Джим Уайт - Джеймс Хэрриот. Биография

• Название: Джеймс Хэрриот. Биография
• Автор: Джим Уайт
• Издательство: Захаров
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-8159-0944-1

Эта книга — воспоминания о Джеймсе Хэрриоте (настоящее имя — Джеймс Альфред Уайт) — всемирно известном сельском ветеринаре, книги которого выходят миллионными тиражами. Джеймс Хэрриот писал о животных — братьях наших меньших — так, как ни до, ни после него не удавалось никому.

Теперь о Джеймсе Хэрриоте написал его сын, работавший с отцом бок о бок в ветеринарной клинике еще до того, как тот стал знаменитым писателем, и для которого отец был самым близким другом. В книге собраны воспоминания людей, знавших Хэрриота, материалы из его личного архива, переписка.

Как и его отец всю свою жизнь Джим Уайт посвятил животным. Его ветеринарному стажу более пятидесяти лет.

---

— О, извините, мистер Уайт. Я думал, вдруг вы не заметите!

Благодаря огромному обаянию Брайану все сходило с рук.

Невзирая на эти мелкие сложности, Альф очень привязался к Брайану и со смешанным чувством воспринял его отъезд в ноябре 1958 года. У Альфа уже был один весьма неординарный коллега в лице Дональда Синклера, и, как бы он ни восхищался Брайаном, присутствие этой парочки в одной клинике создавало серьезные проблемы. Тем не менее, Альф с грустью попрощался с Брайаном, когда тот уехал на работу в Галифакс в канадской провинции Новая Шотландия. Он был одним из самых интересных и популярных ветеринаров практики и оставил незабываемый след в душе будущего Джеймса Хэрриота.

Да, Брайан Неттлтон раздражал Дональда своей эксцентричностью, но и Дональд, в свою очередь, испытывал терпение целой армии работавших на него помощников.

Чаша терпения Дональда переполнялась очень быстро. Он не мог долго говорить по телефону, и клиенты часто не успевали передать свое сообщение полностью. Ощущение безысходности, когда приходится выслушивать бесконечный монолог, льющийся из трубки, хорошо знакомо каждому ветеринару. Дональд нашел простое решение. Устав от разговора, что происходило довольно быстро, он, очень мягко и самым учтивым тоном, говорил «до свидания». В результате помощник приезжал на ферму без необходимых инструментов, потому что Дональд не успел узнать, какая предстоит работа. После этого несчастный молодой ветеринар имел «серьезный разговор» с фермером.

При неизменной вежливости с клиентами Дональд был не столь учтив с членами своей семьи. Его брат Брайан однажды рассказывал Альфу, что имел несчастье позвонить Дональду, когда тот смотрел свою любимую передачу по телевизору. Дональд, как обычно, схватил трубку на первом звонке. Разговор был короткий.

— 206! Кто это?

— Брайан.

— «Старая гвардия»[5] идет! — рявкнул Дональд и бросил трубку.

Еще он имел обыкновение — когда бывал в соответствующем настроении, — браться за огромное количество вызовов. В ответ на протесты коллег Дональд уверял, что справится. Естественно, он не успевал, и дежурному помощнику приходилось вечером выезжать на его оставшиеся вызовы.

Дональду это всегда сходило с рук. Он рассыпался в извинениях, приглашал помощника на чашку чая и всякий раз получал полное прощение. Его спасало природное обаяние.

— Знаешь, — сказал однажды Альф, размышляя о своем партнере, — у каждого человека есть врожденное качество, которое помогает ему в жизни. У Дональда — это его природное обаяние. Что бы он ни делал, ты просто не можешь долго на него сердиться. Сколько я его знаю, он всегда обладал даром окружать себя людьми, готовыми на него работать. Хотел бы я тоже так уметь!

Однако больше всего в Дональде подкупало его отношение к детям. Этот феноменально нетерпеливый человек кардинально менялся, когда дело касалось маленького ребенка. Он уделял массу времени своим детям Алану и Джанет (Рози и я часто играли с ними в огромном, волшебном поместье «Саутвудс-Холл») и с тем же терпением относился к другим детям.

Помню, однажды Дональд разговаривал с клиентом в нашей конторе, и вдруг его прервала маленькая девочка. Она нарисовала лягушку и мечтала кому-нибудь ее показать. Малышка сделала правильный выбор.

Дональд отвернулся от клиента и наклонился к ребенку.

— Очень интересно! Дай-ка посмотреть. — Он внимательно разглядывал рисунок, а малышка приплясывала от восторга. — А как ты назвала эту лягушку? — мягко поинтересовался он.

— Фрэнсис! — крикнула девчушка, высоко подпрыгивая.

— Лягушка Фрэнсис! Какое чудесное имя! — восхитился Дональд.

Потом девчушка начала с восторгом рассказывать Дональду о своей лягушке, а он внимательно слушал. После этого Дональд взял девочку за руку и повел в сад показать какие-то цветы — совершенно забыв о клиенте, который, между прочим, платил ему деньги. Потрясающий человек! Ему не хватало терпения на своих коллег, но он располагал всем временем в мире для маленького ребенка.

