Vagabondo - Иосафат Барбаро. Путешествие в Тану

• Название: Иосафат Барбаро. Путешествие в Тану
• Автор: Vagabondo
• Издательство: Наука
• Жанр: Европейская старинная литература
• Год: 1971

---

Трактат Пеголотти дает возможность представить себе, как был организован вывоз зерна (biado) из степей Приазовья. Центром этой отдельной и весьма развитой отрасли торговли была Тана, но погрузка зерна — для максимального сокращения доставки его к морскому берегу — совершалась в ряде портов[151] вокруг Таны, причем погрузка производилась даже при неблагоприятных свойствах этих портов. Хлеб вывозился с обеих, так сказать, сторон от Таны: в портах, расположенных к западу, «в сторону Газарии», т. е. Крыма (dalla banda di Gazeria), и к востоку, точнее — к югу, «в сторону Зихии», т. е. Прикубанья (dalla banda di Zecchia).

Ближайшим портом от Таны в сторону Крыма был Порто Пизано (Porto Pisano),[152] где корабли вместительностью в две тысячи модиев (moggia) останавливались на расстоянии пяти миль от берега, а меньшие суда (minuti navili) подходили ближе, в зависимости от их величины. Следующий порт — Кобарди (Соbardi) — не мог принять никакого судна у берега: все они останавливались на расстоянии десяти миль; два порта — Лобуосом (Lobuosom) и Иполи (Ipoli)—позволяли судам приблизиться к берегу не более чем на пять миль. Пятым портом был Воспро (Vospero) — Керчь, уже на выходе из Азовского моря. Здесь кончалась сфера влияния венецианцев из Таны; дальнейшим портом названа генуэзская Каффа.

Из Прикубанья («в сторону Зихии») зерно грузили в портах Бальзимаки (Balzimachi) и Таро (Таго), где суда подходили на расстояние трех миль от берега, и в порту Иль Пеше (il Pesce), где таким расстоянием были пять миль. Последний порт на этом побережье — порт св. Георгия — был вообще неудобен (e rео porto), и в нем погрузки не производили.

Большинство приведенных названий можно сверить по итальянским портоланам, если они охватывают и берега Азовского моря. В некоторых случаях на портоланах бывает, несомненно, лучшее написание. Например, на портолане Бенинказы (1474 г.) можно найти следующие улучшенные, на наш взгляд, названия: вместо «Balzimachi» читается «Bacinachi», что перекликается [53] с греческим написанием слова «печенеги» — PatVinakoi;[153] вместо «Таrо» следует читать «Faro», что значит маяк (у Бенинказы «Far magno», «Far parvo»).

В связи с вывозом хлеба с берегов Азовского моря надо отметить следующее: у Пеголотти, описавшего порты вокруг Таны, есть уже рассуждения о лучших сортах пшеницы из Родосто и с берегов Черного моря — из Каффы, Анхиала, Монкастро, Варны и всей Болгарии («Zaorra» — Загора), Везины и Синополя.[154] В этом списке нет ни слова о зерне, которое вывозилось из мелких портов около Таны; возможно, что оно было более низкого качества.

Отличительной особенностью Таны, как единственного в своем роде транзитного, концентрирующего товары пункта, была оживленная и непрерывная (в XIV—XV вв.) работорговля. Освещая эту тему, нельзя не назвать имени бельгийского историка Шарля Верлиндена, автора многочисленных работ о торговле рабами преимущественно по берегам Восточного Средиземноморья (особенно по берегам Северного Причерноморья и Приазовья). В трудах Верлиндена анализирована торговля людьми в Тане, а также в Константинополе, на Крите и на Хиосе (эти три пункта были станциями на пути перевозки рабов). Автор сделал это с большой тщательностью, опираясь на прекрасный источник — десятки, а то и сотни нотариальных актов, в большинстве своем неизданных, фиксировавших каждую куплю-продажу человека с указанием его национальности и имени, пола и возраста, имен заключающих сделку лиц и цены продаваемых раба или рабыни. Верлинден составил регесты для одной из подобных групп документов[155] и проследил, представителей каких национальностей и племен продавали в рабство в Тане. Таким образом установлено,[156] что через Тану в Венецию продавались татары (и в XIV, и в XV вв.),[157] греки (только в XIV в.), [54] кавказцы — черкесы, зихи, абхазы, мингрелы (в XV в.), русские[158] и болгары (в XV в.).

