снимает очки и начинает их медленно, нарочито медленно протирать, косясь на Гришу.

-- Ну, лев... символ колена Иегуды... символ Иерусалима...-- наконец говорит он.-- Ну и что? И вообще, все это профанация... Мне трудно тебе поверить, извини конечно. Лев... в центре Иерусалима... Это означает, что он сбежал откуда-то, вот и все. Если он вообще был.

-- Все! -- говорит Гриша.-- Мне надоело. Ортик сейчас позвонит в зоопарк и спросит... о, господи, чушь какая... Ортик, все-таки позвони в иерусалимский зоопарк, спроси, не сбежал ли у них лев. Ну и в "Сафари" рамат-ганское тоже позвони, ладно. А я хочу услышать про льва от Леи, напрямую. Давид, она сможет со мной поговорить?

Ортик цепляет очки обратно, сразу уменьшая и глаза, и, соответственно, недоумение, плещущееся в них. Ему явно не хочется звонить, потому что он тоже не любит выглядеть идиотом, во всяком случае, когда представляет себя в этой роли. Я бы тоже не хотел звонить. И он вздыхает:

-- Ладно, я позвоню. Но после того, как ты поговоришь с Леей. Потому что если она подтвердит про льва-людоеда, в этом будет смысл. А если нет, то зачем мне звонить?

Гриша вдруг подходит ко мне вплотную и впивается взглядом в мое лицо. Я стараюсь придать взгляду решительность, но получается только напряженное ожидание. Он спрашивает:

-- Лея ведь подтвердит про льва, а, Давид? Ты в этом уверен, да?

Он знает, знает, что Лея не подтвердит. Потому что, когда она шепнула мне про льва, шепнула едва шевелящимися зашитыми губами, она еще добавила, что хочет, чтобы я знал, но я буду единственным кто это узнает, потому что она не хочет выглядеть сумасшедшей, потому что в это нельзя поверить, а значит этого не было. Поэтому я не хотел говорить им про льва. Но сказал. А в то, что он распался на кошек, я и сам до конца не уверен. И теперь я просто промолчу на Гришин вопрос. Пусть звонит куда хочет. В конце концов, я сделал, что мог. Или сделаю. Пусть звонит, пусть. Мне тоже интересно. Я даже обрадуюсь, если обнаружится сбежавший лев. Как-будто мне легко жить с этим... мотоциклом!

У Ортика звонит мобильник, и он начинает свой обычный длинный малопонятный разговор, вмещающий танахические цитаты, мат, имена профессоров, приступы хохота и естественнонаучные термины. А Гриша дергается. Он не боится выглядеть смешным, он боится за свой проект и не может ждать, и не хочет терпеть никакой неопределенности. Он находит в списке натурщиц номер Леиного мобильника и, не отводя от меня насмешливо-испытующего взгляда, звонит. Глупец. Он не знает, что все услышанное им уже не имеет значения. Вежливо, сочувственно здоровается, заинтересованно спрашивает о здоровье.

-- Не тяни,-- прошу я,-- ей трудно разговаривать.

-- Давид передает тебе привет. Винит себя, что отошел. Но мы так и не поняли -- как все это случилось? Кто на тебя напал?.. Не знаешь?.. Ты что, совсем ничего не видела?.. Да я понимаю, что темно, но все-таки... А, сзади напал, ну да, ну да... И ничего не слышала? Молча напал?.. Понятно. Извини, в общем это и неважно, главное ты выздоравливай, все это фигня. Мы к тебе скоро зайдем... ну давай, пока...

Он задумчиво покачивает трубку в руке, осторожно кладет на место и вздыхает:

-- Да-а... Знаешь, я все-таки позвоню в зоопарк и в "Сафари". А то очень похоже, что это ты на нее напал. А значит, и на Марту.

Я грустно усмехаюсь. Он действительно зачем-то звонит туда, и еще куда-то, спрашивает про львов, все ли на месте, где еще в Израиле они могут оказаться, в общем, суетится. Ортик заканчивает свой разговор благодушным похохатыванием и фразой:

-- ... осторожнее, когда к Котелю пойдешь. Тут есть мысль, что там лев в засаде... х-ха... а распиздяи для него самый цимес... ну, шалом.

-- Лея не видела, кто на нее напал,-- сообщает ему Гриша со знакомой мне усмешечкой.-- Говорит, кто-то сзади набросился. Все львы сидят по клеткам. В городе только гипсовые.

-- Правильно,-- зачем-то подтверждаю я.-- Гипсовые львы и еще кошки.

Ортик смотрит на меня с ужасом и говорит:

-- Дела... Не нравится мне это...

-- А кому же нравится,-- вторит Гриша.

-- Мне не вообще не нравится,-- с тем же выражением продолжает Ортик,-мне это конкретно не нравится. Потому что..,-- он отводит от меня взгляд, но явно намерен мысль закончить,-- потому что есть только два человека, про которых мы точно знаем, что и с Мартой они тогда в пещере были, и с Леей. Рядом были. Это Белла и Давид. Но это не Белла. Потому что в пещере я с ней все время разговаривал. Остается Давид... Так вот, это очень похоже на правду. Потому что характер нашего проекта, о котором вы пока еще всего не знаете, таков, что некие темные силы должны пытаться мешать его воплощению. Даже используя хороших людей. А с Давидом случилось что-то, это же видно. Он одержим идеей прекратить проект. Больше ему ничего не надо. Нервный, бледный. Несет какую-то ересь. Проект для него -- "аллерген"...

Точно! Аллерген!

-- Вспомнил! -- Не удерживаюсь я.-- (C) назвали котенка -- Аллерген! Ну того, Гриша, рыжего, которого мы из Старого Города вывезли. Который красное вино с мостовой лакал! Вот даже как...

Я замолкаю, потому что Ортик, встретив понимающий взгляд Гриши, незаметно, как ему кажется, покручивает пальцем у своего рыжего пейса. Ну конечно, ему про темные силы, которые должны помешать воплощению проекта, говорить можно. Пингвин! Ну что ж...

Чтобы выиграть время, я иду к столу, сажусь рядом с Гришей и делаю себе бутерброд. Колбасы не хватает, нарезаю еще. И одновременно говорю:

-- Ладно. Вы мне не верите. Считаете меня психом, убийцей. Хорошо... Тогда вот мое последнее компромиссное предложение. Мы идем в полицию. Вы рассказываете там о своих подозрениях. Просите подвергнуть меня психиатрической экспертизе. Я соглашаюсь. Признаю, что вы основываете свою версию на реальных фактах. Но с одним условием. До тех пор, пока я не выйду из тюрьмы, или из психушки, проект будет заморожен. И вы поклянетесь в этом в присутствии Беллы. Полностью заморожен до моего возвращения.