Неизвестен Автор - От Советского Информбюро - 1941-1945 (Сборник)

• Название: От Советского Информбюро - 1941-1945 (Сборник)
• Автор: неизвестен Автор
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

Ветром лодки растаскивало далеко одну от другой, но нельзя было допустить, чтобы и без того малую группу бойцов разметало и чтобы потом гитлеровцы расправились с каждой горсткой наших бойцов в отдельности. И на это ушло больше всего сил - держать лодки по возможности вместе.

Путь через Днепр отнял у первых десантников полных два часа времени. У одних руки были в крови, у других спины свело - у тех, что два часа кряду качались с ведрами, как заведенные, вниз и вверх, вниз и вверх, да еще на коленях.

Так бойцы дотянули до правого берега.

Только тут и началось настоящее дело, хотя других свалила бы с ног одна только двухчасовая гребля в том ночном шквале. Был берег - темный, неизвестный. От самой воды он тянулся песчаной отмелью до кустарника, дальше вздымался крутыми холмами. В кустарнике сидели гитлеровцы с автоматами, а наверху нависли над отмелью дзоты и траншеи, начиненные вражескими вооруженными до зубов солдатами.

И против этого крутого и хорошо обороняемого берега вышла из воды горстка наших бойцов. Тут же, в песке, в двух шагах от воды стали они зарываться. В песке они дрались ночь, и еще день, и еще первые часы второй ночи, когда перебралась к ним вся рота Лещенко, и тогда стало легче.

Так было во многих местах на Днепре.

В ночной темноте нашим бойцам помогали чьи-то невидимые, неизвестные руки. Спустя четырнадцать часов боя, когда Новосильцев был ранен и нужно было его переправить, его переправили, но кто - неведомо до сих пор. Он был без сознания и не знает, не видел. Бойцы тоже не знают, бойцы держали оборону, держали переправу, у них не хватало времени выполнить вторую задачу - отправить назад четыре свои лодчонки для следующих бойцов. Когда потом подползли бойцы к берегу, лодчонки чьими-то руками были доставлены в нужное место, а с ними в беспамятстве раненый Новосильцев.

О таком ночном деле сразу родились легенды. Говорили еще о какой-то старушке, у которой оккупанты угнали дочерей и сынов в Берлин. В ту ночь она якобы пособляла бойцам. Работник армейской газеты искал потом старушку на всем берегу. Никого не нашел он. Но чьи-то руки, как бы там ни было, сделали нужное дело, лодочки оказались на левом берегу, а с ними спасен, доставлен к врачам Новосильцев.

Это - первая ночь переправы. Отряд Нефедова, двенадцать бойцов, зарывшись в песок, отразил тогда три вражеские контратаки. Когда через сутки началась четвертая, самая страшная, контратака, ее отбивала уже вовремя подоспевшая рота.

Штурм наш наращивался, за ротами шли полки и дивизии, и уже наводились большие мосты саперами. Днепр во многих местах переходил в руки Красной Армии. Бойцы майора Подсекайло втянулись в Правобережье, бились всю ночь и еще один день, и тогда в бессилии отвалились от них восемь волн немецкой контратаки. Это подразделение с боями протискивалось сквозь толщу немецкого фронта. В глубине они захватили пять вражеских пушек. Все пять были обложены минами. Мины убрали. Три пушки оказались исправными. Их повернули в сторону врага. Командир батальона капитан Чупай первым повел из тех пушек огонь.

А противник всей силой, согнанной из глубины, всеми дорогами, всеми резервами накапливал ответный удар. Тем ударом гитлеровцы собирались столкнуть наши роты обратно в воду, в Днепр, на дно, на гибель, на смерть.

Появились фашистские танки и бродячие, выскакивающие из-за холмов, стреляющие в упор "фердинанды". У наших бойцов не было за спиной иной опоры, кроме Днепра, ставшего в их сознании крепче гранитной стены. То, что слабому духом грозит смертью и гибелью, становится для сильных опорой. Днепр мог стать для иных гибелью. Он стал их победой.

Наша пехота выстояла. При восьмой немецкой контратаке впереди роты появился командир полка майор Грибовский. Он позвал за собой автоматчиков. Не оборачиваясь, майор побежал вперед, увязая в песке. И по тому же вязкому песку побежала за ним на высоты целая рота. И другие роты справа и слева шли от Днепра в таком же песке, увязая, падали и опять поднимались, а немцы били с холмов, но за русскими был Днепр, и он был - как стена.

Первая ночь. Кто забудет ее из бывших в бою? Кто забудет семерых солдат переправы, семерых гребцов, награжденных дважды в ту днепровскую ночь? Оказавшись на берегу, когда не оставалось ни минуты на передышку, семеро солдат отыскали рыбацкие лодки и гребли, гребли, пока не сделали сорок восемь рейсов под ураганным огнем. Семеро солдат переправили за ночь целое подразделение нашей пехоты - в бурю, во мгле, в дожде, слепившем глаза. На берегу все семеро помогали грузить ящики и мешки, патроны и снаряды, потом опять садились на весла; сорок восемь рейсов через вздыбленный снарядами Днепр!

