Андрей Добрынин - Смерть говорит по-русски (Твой личный номер)

• Название: Смерть говорит по-русски (Твой личный номер)
• Автор: Андрей Добрынин
• Жанр: Современная проза

 Это было его призванием, и он отлично справлялся с заданиями вне зависимости от собственных убеждений, признавая единственный принцип при выборе очередного места работы - размер предполагаемого гонорара. Коллеги знали его по татуировке на руке - личному номеру. Но однажды его, опытного бойца, киллера- профессионала, подставил старый приятель, крутой мафиози. Виктор Корсаков, американец русского происхождения, умел хорошо воевать. Отныне вся жизнь Корсакова направлена на месть. Готовя операцию против своего врага, он сталкивается с ошеломляющим фактом: на сей раз его цель совпала с интересами российских спецслужб.

Новое издание романа "Твой личный номер"

---

Корсаков все время ощущал врагов в окружавшем его лабиринте зданий и стен, но теперь это чувство ушло. Со стороны дворца Адам-хана донеслись звуки перестрелки, и Корсаков, перелезая через ограды, вышибая калитки и двери, перебегая по извилистым улочкам, направился на шум. На углу одной из улочек он миновал два распростертых в пыли неподвижных тела. В груди одного из мертвецов, лежавшего навзничь с удивленно разинутым ртом, торчал всаженный по рукоятку десантный кинжал, вокруг головы второго растеклось темное пятно. Затем Корсаков наткнулся на стену, в которой зияли два огромных пролома, а сквозь проломы виднелась груда дымящихся обломков. Из-под обломков, словно выражая угрозу, торчала чья-то рука со скрюченными пальцами. Взобравшись с груды на смежную плоскую крышу, Корсаков оказался свидетелем начала атаки на резиденцию Адам-хана. В воздухе что-то мелькнуло, и в следующую секунду на крыше дворца, где пулеметчик, защищенный мешками с песком, вслепую палил по лабиринту строений, разорвалась граната. За ней по той же немыслимой траектории пролетела и взорвалась другая. Из-за бруствера в воздух взлетели какие-то клочья, и пулемет смолк. Корсаков решил, что прицельно бросать гранаты на такое расстояние может только великан Эрхард Розе. Раздалось уханье гранатометных выстрелов, причем стрельба велась парами: первый стрелок прожигал стену кумулятивным зарядом, поражая все живое внутри строения, и тут же второй всаживал в непрочную глинобитную стену разрушительный осколочный заряд. Огонь велся с двух скрещивающихся направлений, и с двух сторон здания между узеньких окошек появились рваные дымящиеся проломы. Корсаков не сразу заметил, отвлеченный гранатными разрывами, пляшущие вокруг оконных проемов дымки. Невидимый пулеметчик короткими очередями с исключительной точностью бил по окнам, лишая гарнизон резиденции возможности отстреливаться и просто осмотреться. Двое бандитов выставили было пулемет на галерею второго этажа, но тут же на галерее рванула ручная граната, посланная с точностью опытного баскетболиста, и оба пулеметчика бессильно повалились по обе стороны от своего орудия. Прошло всего несколько минут после начала атаки, но первый этаж был уже весь в разных направлениях пронизан гранатами, и вокруг него клубились облака дыма и пыли, так что казалось, будто здание вот-вот рухнет. Атакующие перенесли огонь на второй этаж: взрыв разнес в щепки дверь на галерею и одновременно сбросил вниз тела мертвых пулеметчиков и сам пулемет. Окна на втором этаже были шире, чем на первом, и потому гранатометчикам раз за разом удавалось посылать заряды прямо в них. Взрывы глухо громыхали внутри здания, из оконных проемов повалил густой дым — видимо, внутри что-то загорелось. На галерею выскочил человек в дымящейся одежде, но пулеметчик срезал его короткой очередью, и несчастный, взмахнув руками, с воплем полетел вниз. Со своей точки Корсаков заметил окровавленного бандита, протискивающегося в пролом на первом этаже. Сдвоенный щелчок короткой очереди—и верхняя часть тела бандита бессильно обвисла, так что кончики пальцев касались земли, а ноги застряли в проломе. Над кишлаком взвилась зеленая ракета, пулемет трещал непрерывно, поливая свинцом все окна и проломы. Под прикрытием этого огня, к которому и Корсаков присоединил стрельбу из своего автомата, из лабиринта построек выбежали пятеро в камуфляжной форме и со всех ног бросились к изуродованному зданию. Корсаков без передышки бил по окнам второго этажа, пока пулеметчик менял ленту. Затем пулеметчик вновь открыл огонь, дав Корсакову возможность сменить магазин. В проеме двери на галерею появилась было человеческая фигура, но очередь отшвырнула ее обратно в задымленный полумрак. Корсаков узнал в бегущих немцев-«близнецов» Томаса и Байтлиха, Фабрициуса, Терлинка и великана Розе. Розе, обогнав всех на своих длинных ногах, швырнул гранату в пролом, а сам отстранился, прижавшись спиной к стене. Остальные на секунду припали к земле. После взрыва Розе ворвался в дверь, и изнутри помещения тут же послышались автоматные очереди. Один за другим все атакующие ворвались в здание. Из дома доносились теперь только одиночные выстрелы, затем на втором этаже дважды хлопнули гранатные разрывы, послышались крики, на галерею, прихрамывая и продолжая кричать, выскочил человек в запыленном халате, но бывший начеку пулеметчик дал очередь, и афганец бессильно сполз по стене на пол галереи. Стрельба некоторое время продолжалась и на втором этаже, но наконец прекратилась. В дверном проеме появился Терлинк, оглядел окрестности, после чего позвал:

— Эй, Винс, где ты там? Иди скорей сюда!

