Неизвестен Автор - От Советского Информбюро - 1941-1945 (Сборник)

• Название: От Советского Информбюро - 1941-1945 (Сборник)
• Автор: неизвестен Автор
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

По пустынной Университетской улице, по которой холодный ветер гоняет бумаги, растерянные каким-то бежавшим немецким учреждением, мы направляемся к центру. Широкие улицы полны шумной, ликующей толпой. Над городом плывет густой торжественный звон. И вся эта пестрая краковская толпа, в которой можно увидеть и железнодорожника, с головы до ног украшенного блестящими пуговицами, и старика в котелке и штанах гольф, и бледных девушек с заплатанными локтями и высокой прической, и монаха-капуцина в желтой перевязанной веревкой сутане, и даму с древним пенсне на шнурочке, и худых, оборванных рабочих с бледными, но радостными лицами. Вся эта масса людей, высыпавшая на тротуары, радостно шумит, ликует, рукоплещет двигающейся по улицам батарее сверхтяжелых орудий, кричит "привет!" проезжающему на машине генералу, машет шляпами, котелками, платками.

- Такого праздника, как сегодня, у нас еще не было, -говорит мой возница, искусно направляя наш экипаж среди бесконечного потока идущей через город советской техники и ликующей толпы.

По широкому кольцу бульваров подъезжаем мы к древним стенам Вавеля. На самом высоком его шпиле какой-то смельчак укрепил два флага - наш, советский, красный, в честь героев - освободителей Кракова, и польский, красно-белый, впервые взреявший над этим городом за шесть последних лет. Эти два флага полощутся высоко в голубом холодном небе, как символ тесного союза и дружбы советского и польского народов.

Через тяжелые сводчатые ворота въезжаем во двор крепости. Здесь, где веками польский народ хранил свои национальные реликвии и святыни, была резиденция одного из самых кровавых гитлеровских сатрапов - Франка и его заместителя, так называемого "доктора" Зейс-Инкварта, этих кровавых палачей, на счету которых миллионы загубленных жизней.

По гулким сводчатым коридорам, пахнущим вековой плесенью, по мрачной череде покоев со стенами двухметровой толщины обходим мы замок. Все здесь носит следы поспешного бегства. Перед подъездом жилища генерал-губернатора - растерзанные корзины и тючки. Лестницы и переходы усыпаны бумагами, камины полны бумажного пепла. Воры и убийцы перед побегом старались ликвидировать улики и замести следы преступлений. В кабинете Франка все перевернуто, вырваны ящики стола, на окне валяется форменная фашистская куртка с какой-то бляхой в петлице.

Удирая, Зейс-Инкварт и его сообщники по кровавой шайке приказали взорвать святыню польского народа и ценнейший памятник архитектуры. Были заминированы и дворец, и старинный собор, и усыпальница королей польских, и башни, свидетели многих столетий. Но грохот советской артиллерии под стенами города захватил палачей врасплох. У них не хватило времени зажечь запалы фугасов. Красная Армия вернула польскому народу ценнейший памятник его национальной культуры.

Из Вавеля едем в центр города. На улицах стало еще людней. Теперь на тротуары высыпали и стар и мал - женщины с грудными младенцами, древние старики, опирающиеся на палки. Толпа срывает бланки с немецкими названиями улиц, разбивает немецкие вывески на большой площади, которую немцы назвали площадью Адольфа Гитлера. Шесть лет этот прекрасный польский город должен был терпеть эмалевые дощечки с надписями "только для немцев" и "полякам запрещено"; они висели на дверях магазинов, на колоннах театра, у входа в кафе и бары, на калитке общественного сада, даже на дверях уличной уборной. И вот сейчас жители освобожденного города, срывая со стен остатки немецких плакатов и приказов, стремятся поскорей изжить память об оскорбительных годах немецкого господства, выкурить дух пребывания немцев.

Я видел, как на окраине на стене небольшого каменного домика встал на табуретку какой-то старец в золотом пенсне, с виду учитель или врач, и писал разведенной синькой, путая русские и польские буквы: "Да здравствуют братья-освободители! Привет великой армии российской!" И сколько таких надписей на стенах домов, на тротуарах, на заборах, - надписей простых и искренних, появилось сейчас в Кракове!

В заключение отыскиваем на Почтовой улице редакцию фашистского листка - отвратительной газетенки, которую поляки называли не иначе как гадиной. Сотрудники гадины удрали столь же стремительно, как и их начальство из Вавеля. На столе - оттиск номера, который должен был выйти 16 января. Через всю первую полосу заголовок: "Спокойствие! Советские армии остановлены" и статья под заглавием "Большевикам не быть в Кракове". Этот номер, помеченный 16 января, так и не увидел света по не зависящим от редакции причинам.