Каждым отдельным актом скреплялась сделка (купля-продажа), объектом которой являлось одно подневольное лицо (иногда это была мать с ребенком). Неясно, таким же ли способом производились и массовые закупки молодых мужчин для комплектования войск в Египте; ежегодно в Александрию отправляли целые корабли с живым грузом из Таны и Каффы. Большую роль в операциях по скупке людей, их доставке в Тану и продаже — либо группами для египетских султанов, либо поодиночке в Венецию — играли перекупщики. Они продавали отдельных рабов и рабынь преимущественно купцам, приезжавшим за товаром в Тану (а купцы часто приобретали рабов по заказу определенных лиц в Венеции), и морякам — «патронам» (т. е. капитанам) кораблей, приходивших в Тану в определенное время года. Поэтому торговля людьми оживлялась к срокам прибытия караванов торговых судов из Италии. В одном из документов записано, что продавец раба обязывается держать его на свой страх и риск (omni suo risicho et periculo) у себя дома вплоть до отхода из Таны тех кораблей, которые там еще только ожидаются (hinc ad recessum nostrarum galearum de Romania proxime applicaturarum in Tana).[159] Делом скупки людей занимались и священники (они часто бывали нотариями); в одном из документов, составленных в Тане, говорится о поручении, данном венецианцем из рода Соранцо трем жителям Таны (один из них был из рода Контарини), — потребовать с местного священника 800 аспров, взятых им для скупки рабынь (pro accaparando aliquas sclavas). Неизвестно, было ли выполнено поручение Соранцо, так как священник — по-видимому, с деньгами — бежал из Таны.[160]

Торговля людьми была весьма прибыльной, она приносила гораздо больший доход, чем торговля иными товарами; но она была сопряжена с немалыми трудностями. Не все рабы переносили плавание, некоторые умирали. Не всех удавалось доставить по назначению — за судами, перевозившими невольников, охотились пираты (чаще других это бывали каталонцы), плававшие в Средиземном море в погоне за торговыми караванами, захватывавшие корабли с рабами для продажи их на африканских рынках и в Испании. Опасно было увозить в рабство татар и вообще мусульман: из Орды мстили за это жителям Таны и Каффы. [55]

Когда после падения Константинополя венецианцы поспешили заключить мир с турками (по договору от 15 января 1454 г.), то было строжайшим образом запрещено перевозить в Венецию рабов-мусульман,[161] что венецианцы тем не менее продолжали делать. Вообще вся торговля рабами производилась тайно. О ней не полагалось упоминать ни в записях нарративного характера, ни в трактатах о торговле. Она выступала лишь в специальных документах (акты о продаже рабов, отметки в торговых книгах). Поэтому, надо думать, Барбаро не определил профессии своего спутника по Мингрелии, который грубо, именно как работорговец, обращался с местными жителями.[162]

В отношении работорговли, проводившейся венецианцами с достаточной интенсивностью (хотя в этом позорном деле им не уступали, а скорее даже превосходили их генуэзцы из Каффы), интересна инструкция 1394 г.[163] Это было секретное послание (que litere dantur in secreto) венецианской администрации, направленное консулам Таны и капитанам галей, совершавших рейсы в Романию. В инструкции указывалось, что рабов, которых обычно называли «головами» — «teste»,[164] — надо перевозить «насколько возможно осмотрительно и тайно» (quam cautius et ocultius poteris). Особенную осторожность на венецианских судах предписывалось соблюдать при отправке татар-мусульман (testas Saracenorum et hominum imperii Tartarorum), захваченных либо в Крыму, либо на берегах Азовского моря (in partibus Gazarie et maris Tane) и пересылавшихся в Малую Азию, и к туркам. Венецианское правительство требовало, чтобы при всех действиях с рабами его подданные старались избегать каких-либо конфликтов (scandala) и всячески соблюдали наибольшие выгоды венецианских купцов (nimia nostrorum utilitas). Однако есть документы, свидетельствующие даже о своеобразной легализации торговли рабами. Например, венецианский сенат, констатируя в своем постановлении, что корабли из Константинополя и из Таны привозили в Венецию значительное количество рабов, нашел нужным урегулировать оплату их доставки и определить стоимость их питания в пути; поэтому в решении сената назначались следующие нормы:, владелец рабов был обязан уплатить капитану за каждого раба по 4.5 дуката за провоз и ту же сумму за питание, если рабов везли из Таны. Обе суммы уменьшались на один дукат, если рабов везли из Константинополя.[165] А рабов везли иногда сотнями: [56] в 1427 г. сенат дал разрешение на высадку в Истрии 400 человек рабов обоего пола, привезенных из Таны.[166] В 1444 г. была подана жалоба в Геную относительно того, что в порту Хиоса генуэзцы напали на венецианский корабль, который шел из Крыма на Крит через Хиос, имея на борту 95 рабов обоего пола, и захватили их.[167] Бывали годы, когда на рынок поступало особенно много рабов. Таким был 1430 г., что и отмечено в одной из венецианских торговых книг («mastro» купца Андрея Барбариго за 1430—1444 гг.): «в тот год была большая продажа рабов» (е quel ano cо gran merce de teste).[168]

Несколько раз упоминал о рабах и Барбаро. Он передал рассказ одной татарки, несомненно рабыни, жившей в Каире и научившей некоего Гульбедина, где и как искать клад около Таны (§ 8). В рассказе о францисканце, который массами ловил и продавал куропаток, указывается, что на вырученные деньги в Тане им был куплен мальчик-черкес (§ 20). Сам Барбаро имел в Венеции раба, который служил ему до смерти и назван в завещании одним из наследников.[169] Знакомец Барбаро, знатный татарин Эдельмуг, привез ему в подарок восемь русских пленников (teste), захваченных татарами при набеге на русские земли (§ 38). Один раз случилось, что Барбаро удалось освободить и отправить на родину двух рабов-татар из Таны, попавших в Венецию (§ 40).