Патрисия Вастведт - Немецкий мальчик

• Название: Немецкий мальчик
• Автор: Патрисия Вастведт
• Издательство: Фантом Пресс
• Жанр: Современная проза
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-86471-617-5

Дождливый день 1947 года, на железнодорожной станции в английской глуши рыжеволосая Элизабет встречает немецкого мальчика, сына своей погибшей сестры. Она в смятении, переполняемая любовью и страхом. Что ждать от этого подростка, который состоял в гитлерюгенде и наверняка ненавидит врагов своей побежденной страны? Но реальность оказывается гораздо запутанней и сложнее. Тем же вечером немецкий мальчик вручает Элизабет картину на рваном холсте. На нем девушка с длинными медными волосами идет по солнцепеку, под деревьями притаилось кафе, а за столиком сидит мужчина и наблюдает за девушкой. Элизабет узнает себя. Но кто этот мужчина на картине, в углу которой стоят известные ей инициалы? И какое отношение имеет к картине художника-еврея ее немецкий племянник, психика которого явно подорвана нацизмом и войной? Так начинается тонко сотканная история двух семей на фоне вихрей, что накрыли Европу в двадцатом веке. Это неторопливый, завораживающий рассказ о семейных тайнах, предательстве и любви с лирично и точно выписанными деталями той эпохи.

---

— Да уж, слава богу.

— Ну что ты за зануда?! Ворчишь, как худая свекровь! Ох, Элизабет, я не хочу расставаться с Артуром ни на минуту, меня как магнитом к нему тянет. Да ты не поймешь…

— Почему это не пойму? Артур сам поранился?

— Нет, они со Стэнли повздорили. Ничего серьезного, и Артур совершенно не виноват. — Карен еще раз зевнула и потянулась. — Не потрешь мне стопы? Пальцы совсем окоченели.

— Ты же и в сырость боты не носишь, — проворчала Элизабет, нащупав под одеялом ноги Карен. — Ну, расскажи мне про Стэнли. Скорее, сил нет ждать!

— В общем, мы с Артуром танцевали, когда… — Карен распахнула глаза — они сияли. — Элизабет, как он танцует! Парни-то в основном таскают тебя, как мешок с картошкой, боятся покрепче обнять. Когда Артур меня обнял… Это просто словами не передать. Я почувствовала, что… Что мне больше не нужно ни о чем беспокоиться, что он меня никогда не бросит.

— А со Стэном-то что?

— Стэн пытался нам помешать. Он был под мухой, и я вежливо попросила его не устраивать сцен. Артур велел ему убираться, и Стэн убрался.

— И на этом все?

— Когда мы вышли из «Локано», Стэн караулил на улице. Как следует набраться успел. Элизабет, он — ясное дело, не Артур, а Стэн, — он был просто отвратителен! Ругался, кулаками размахивал, но оказался таким слабаком, что люди над ним смеялись. «Знаю я таких, как ты! — орал он на Артура. — Не позволю тебе обидеть Карен, ни за что! Убери от нее, такой и растакой, свои грязные руки, ты, немчура поганый! Трус такой и разэтакий! Ну, давай, иди сюда!» Он замахнулся на Артура…

— Не может быть!

— Еще как может! Стэн промазал, рухнул на асфальт прямо нам под ноги и обнял мне лодыжки. Я упала бы, если бы не вмешался Артур. Вряд ли Стэн понимал, что творит.

— Бедняга Стэнли!

— «Бедняга Стэнли» вел себя отвратительно и грязно ругался.

— Карен, он в тебя влюблен, это слепому видно. Ты разбила ему сердце.

— Ну, сейчас у Стэна разбито не только сердце.

— О чем это ты?

— Артур схватил его за шкирку и поднял на ноги, но Стэн шатался, ругался, вопил, кулаками размахивал. В общем, Артур его ударил. По-моему, несильно, но что-то страшно хрустнуло, а когда Стэн упал, хрустнуло еще раз. У него кровь текла, то ли изо рта, то ли из носа, но успокоиться он не мог — оскорблял и оскорблял нас. Тогда Артур поставил ногу Стэнли на горло. «Ты не разговаривать!» — скомандовал Артур. Боюсь, он слишком давил на шею, потому что Стэн захрипел. «Прекрати!» — заорал один зевака, а второй сказал: «Он его убьет!» Какая-то женщина закричала, и все стали уговаривать Артура остановиться. Уговаривали, но не вмешивались. Ясное дело, боялись.

— Но ведь Артур остановился?

— Да, конечно. Он потом убрал ногу, и вокруг Стэна собралась толпа. Ему помогли сесть, и мы ушли. Артур сказал, что со Стэном все в порядке, ну, зуб сломан или нос, только и всего.

— Только и всего?!

Карен смотрела в другой конец комнаты, потягивалась и встряхивала сырыми волосами. О чем она думает, по лицу не догадаешься.

— Неужели ты не испугалась? — наконец спросила Элизабет. — Бедняга Стэнли!

— Ну что ты заладила? Я хочу выбросить эту драку из головы, вот и все.

— Окажись я там, не знаю, что бы сделала.

— Артура шум и крики совершенно не напугали. Остаток вечера он вел себя, как будто ничего не произошло.

— Отвратительно. А еще жестоко и ужасно.

— Ничего ужасного! Артур говорит, красивые девушки то и дело попадают в передряги.

— По-твоему, простительно избивать пьяных идиотов?

— Артур драку не затевал, Стэн его весь вечер провоцировал. Артур защищал меня, и правильно делал. Господи, Элизабет, ты не разбираешься в людях, а в мужчинах особенно. Совершенно не разбираешься!

— В самом деле, не разбираюсь, — отозвалась Элизабет. — Если люди действительно такие, я отказываюсь их понимать.

Сестры буравили друг друга свирепыми взглядами. Нужно было сменить тему, не то вспыхнет ссора.

В окно стучал утренний дождь, на тумбочке тикали часы.

— Так что с чаем? — наконец спросила Элизабет.

— Да, чай! — Карен вскочила и обула туфли. — Разболталась я, а ведь тебе нездоровится. Сейчас принесу чай, тосты и масло. Бедненькая, ты морщишься! — Карен задернула шторы. — Закрой пока глаза… — Она взяла Элизабет за руку. — Не могу смотреть, как ты болеешь, хочется забрать хворь себе. Принести аспирин?

— Да, конечно, спасибо, милая.

Карен бросилась вниз по лестнице, перескакивая через две ступеньки. Сейчас она покачается на балясине перил и, словно по льду, скользнет по коврику, который скрутится и отъедет в сторону. Вернувшись, мама недовольно зацокает языком и расправит несчастный коврик ногой.

Потом Карен принесет целую гору подгоревших тостов с толстенным слоем масла. Чай пересластит, а в чашку нальет столько, что потечет через край на блюдце. Впрочем, Элизабет знала: завтрак покажется чудесным, как пир на корабле во время шторма. Невероятно вкусный, он восстановит силы, потому что с едой, которую готовит для нее Карен, иначе не бывает.

На первом этаже загудели водопроводные трубы, и чайник с грохотом опустился на конфорку.

11

Герр Гюнтер Ландау не рассердился, увидев сына под руку с хорошенькой девушкой из регистратуры. Хотя, не будь эта Auslanderin[8] англичанкой, он бы близко ее к сыну не подпустил. Англичанами герр Ландау восторгался. Жаль, девушка служит в отеле и чуть грубее, чем хотелось бы, но фройляйн Карен Оливер вполне можно перевоспитать — сделать строже и обходительнее. Коренных перемен не требовалось: благодаря врожденному кокетству из фройляйн Оливер получилась бы интересная невестка. С такой не заскучаешь! От ее улыбки на душе у герра Ландау светлело, и он с тоской вспоминал жизнерадостную хохотушку, какой некогда была его жена.

Артур, его сын, считал эту англичанку заурядной, хотя она ему нравилась. Когда заканчивалась ее смена, они сидели в баре и пили коктейли. Администрация отеля панибратство не одобряла, и, если бы не вмешательство Ландау-старшего, фройляйн Карен сделали бы выговор.

— Ну, будет вам! Я всем коллегам расскажу про чудесную неформальную обстановку в вашем отеле! Мой сын на отдыхе. Зачем лишать молодых романтической сказки?

Фройляйн Карен Оливер победоносно, даже торжествующе улыбалась, а администрация поджимала хвост.

В женской компании Артур не робел и в меру раскрепощался, а разборчивость определенно унаследовал от отца. Но герра Ландау беспокоила нерешительность сына и по-юношески страстная увлеченность радикальной политикой, от которой тот не желал избавляться.

Герр Ландау спокойно относился к оскорблениям евреев и капиталистов (очевидно, дельцов вроде него самого), которые мошенничают и угнетают рабочих. Он соглашался, что большевики и марксисты опасны, а Германию наказывают бедностью, — война принесла столько несчастий, а немцам вместо помощи достаются насмешки и унижение. Как всех немецких патриотов, герра Ландау возмущал Версальский договор. Немецкая марка вконец обесценилась, и если бы не зарубежные партнеры, он разорился бы, как многие коллеги.

Другими словами, герр Ландау понимал и разделял большинство взглядов Артура, но беспокоился, что сын не может избавиться от юношеской горячности. Так называемых национал-социалистов, которым хранил верность Артур, всерьез не воспринимали, но в последнее время они вели себя напористо и вызывающе. Артура следовало срочно отвлечь. Ему уже двадцать восемь — пора заводить семью.

Фройляйн Карен Оливер устраивала герра Ландау и национальностью, и внешностью, и характером. Ее вера в силу своих чар граничила с надменностью, но герру Ландау нравились девушки с характером, а Артура следовало женить на такой же эгоистке, как он сам.

Высокая, грациозная блондинка Карен была явно не из крестьян. Кто-то назвал бы ее ноги слишком длинными, а стопы и ладони — крупными, но изящными. На нежном личике с заостренным подбородком сияли огромные синие глаза — ни зеленых вкраплений, ни карих, чистая синева. Фройляйн Оливер обладала завораживающим обаянием ребенка, а в ее взгляде читались ум и надежда.

Герр Ландау не сомневался: чистейший воздух Баварии поможет Артуру лучше разглядеть и оценить все эти прелести, поэтому предложил фройляйн Оливер место секретаря в своей мюнхенской конторе. Обязанностей будет много, но для начала она освоит немецкий и стенографию, научится печатать на машинке и готовить. Через месяц она отправится в командировку и обновит гардероб: в одном из лучших магазинов Парижа ей помогут найти свой стиль.

Шаг за шагом план воплощался в жизнь, но, чтобы зажечь пламя страсти, понадобилось куда меньше усилий, чем предполагал герр Ландау. Перед отъездом из Лондона Артур заметно изменился, он буквально сгорал от любви. Гepp Ландау заметил под глазами фройляйн Оливер темные круги и все понял. Здоровые развлечения молодых он одобрял целиком и полностью.