Мы уже в Кракове, не за горами тот день, когда будем и в Берлине.

22 января 1945 года

Войска 1-го Белорусского фронта, перейдя в наступление 14 января на двух плацдармах на западном берегу реки Вислы южнее Варшавы, при поддержке массированных ударов артиллерии, несмотря на плохие условия погоды, исключившие возможность использования авиации, прорвали сильную, глубоко эшелонированную оборону противника. За три дня наступательных боев войска фронта, наступавшие на двух плацдармах, соединились и продвинулись вперед до 60 километров, расширив прорыв до 120 километров по фронту.

Из оперативной сводки Совинформбюро

16 января 1945 г.

Василий Гроссман

Сила наступления

1.

Наступление, начатое утром 14 января с плацдарма на Висле, южнее Варшавы, - одно из крупнейших наступлений Красной Армии за все время войны. (Сила, собранная нашим Верховным Командованием на клочке земли, на западном берегу Вислы, была подобна могучей чудесной пружине -быстрый удар ее на глубину в 570 километров оказался смертелен для немецких войск. На плацдарме перед наступлением собралось столь большое количество войск и техники, что там буквально стало трудно ходить и ездить: из-за каждого древесного ствола выглядывал стальной ствол орудия. Командиры батарей ссорились между собой из-за места, словно хлопотливые хозяйки в тесной общей кухне. Иногда казалось: вот прибрежная земля осядет под тяжестью тысяч орудийных стволов, складов боеприпасов, тяжелых танков, самоходных пушек, гвардейских минометов, военной техники и вооружения всех видов. Здесь, точно в огромном арсенале, наш великий рабочий народ собрал оружие, откованное им в дымных и жарких кузницах Урала, на огромных военных заводах, гремящих день и ночь по всему простору Советского Союза. Здесь сконцентрировался весь технический и военный опыт наших передовых людей. Здесь сжалась пружиной наша воля к победе, наша воля вернуться к мирной жизни. Здесь, на этом клочке земли, была собрана вся сила советского солдата - его грамотность, его техническое умение, его государственный и политический разум - все, что дала ему пролетарская революция. Этот плацдарм в миниатюре вобрал в себя все особенности и черты нашего народа и нашей армии, стал выразителем нашей силы.

Немцы ожидали наступления с плацдарма, они догадывались примерно и о сроке и о направлении предполагаемого удара. Их нельзя обвинить в беспечности. Они обложили этот плацдарм тремя линиями укреплений, и каждая из этих трех линий состояла из трех траншей, отлично оборудованных, соединенных между собой ходами сообщений. Они усилили свои укрепления таким количеством артиллерии, минометов, двенадцатиствольных и шестиствольных "скрипух", какое редко концентрировали в одном месте на протяжении войны. Они готовили свои войска к этой борьбе, вколачивая в солдатские головы мысль о том, что удар советских армий будет силен и жесток, требовали от каждого солдата полного напряжения сил.

Словом, с точки зрения фашистской армии, немецкие генералы и полковники* коим Гитлер поручил этот участок фронта, поступили вполне обдуманно, сделали все возможное, чтобы воспрепятствовать нашему успеху, парализовать грозившую им опасность. Как боящиеся наводнения возводят мощную дамбу у берега гневной и сильной реки, так они отделили себя от советской силы девятью траншеями, насыпями, рвами. Как боящиеся извержения лавы стараются предугадать путь ее движения и задержать его, так немцы заранее строили мощные рубежи на предполагаемом пути нашего наступления.

И вот пришел день удара - январское утро, тонущее в белом тумане. Стальная пружина разжалась! Белый густой туман не прикрыл немецкую оборону. Удары артиллерии со снайперской точностью пришлись по намеченным целям. Вся оборона противника, все главные узлы ее были изучены не только в своих пространственных координатах, но и во времени. Дело в том, что немецкое командование заставляло в определенные часы суток путешествовать свою пехоту из передних линий траншей во вторые линии, а затем на ночь вновь переводило пехоту в передние траншеи. Артиллерия обрушилась на противника незадолго до начала утреннего перемещения; такого рода удар был наиболее эффективен.

Немецкая пехота очутилась на первой линии своих траншей, точно на наковальне. По этой наковальне со всей яростью и мощью ударил тяжкий молот нашей артиллерии. Следом за огненным валом на штурм пошла советская пехота.