Неизвестен Автор - От Советского Информбюро - 1941-1945 (Сборник)
Скачивание начинается... Если скачивание не началось автоматически, пожалуйста нажмите на эту ссылку.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Описание книги "От Советского Информбюро - 1941-1945 (Сборник)"
Описание и краткое содержание "От Советского Информбюро - 1941-1945 (Сборник)" читать бесплатно онлайн.
- Господи, - говорит в заключение Гавриленко, - если бы вы видели, как фашисты издевались над людьми, как они избивали их, как они избивали нас, женщин! Никакие мольбы, никакие крики, ничто не помогало. Это не -люди, это - звери... Нет, они хуже зверей.
О том, как сгоняли население в лагерь и какой путь пришлось ему пройти, рассказывает 19-летняя Людмила Пекорская, уроженка Жлобина:
- 12 марта 1944 года, под вечер, нас, уцелевших жителей города, заставили собраться в течение получаса. Кто не успевал и не выходил на улицу, немцы насильно выгоняли на улицу, а дома поджигали. Под угрозами расстрела, с окриками нас погнали на станцию Жлобин-Южная. Здесь отобрали молодых и куда-то увели их. Я оделась под старуху и поэтому вместе со стариками и детьми попала в эшелон. Эшелон был огромный. Сколько там было вагонов, я не считала, но на глаз их было не менее ста. В вагоны загнали не только жителей Жлобина, но и многих согнанных из близких и дальних деревень. Вогнав нас в теплушки, немцы наглухо закрыли двери и не выпускали никого, пока не приехали на место. Куда нас везут, мы не знали. В вагонах поднялся плач: плакали дети, плакали женщины. Старухи рвали на себе волосы. Страшно было. К вечеру 15 марта мы прибыли на станцию. Мне кажется, это была станция Рабкор. Нас выгрузили из эшелона. Большая часть вещей осталась в вагонах. Ночью нас куда-то погнали. Шли мы и утопали по колено в грязи, а немцы подгоняли нас: "Рус, шнель! Рус, скорее!" Почти сразу же на станции раздались выстрелы. Это немецкие конвоиры стреляли в отстающих. Шли очень долго. Многие матери, несшие грудных младенцев, уже не могли двигаться и падали на землю. Загнали нас за какую-то изгородь. Утром, когда начало светать, мы оглянулись и увидели, что находимся на болоте. Рядом с живыми мы увидели мертвых. Это были погибшие за ночь. Из первого лагеря нас погнали во второй.
Тяжелая была наша дорога. Мы выбивались из сил, а немцы подгоняли нас, ломали на нас палки, стреляли в нас. Вот идет женщина с тремя детьми. Один малыш не может идти дальше, отстает. Подходит немец и стреляет в него. Когда же мать и двое детей в ужасе останавливаются, солдат-зверь поочередно стреляет и в них. И таких случаев было много. Идут мать и сын Бондаревы. Худенький мальчик не выдержал этого пути и упал. Мать наклоняется над ним. Она хочет утешить его словом, ободрить. Но ни сын, ни мать уже не подымутся: немец-разбойник застрелил их. Из второго лагеря немцы погнали нас дальше, в деревню Белосевичи. Люди измучились, изголодались. Издеваясь над нашим страданием, фашистские звери стали бросать в голодную толпу хлеб, норовя попасть в лицо. Мы находились под открытым небом. Слякоть сменилась морозом. Дров не давали. Разводить костры не разрешили. Воды не было. Воду пили из грязного болота. Люди замерзали, умирали от болезней. Немецкие солдаты и полицейские врывались в лагерь, сдирали сапоги и оставляли людей босыми. Снимали пальто, свитера. Тут же в лагерях бандиты насиловали женщин. Когда к ночи окоченевшие от холода люди стали разводить костры, немцы без предупреждения открыли стрельбу. Многих убили и ранили. Рядом со мной были ранены 9-летний Толя Чикилев и Виктор Мельников. Оба они из Жлобина. Вблизи меня в одну могилу были зарыты сорок женщин и детей, умерших в одну ночь. Тут же некоторые женщины рожали и умирали вместе с новорожденными.
Картину, нарисованную Людмилой Пекорской, подтверждает и дополняет другой житель Жлобина Петр Николаевич Гарташкин.
- В вагоне мы задыхались от недостатка воздуха, - говорит он. Выходить нас не пускали, и воздух еще более отравлялся. Когда нас начали выгружать, то люди, умирая от жажды, кинулись искать воду. Немцы пускали в ход автоматы, расстреливали тех, кто на несколько шагов отделялся от колонны. За глоток воды люди отдавали все, что было самого ценного у них: кольца, деньги, часы. Умирающие от мук жажды люди руками раскапывали землю и высасывали из глины влагу. 56 лет я живу на свете, но о таких ужасах, что принесли нам немцы, не приходилось и слышать. Будь они прокляты, лютые немецкие гады! Я бы их всех своими руками передавил.
Все эти рассказы и показания целого ряда других лиц свидетельствуют об одном: злодеяния немецких извергов совершались по одному и тому же плану, исходящему от фашистских главарей. План этот - преднамеренное истребление белорусского народа, всей душой ненавидящего Гитлера...
