А. И. Еланская - Изречения Египетских Отцов

• Название: Изречения Египетских Отцов
• Автор: А. И. Еланская
• Издательство: «Алетейя»
• Жанр: Религия
• Год: 2001

Книга впервые знакомит русского читателя с литературой христианского Египта (так называемой коптской), история которой охватывает несколько веков, начиная с IV века. Литература коптов сосуществовала с общей для всего Ближнего Востока греческой христианской литературой; главные ее жанры — легенды, апокрифы, дидактические сочинения. В книге представлены образцы этих произведений, во введении дается краткий очерк истории коптов и их литературы.

---

284. Однажды некий мирянин принял монашескую схиму. Он пришел к нему, говоря: «Дай мне хлебов». Он ввел его (в келью, подвел) к хлебной корзине и вынимал ему (хлебы), но брат не говорил: «Довольно», а старец решил в своем сердце: «Пока он не скажет: «Довольно», я не остановлюсь», и хлебы кончились, не считая немногого (остатка). Наконец он сказал: «Довольно», и старец остановился.

285. Один брат пришел к нему однажды, говоря: «Я не нашел двери, чтобы приделать к моему жилищу». Сказал он ему: «Отдели себе эту». Брат отделил дверь от входа (его) кельи, забрал ее и ушел. Старец же повесил себе циновку, пока не изготовил дверь из пальмовых ветвей и не приделал ее.

286. Другое еще дело дивное произошло через него. Когда пресвитер монастыря приходил навестить его, и (когда) он ходил к нему, то много раз он говорил ему: «Не допускай, чтобы женщина вошла в монастырь». Сказал он (г. е. пресвитер): «Никакая не вошла». Сказал ему старец: «Есть одна теперь». Пресвитер вышел, проверил дело и нашел, что это правда.

287. Были у него два хитона из дерюги: хороший отложен, а плохой на нем. Один странник попросил у него, и он отдал хороший, а плохой оставил (себе).[122] Пресвитер спросил его: «Почему ты не отдал плохой и не оставил тот, чтобы ходить в нем в собрание?». Сказал он ему: «Разве дашь плохой Иисусу?»[123].

288. Говорили еще о нем, что однажды пришли варвары на восток, он же жил в пустыне. Они пришли к нему в его келью, причем у него был другой брат. Старец спрятал брата. Они спросили его: «Есть здесь человек?». Сказал он: «Нет». Тогда они обыскали (келью), нашли его и привели обоих к главарю. Сказал он им: «Если вы слышали, что мы пришли, почему вы не убежали?». Апа Диоскор протянул свою шею, говоря: «Если вы убьете его, убейте сначала меня». Сказали они ему: «Мы не убьем тебя и не убьем того, но отныне уходите, когда услышите, что мы пришли. Ступайте себе». И они отпустили их. Когда же настала ночь, они (т. е. разбойники) вышли и пришли к нему, и принесли ему нож — ибо они отобрали его — и прочее из его вещей, и отдали их назад.

289. Однажды он приобрел себе хорошее покрывало. Брат пришел к нему, лег на его место и покрылся покрывалом. Оно понравилось ему, и он сказал ему: «Где ты нашел это (покрывало), чтобы (и) мне получить такое?». Он молчал до утра. Старец дал покрывало из овечьей шкуры брату, когда тот собирался идти, и сказал: «Моя кожа грубая»[124]. Сказал он: «Малб (мне) покрывало, которое я дал тебе, я же найду себе другое», и отпустил его.

290. Он был смертельно болен, провел много дней больным, и не позволял никому приготовить себе (хоть) немногое, и не клал ничего под себя. Но когда он приблизился к смерти, взяли две циновки и положили их одна на другую, пока он не скончается. Тогда он взял их и выбросил, говоря: «Ступайте в мир!»[125].

291. Говорили об апе Хоре, что он никогда не лгал, не клялся, не проклинал никого, вообще не говорил без необходимости.

292. Апа Джиджой жил в горе апы Антония[126] один, причем тот, что прислуживал ему, медлил прийти к нему, и вплоть до десяти месяцев он не видел (ни одного) человека. Идя по горе, он нашел некоего фаранита[127], подстерегающего горных животных, чтобы их поймать. И сказал ему старец: «Откуда ты идешь, и сколько времени ты уже в этом месте?». Он сказал: «Поистине, мой отец, вот уже одиннадцать месяцев я в этой горе и…….