У отца было еще два «помощника» — моя сестра и я, и в 1950-х мы часто ездили вместе с ним на вызовы. В одном мы действительно ему помогали — открывали и закрывали ворота. На современных фермах гораздо меньше ворот, большинство из них сменили решетчатые ограждения, но тогда ветеринар много времени тратил на ворота. Во время его визитов на ферму братьев Эйнсли из Невистон-хауса Альфу приходилось четырнадцать раз вылезать из машины, чтобы открыть и закрыть ворота, причем створки были связаны старой веревкой. Каждый визит превращался в бесконечный марафон, и Альф даже описал эту ферму с допотопными воротами и разбитым проселком в первой главе книги «Всех их создал Бог».

Рози очень серьезно относилась к своим обязанностям. Когда она пошла в школу в 1952 году, то искренне переживала, что отец без нее не справится.

Во время учебы в школе, когда я уже решил стать ветеринаром и всерьез присматривался к своей будущей профессии, мне довелось наблюдать за работой отца. Я обратил внимание на его добросовестное и внимательное отношение. Особенно мне нравилось смотреть, как он принимает роды у коров и овец, — все манипуляции он производил с чрезвычайной мягкостью. Отец много раз говорил, что отел — его любимая работа, которую он может выполнить быстро и аккуратно. Однажды ему поступило шестнадцать вызовов на окот. Он справился с ними за три часа.

Так же ловко отец управлялся со свиньями. В подростковом возрасте у меня не было сомнений в выборе профессии, но визиты к свиньям вместе с отцом подвергали мое решение серьезному испытанию. Я страшно боялся свиней.

В те дни, когда домашний бекон входил в основной рацион питания йоркширцев, во дворе у многих мелких фермеров стояли покосившиеся развалюхи, в которых жили огромные жирные свиноматки. Эти грозные животные не любили, когда их тычут иголками, и вели себя особенно агрессивно, если ветеринар прикасался к поросятам. У свиней полон рот зубов, но отец, казалось, ничуть их не боялся. Он входил в их логово с обычной доской или старой метлой и ловко делал инъекции, не обращая внимания на возмущенные вопли.

Когда лечение требовалось поросятам, свинью выманивали каким-нибудь лакомством, дверь запирали, и ветеринар спокойно делал свое дело. Свинья считается трудным в обращении животным, которое «бурно реагирует на малейшее посягательство». Это правда. Поросята рождаются с мощными голосовыми связками. В юности я часто помогал отцу делать инъекции визжащим поросятам. Пока он возился с ними в свинарнике, разъяренная свиноматка, обезумев от воплей своих детенышей, бешено кидалась на наше жалкое убежище. Моей единственной задачей во время этих оглушительных мероприятий было обеспечить пути отхода на случай, если рассвирепевшая мамаша ворвется в сарай.

Однажды отец попросил меня сделать укол свиноматке. Мне тогда было около пятнадцати лет. Дрожа от страха, я воткнул иглу ей в ногу. Громадная свинья с ревом взметнулась с подстилки, а я пулей выскочил из свинарника, оставив иглу в ее бедре. Отец задал мне хорошую трепку.

— Черт возьми, Джим! — кричал он. — Ты никогда не станешь ветеринаром, если будешь убегать от своих пациентов!

— Я не хочу остаться без ноги! — отвечал я. — Ты видел, какие у нее зубы?

— Нужно действовать быстро! — кричал он. — Нечего бояться этих чертовых свиней!

Будучи доброжелательным человеком, отец жестко критиковал меня, если считал, что я не «соответствую», и досадливо бурчал, если мне не удавалось схватить молодого бычка за ноздри с первого раза. Если корова брыкалась, потому что я неумело доил ее, он очень возмущался.

— Не стой сзади! — орал отец. — Подойди поближе! Останешься без головы, если будешь стоять сзади!

Он постоянно внушал мне, что на ферме я буду выглядеть круглым дураком, если не смогу правильно обращаться с животными. Потом его наставления, безусловно, очень помогли мне. В 1975 году я с изумлением увидел в «Дейли Экспресс» фотографию Джеймса Хэрриота, гоняющегося за поросенком. Совершенно очевидно, что снимок сделали исключительно ради статьи. Альф первый бы сказал, что бегать за свиньями бессмысленно. Эти удивительно юркие животные способны развивать невероятную скорость. Поймать их можно только хитростью.

Нам с отцом часто приходилось делать инъекции сразу дюжине проворных свинок. Столкнувшись с розовой визжащей массой, носящейся по двору, он загонял их в угол и перекрывал выход огромной створкой ворот. Оказавшись в ловушке, свиньи пронзительно верещали, а отец говорил: «Подожди, через минуту они успокоятся». И ни разу не ошибся. Внезапно визг прекращался, и свиньи замирали. Он быстро вводил всем лекарства, и ни одна свинья даже не шелохнулась. Вот так все просто.

Хотя Альф Уайт в основном занимался коровами, овцами и свиньями, иногда ему приходилось работать и с лошадьми. В первые годы практики в Тирске он накопил богатый опыт, обрезая хвосты жеребятам и кастрируя диких жеребцов. Выжеребка рабочих кобыл требовала особенно сильного напряжения. С лошадьми обычно работал Дональд, имевший репутацию превосходного конского доктора: он больше сорока лет занимал должность ветеринара на тирском ипподроме. Но и Альф не был новичком в этом деле.