Все многотысячное население лагеря - люди нетрудоспособные. Молодых и сильных немцы угнали на каторгу, и судьба их неизвестна...
Фашизм и злодеяние - неотделимые понятия. С тех пор как фашистская Германия занесла над миром кровавый топор войны, не перестает литься невинная кровь. Велико страдание народов, подвергшихся нападению разнузданных гитлеровских орд. Немцы дошли до последней черты чудовищного злодеяния. Они чувствуют приближение позорного своего конца, и в последние дни своего издыхания они особенно зверствуют. Вот почему свободолюбивые народы должны как можно скорее нанести последний удар в сердце фашистского зверя.
19 апреля 1944 года
Андрей Платонов
Сын народа
Генерал, бывший прежде начальником подполковника Простых, может быть, лучше других знал своего офицера. Он сказал о нем: "Это вдохновенный человек, как бывают вдохновенные музыканты и поэты: бой для него есть творчество и творение его - победа; но он допускает иногда излишний риск и расширяет, так сказать, толкование Устава, а когда укоряешь его, то он отвечает, что в нашем Уставе крупнее всего написано одно слово - "победа", а все остальные слова написаны более мелким шрифтом, - вот какой был у меня Иван Иннокентьевич, но он хорошо дерется, шут его возьми, прямо одно наслаждение, выругаешь его, а простишь: как будто иногда и неправильно бывает, а все верно - фашисты от него умирают или бегут!"
Я поехал в полк Ивана Простых. Подполковник жил в избушке на краю деревни у многодетной вдовы. У подполковника была та обычная, и все же редкая, наружность, которая напоминает вам, что вы где-то уже видели это лицо и вам чем-то близок и дорог этот человек, хотя ничего вспомнить о нем невозможно. Может быть, вы никогда и не встречали его и не могли его знать, и лишь тайное родственное влечение вашей души к незнакомцу и ваше чувство симпатии к нему рисует на чужом лице знакомые черты... Подполковник на вид был человеком лет сорока, немного сумрачным, с темно-карими утонувшими подо лбом глазами, выражение которых не менялось от его настроения.
Познакомившись, я спросил у него, виделись ли мы когда-нибудь раньше. Он проницательно поглядел на меня и ответил, что - нет, он меня не помнит; правда, был у него один лейтенант, похожий на меня, но тот убит еще под Кромами...
Моя дальнейшая жизнь в полку и знакомство с его командиром все более увеличивали мой интерес к этому офицеру. Есть люди, характер которых возможно приблизительно определить, и образ их делается сразу ясен. Но есть люди иные: вы уже знаете о таком человеке многое, однако они похожи на земное пространство - дойдя до одного горизонта, вы за ним видите следующий, еще более удаленный, и должны идти снова вперед... Такой человек в своем духовном образе подобен бесконечному русскому полю, и это свойство его означает, что вы встретились с развивающимся деятельным человеческим существом, беспрерывно рождающим себя заново в новом опыте жизни.
Гвардейский полк Ивана Иннокентьевича Простых квартировал в двух смежных деревнях, где много было разрушенных пустых жилищ. Командир установил обычай в полку, чтобы его люди всегда жили не в общих избах, совместно с населением, а отдельно. В нежилых или осиротевших местах это было просто: строились землянки и блиндажи и ставились палатки, а в населенных пунктах дело было труднее. В тех деревнях, где полк квартировал сейчас, Простых приказал красноармейцам отремонтировать или привести в годное для жилья состояние поврежденные избы и затем поселил в них своих бойцов. Однако на таких тыловых постоях подполковник совсем не желал, чтобы его солдаты жили с населением вовсе розно или чуждо. Он только хотел, чтобы его люди жили постоянно своим войсковым домом и чтобы их человеческое чувство удовлетворялось в задушевном боевом товариществе, в учении и службе, - в службе, усвоенной как страстный долг.
С населением солдаты Ивана Простых имели близость жизненного и серьезного значения. Сейчас, когда была пора весны, красноармейцы в свободное время копали в помощь хозяйкам огороды, ровняли навоз на грядках, чинили сельский инвентарь и убирали с проездов мусор от немецкого нашествия и мертвые остатки войны - колючую проволоку, снаряды и погоревшие машины, а девушки-санитарки брали в избы малых крестьянских детей, чтобы их матери спокойно работали в колхозном поле. Это вновь и вновь приучало людей, и красноармейцев и местных жителей, к простым житейским отношениям, к сознанию того, что все они -один народ и дело их родственно. Когда полк Ивана Простых пойдет вперед, позади себя он оставит устроенные жилища, возделанную землю и доброе чувство в крестьянских сердцах.
Подписывайтесь на наши страницы в социальных сетях.
Будьте в курсе последних книжных новинок, комментируйте, обсуждайте. Мы ждём Вас!
Похожие книги на "От Советского Информбюро - 1941-1945 (Сборник)"
Книги похожие на "От Советского Информбюро - 1941-1945 (Сборник)" читать онлайн или скачать бесплатно полные версии.
Мы рекомендуем Вам зарегистрироваться либо войти на сайт под своим именем.
Отзывы о "Неизвестен Автор - От Советского Информбюро - 1941-1945 (Сборник)"
Отзывы читателей о книге "От Советского Информбюро - 1941-1945 (Сборник)", комментарии и мнения людей о произведении.