Летучая молва распространилась по берегу, молва о семерых покорителях Днепра - так их прозвали. Медалями "За отвагу" их наградил сперва командир полка. В ту же ночь после одного из рейсов им вручил ордена Красной Звезды командир дивизии. Вот имена шестерых - Дмитрий Семенович Конак, Лев Евгеньевич Гроссман, Николай Михайлович Сокольников, Иван Владимирович Третьяков, Алексей Егорович Хроменков, Петр Константинович Трофименко. А седьмой солдат переправы - Баряк, имя Евгений, отчества бойцы не запомнили. В ту ночь он погиб. Он был ранен, но весел не оставил, продолжал грести, пригнал лодку к берегу и умер там на руках у товарищей. Евгений Баряк, седьмой солдат переправы, посмертно награжден орденом боевого Красного Знамени.

Такова эта ночь. Песок и вода. Песок, вода и огонь. Днепр. Переправа. Штурм.

Октябрь 1943 года

1944

Четвертый год! Четвертый год войны

Нам локти мажет желтой прусской глиной,

И тысячи стволов наведены

Указками дороги до Берлина.

Александр Твардовский

Илья Эренбург

Победа человека

Кажется, нет народа на свете, который так бы любил театр, как наш. Может быть потому, что в жизни наши люди чуждаются всего театрального, им не по нраву аффект, они избегают поз и с прирожденным недоверием относятся к пафосу. Итальянец или испанец объясняются в любви, как будто они на сцене. Они произносят потрясающие монологи. Наши девушки, услышав такие речи, решили бы, что над ними смеются. Наши юноши ходили месяцы и думали, как бы обыкновенней, невзначай сказать любимой о своих чувствах. Часто наши ораторы говорят о великих подвигах, как о повседневных заботах. В русской природе стыдливость, издавна наш народ облекает в скромную будничную одежду большие чувства и большие дела.

Много незаметного героизма показал советский солдат. На далеком севере, среди камней и пурги, стоят бойцы. Немцы здесь пристрелялись к каждой ямке. Любое неосторожное движение - это гибель. В такой войне нет ничего потрясающего ум или сердце, но она требует от человека большой выдержки и большого мужества. Неприметен героизм саперов, санитаров, связистов... На сцене война - это выстрелы, знамена, исторические фразы, труба горниста, мрамор победы. А война сложное и тяжелое дело - здесь и смерть, и сердечная тоска, и хозяйственная забота.

Мы увидели города и села, которые два года были в немецких руках. Навстречу Красной Армии выходят партизанские отряды. Они состоят из сильных и храбрых: это отбор лучших. Мы знаем про их подвиг. Мы знаем про дела "Молодой гвардии". В древние времена таких людей причислили бы к полубогам или к святым. Есть нечто исключительное в самой душевной структуре Зои Космодемьянской или Олега Кошевого. Но мы мало знаем о героизме людей, никак не рожденных для того, чтобы стать героями, о подвигах, которые рождались непроизвольно от простейших и в то же время прекраснейших добродетелей - от верности, от чести, от любви к родине, к соотечественникам, к правде.

Подлинные чувства проверяются в дни испытаний. Каждый школьник знает, что Советское государство -это общее достояние. Но вот настали годы суровой проверки. В городе Золотоноша была больница. В сентябре 1943 года немцы объявили: весь персонал должен эвакуироваться на запад, инструменты сдать немцам, а больницу сжечь. Обыкновенные люди - врачи, фельдшера, сестры, кладовщик, кухарка - начали необыкновенную войну. Они решили спрятать инструменты, скрыться от эвакуации и отстоять больницу. Они проделали ряд смелых и хитроумных операций. Заведующий больницей доктор Кучерявый, рискуя жизнью, на глазах у немцев вынес три ящика с инструментами. Врачи и служащие закопали эти ящики. Весь персонал скрылся от эвакуации. В городе шли уличные бои. Служащие больницы, убив двух поджигателей, отстояли часть больницы - терапевтическое отделение и кухню. Из огня вытащили операционные столы, и в тот же день золотоношская больница возродилась для новой жизни.

В другой больнице, в городе Гадяче врач Монбланов, вместе со всем персоналом, спас сотни жизней. В больнице лежали раненые офицеры. Врач объявил их заразными больными, он искусственно поддерживал у этих "больных" температуру - 40 градусов. Он снабдил их гражданским платьем и документами. Он ободрял их, передавая сводки Информбюро и повторяя: "Скоро наши вернутся". Он говорил это не только в августе 1943 года, он говорил это и в августе 1941 года. Монбланов, другие врачи, сестры, все они хорошо понимали, что их ждет, если немцы узнают о спасении офицеров. Но врачи и сестры Гадяча думали не о себе - о своих согражданах, о своем долге. Трудно быть героем один день в бою, еще труднее быть героем два года, среди врагов и предателей. А сколько у нас таких врачей, таких сиделок, таких мужчин и женщин, беззаветно преданных своей родине и своему делу!