— А мне что делать? — донесся откуда-то слева голос Жака Вьена.

— Оставайся там и смотри, чтобы к нам никто не подобрался. Я покараулю с другой стороны.

Корсаков наконец разглядел, где сидел Жак Вьен со своим пулеметом. Рядом с куполообразной крышей одного из строений возвышалось странное сооружение, похожее на усеченную фабричную трубу с площадкой наверху, обнесенной парапетом. На площадку вела деревянная лестница. Корсаков догадался, что купол обозначает мечеть, а возвышение с лестницей служит минаретом. Впрочем, в настоящий момент оно служило пулеметным гнездом для Жака Вьена. Бельгиец проник в мечеть, через дверку вышел к подножию лестницы, которую от дворца загораживал увенчанный куполом куб мечети, и, поднявшись по ней, сразу получил прекрасный об-    зор большей части кишлака. Люди Адам-хана, побоявшись осквернить святое место, совершили ошибку, лишившись прекрасной пулеметной точки, которую не преминул использовать противник. Жак Вьен справедливо считался придурком всюду, где бы он ни работал, но ему посчастливилось обнаружить в себе неожиданный талант — талант пулеметчика. Корсаков с удовольствием эстета наблюдал за тем, как он стрелял по дворцу. Бельгийца стоило упрекнуть лишь в том, что, ведя огонь с парапета, он был весьма уязвим для ответного огня, так как его плечи, грудь и голову парапет не закрывал. Однако Жак Вьен имел смутное представление об опасности — его храбрость была храбростью человека, лишенного воображения. Сейчас Корсаков видел только его берет, маячивший над парапетом. Спрыгнув с крыши и обходя тела убитых бандитов, валявшиеся на площади, Корсаков направился к зданию резиденции. Неожиданно прямо перед ним грохнулся в пыль и забился в агонии афганец с перерезанным горлом. Корсаков посмотрел вверх и встретил безумный взгляд Карстена Томаса, но немец тут же повернулся и исчез внутри помещения. На первом этаже толстый слой пыли покрывал все — скомканные ковры, обломки мебели, выломанные взрывами куски стен и трупы людей. Сквозь проломы Корсаков увидел площадь по другую сторону дворца — там чадили два грузовика, осевшие на простреленных шинах, но дым не успевал подняться к небу — его тут же сносило ветром. Вокруг машин валялось добрых два десятка трупов — видимо, эти люди как раз собирались отъезжать, когда попали под обстрел. Кое-как пробираясь между загромождавшими комнаты предметами, Корсаков дошел до лестницы на второй этаж и поднялся наверх, по дороге перешагнув через застрявший на ступеньках труп женщины. На втором этаже его глазам предстала сцена допроса. В ряд стояли трое захваченных в плен людей Адам-хана и бородатый старик, судя по одежде — мулла. Четвертый бандит, раненный в ноги, сидел, прислонившись спиной к стене и свесив голову на грудь. Из смежной комнаты доносились всхлипывание и подвывание. Покрывая эти звуки, успокоительно гудел надтреснутый бас Эрхарда Розе. Допрос вели «близнецы» Томас и Байтлих, а Фабрициус сидел на корточках в углу, внимательно наблюдая за происходящим. Корсаков подошел к Фабрициусу, присел на корточки рядом с ним и спросил:

— Что это у вас покойники из окон падают — разве дело не кончено?

— Ребята   спрашивают   этих   халатников,   где Адам-хан, — пояснил Фабрициус. — Думаю, что мы его укокошили, однако надо удостовериться. Найдем труп, отрежем башку и прихватим с собой.

— Ты что, серьезно? — поднял брови Корсаков.

— Конечно. Наниматель вправе знать, за что он платит деньги, — пожал плечами Фабрициус и переключил внимание на допрос.

Карстен Томас размахивал кинжалом перед глазами одного из пленных и орал:

— Адам-хан! Адам-хан! Где Адам-хан, скотина? Будешь молчать, и тебя прирежу, как барана!

— Помоги ему, Винс, объясни этим ублюдкам,

что нам нужен Адам-хан. Скажи, что одного из них мы прирезали для примера, точно так же перережем и остальных, если не получим Адам-хана, живого или мертвого. Скажи, что расстреляем женщин и детей, которые вон в той комнате.

Корсаков подошел к пленным и заговорил на фарси, поочередно подходя то к одному, то к другому и глядя в глаза, полные ненависти и страха. Только у старичка-муллы взгляд был безмятежно спокоен. Томас не выдержал и заорал вновь: