Немесий Эмесский - О природе человека

• Название: О природе человека
• Автор: Немесий Эмесский
• Издательство: Учебно–информационный экуменический центр ап. Павла.
• Жанр: Религия

---

ГЛАВА XXXIX

О САМООПРЕДЕЛЕНИИ, Т.Е. О ТОМ, ЧТО НАХОДИТСЯ В НАШЕЙ ВЛАСТИ[927]

Рассуждение о самоопределении (свободе воли), то есть о том, что находится в нашей власти, заключает в себе, во–первых, вопрос[928] о том, есть ли что–нибудь в нашей власти, потому что многие отрицают это[929]; во–вторых, что именно находится в нашей власти и по отношению к чему (над чем) мы имеем свободную власть (έξουσίαν); в–третьих, оно исследует причину[930], по которой сотворивший нас Бог создал нас свободными[931]. Итак, начав с первого вопроса, прежде всего скажем, что есть нечто в нашей власти, доказывая (это) из того, что и теми признается[932].

Причина всего происходящего есть, говорят, или Бог, или необходимость, или фатум, или природа, или счастье, или случай[933]. Но Божие дело — бытие (вещей) и промышление; необходимости же — движение того, что существует всегда одним и тем же образом; а фатума — то, чтобы происходящее через него совершалось по необходимости [ведь, и сам он есть необходимость[934]]; дело же природы — рождение, возрастание, уничтожение, растения и живые существа; а счастья — то, что — редко и неожиданно. Ведь, счастье определяют как совпадение и стечение двух причин, которые, имея начало от свободного выбора, производят нечто иное в сравнении с тем, что предназначено природой[935], — как например, если копающий ров нашел сокровище: ведь, ни тот, кто положил (сокровище[936], не положил так (с той целью), чтобы тот его нашел[937], ни тот, кто нашел, не копал так (с тем), чтобы найти сокровище; но один (положил) для того, чтобы, как только он пожелает, взять для себя, другой (копал), чтобы вырыть ров; между тем, случилось нечто другое по сравнению с тем, что оба они предполагали[938]. Дело же случая — то, что приключается с неодушевленными вещами или неразумными животными, без участия природы и искусства. Итак, чему из этого мы подчиним то, что происходит через людей, если действительно человек не есть причина и начало действий? В самом деле, нельзя приписывать постыдных иногда и несправедливых действий ни Богу, ни необходимости, потому что они не принадлежат к числу того, что всегда бывает одним и тем же образом, — ни фатуму, потому что свойственное року принадлежит не к случайному, а к необходимому[939], — ни природе, потому что дела природы — живые существа и растения, — ни счастью, так как человеческие действия не редки и не неожиданны, — ни случаю, потому что случайные приключения[940] бывают с бездушными предметами или бессловесными животными. Следовательно, остается (признать), что сам человек, действующий и поступающий, есть начало своих собственных действий и имеет способность самоопределения.

Кроме того, если человек не может быть началом[941] никакого действия, то напрасно он имеет способность совещания (обсуждения). Ведь, для чего он будет пользоваться совещанием, не будучи господином (инициатором) никакого дела? Но объявлять, что прекраснейшее и драгоценнейшее в человеке излишне (для него), было бы крайне бессмысленно. Поэтому, если он (человек) совещается, то совещается ради действия, потому что всякое совещание бывает ради (касательно) действия и по причине действия[942].

Сверх того, чего энергии (силы[943]) находятся в нашей власти, того же и действия, соответствующие этим энергиям (силам), в нашей власти: в нашей власти находятся энергии, соответствующие добродетелям, — следовательно, в нашей власти и добродетели[944]. А что в нашей власти энергии, соответствующие добродетели, обнаруживает и то, что прекрасно сказано Аристотелем о нравственных добродетелях: что, делая, изучаем, — то, изучив, делаем[945]. В самом деле, научившись умерять удовольствия[946], мы становимся благоразумными (лат. умеренными); а сделавшись благоразумными, умеряем удовольствия. Можно еще и так сказать. Все согласны в том, что заниматься и упражняться находится в нашей власти; а в упражнениях заключается суть (корень, начало) привычек[947], потому что привычка есть вновь приобретенная природа[948]; если же упражнение есть начало (корень) привычки, а упражнение — в нашей власти, то, следовательно, и привычка — в нашей власти. А если привычки в нашей власти, то и действия, соответствующие этим привычкам, — в нашей власти[949], потому что действия соответствуют привычкам. Итак, в ком есть навык справедливости, тот и будет действовать справедливо, в ком — навык несправедливости, тот (поступает) несправедливо; следовательно, от нас зависит[950] быть справедливыми или несправедливыми.

Наконец, что есть нечто в нашей власти, об этом свидетельствуют побуждения и увещания. Ведь никто не увещевает людей к тому, чтобы не голодать или не жаждать, или летать, потому что это не в нашей власти. Очевидно, таким образом, что то, к чему относятся увещания, находится в нашей власти[951]. Кроме того, если ничего нет в нашей власти, то излишни законы; между тем, всякий народ естественно пользуется некоторыми законами, сознавая, что он имеет свободную силу исполнять узаконенное, а большинство народов считают законодателями богов, как, например, критяне — Зевса, лакедемоняне — Аполлона. Следовательно, всем людям естественно присуще знание того, что в нашей власти. Что сказано об увещаниях и побуждениях[952], то же самое должно сказать и относительно порицаний и похвал и всего остального, разрушающего то положение, что все происходит в силу рока[953].

ГЛАВА XL

О ТОМ, ЧТО ИМЕННО НАХОДИТСЯ В НАШЕЙ ВЛАСТИ[954]

Достаточно уже показано, что есть нечто в нашей власти и что мы являемся господами некоторых действий. Остается сказать — что именно находится в нашей власти. И вот, мы утверждаем вообще, что все то, что добровольно совершается через нас, находится в нашей власти. Ведь, если бы действие не находилось в нашей власти, то не говорилось бы, что оно совершается добровольно. И вообще, в нашей власти находится то, за чем следует порицание или похвала и из–за чего бывают[955] увещание (побуждение) и закон. Ведь и это уже показано выше. В собственном же смысле в нашей власти находится все, относящееся к душе (τα ψυχικά), и то, относительно чего мы совещаемся. Действительно, мы совещаемся, как о находящемся в нашей власти, о том — делать ли, или не делать предположенное. А выше было показано, что совещание касается того, что одинаково может случаться в ту и другую сторону; одинаково же возможное (в ту и другую сторону) есть то, что и само возможно для нас и — противоположное ему. А выбор этого производит наш ум, и он есть начало действия; следовательно[956], в нашей власти находится то, что одинаково может случаться (и так, и иначе), как например: двигаться или не двигаться, стремиться и не стремиться, желать того, что не необходимо, или не желать, лгать и не лгать, давать или не давать, радоваться, чему следует и не радоваться, и прочее подобное, в чем состоят дела, свойственные пороку и добродетели[957]. Ведь, в отношении к этому — мы самопроизвольны. К тому же, что одинаково возможно в ту и другую сторону, принадлежат также и искусства[958]: ведь, всякое искусство в отношении происхождения принадлежит к числу того, что может и быть, и не быть, и начало чего находится в том, кто делает, а не в том, что происходит[959]. Ведь, ничто из того, что вечно и существует по необходимости, ни из того, что происходит в силу необходимости, не называется происходящим искусственно (по искусству). Равным образом, ничто из происходящего в области того, что может случиться и иначе, но в себе самом имеющего производящую причину, как это бывает в животных и растениях, не считается происходящим по искусству. Ведь (оно происходит) по природе, а не по искусству[960]. Если же производящая причина того, что происходит по искусству (искусственно), находится вовне, то кто является виновником (причиной) происходящего искусственно, как не творящий художник? Ведь, производить — во власти художника. Следовательно, он есть начало и причина действий. Таким образом, в нашей власти находятся и искусственные действия, и добродетели, и всякая душевная и умственная деятельность[961]. А то, каковы виды душевной деятельности[962], показано выше.

Но многие, думая, что свободная воля простирается[963] на всякое действие, и приобретение, и даже случай, естественно отвергают это учение[964]; другие же, более едкие и приводящие в качестве возражения изречение Писания: «не в воле человека путь его»[965], говорят: каким образом, люди добрые, человек обладает свободной волей, если «не в его власти путь его», и если «тщетны помышления людей»[966], так что мы не в состоянии осуществить на деле то, что имеем в уме? И еще многое в этом роде говорят они, не зная, как собственно понимается свободная воля. Конечно, мы имеем свободную волю не в отношении того, чтобы богатеть или беднеть, или всю жизнь здравствовать, или по природе быть крепкими, или начальствовать, или вообще — в отношении органических или так называемых случайных благ[967], или — по отношению к тому, исход чего зависит от Провидения; но (мы имеем свободу) — в отношении добродетельных и порочных действий, выборов и движений, — в отношении того, противоположное чему мы также в состоянии сделать, — так как всякому действию предшествует выбор, и не только действие, но и выбор[968] осуждается. А подтверждает это сказанное в Евангелии: «всякий, кто смотрит на женщину с вожделением, уже прелюбодействовал с нею в сердце своем»[969]; и Иов приносил жертвы Богу за мысленные грехи своих детей. Ведь начало греха и праведного действия — выбор[970]: самое же действие (поступок) иногда допускается Провидением, а иногда задерживается[971]. В самом деле, раз существует и то, что в нашей власти, и Провидение, то необходимо, чтобы то, что происходит, возникало и из того, и из другого, потому что, если бы оно происходило только из одного[972], то другое не существовало бы; но раз то, что происходит, смешанно, то иногда оно совершается по нашей воле, иногда — по разуму Провидения, а иногда — по тому и другому.