293. … (никого не было в) пещере, кроме нее одной, лежащей больной. И сказала она: «Уже тридцать восемь лет я в этой пещере, питаясь растениями и будучи рабой Христа. До сего дня я не видела (ни одного) человека, ибо Бог послал вас, чтобы вы погребли мое тело». И когда она сказала это, она упокоилась. Старцы же восславили Бога, и погребли ее тело, и удалились.

294. Говорили об одном отшельнике, что он вышел в пустыню, имея (на себе) только левитон[128], и шел три дня. Он поднялся на скалу, и был луг на ней, и человек, ходящий среди зверей. И он (т. е. отшельник) спрятался, пока тот не спустился, чтобы поймать его. Старец тот был нагой и не мог выносить запаха людей. И… Брат побежал за ним, крича: «Я бегу за тобой ради Бога, остановись!». Он же обернулся назад и сказал: «Я тоже убегаю от тебя ради Бога». Наконец он сбросил левитон и погнался за ним (нагим). Когда тот увидел, что он снял свои одежды и опять погнался за ним, он остановился и, когда он приблизился к нему, сказал: «Когда ты сбросил с себя материю мира, я тоже остановился для тебя». Тот попросил его: «Мой отец, наставь меня, каким образом я спасусь?». Он сказал: «Беги от людей и молчи, и ты спасешься».

295. Беседовал один отшельник с братьями, которые в Элиме[129], месте, где семьдесят финиковых пальм и где Моисею угодно было остановиться с народом, когда они вышли из Египта. И он говорил им таким образом: «Я задумал однажды пойти в пустыню внутреннюю (в надежде), что, может быть, найду кого‑нибудь другого, кто еще глубже в пустыне (букв. «внутри меня», г. е. во внутренней пустыне еще глубже), раба нашего Господа Иисуса Христа. Я шел четыре дня и нашел пещеру. Я заглянул внутрь и увидел сидящего человека. И я постучал по обычаю монахов, чтобы он вышел и приветствовал меня, но он не пошевелился, ибо он упокоился. Я не стал ждать, но вошел и взял его за плечо, и тотчас он распался и превратился в прах. Я взглянул еще и увидел висящую безрукавку. Я взял и ее, но и она распалась и превратилась в ничто. Недоумевая в своем сердце, я вышел, и пошел в пустыню, и нашел другую пещеру и следы людские. Я обрадовался и вошел в пещеру. Я постучал опять, но никто мне не ответил. Я вошел внутрь и не нашел там никого. Я стал снаружи пещеры, говоря: «Обязательно раб Божий придет в это место». Когда же день приблизился к закату, я увидел идущих антилоп и раба Божьего с ними, нагого, причем его волосы покрывали его срам. Когда он приблизился ко мне, он подумал, что я — дух. Он стал на молитву, ибо много раз искушаем был духами. Я же сказал ему: «Я человек, раб Божий, взгляни на мои следы на земле и пощупай меня, что я — плоть и кровь». После того, как он сказал: «Аминь», он посмотрел на меня и утешился. Он взял меня в пещеру…».

296. … Чтобы он был таким, что глаза его опускаются к земле, а душа постоянно пребывает на небе. Чтобы он удалялся от споров, и был послушен благу, и был трудящимся, работая своими руками, и помнил о своем конце, и радовался во всякое время в надежде. Надлежит также ему, чтобы он непрестанно пребывал в молитве, и благодарил за все, и был терпеливым в муке, и был смиренным перед всеми, и берег свое сердце со всей бережностью от всякой нечистой мысли, и ненавидел гордость, ту, которую Бог ненавидит, и был рассудительным во всем, и отвращал свои глаза от тела, и всегда жил в воздержании с твердостью, и питался, как нищий, и собирал себе сокровище на небе заповедью милосердия, и носил нищенскую одежду, и судил себя ежедневно за то, что он сделал сегодня, и не вмешивался ни в какое дело жизни (г. е. мирское), и не поступал согласно жизни беспечных и распущенных, но, напротив, ревностно подражал жизни его святых отцов, и был с теми, которые проявляют добродетели, не завидовал ничему,[130] сострадал тем, кто пал, и печалился о них весьма, чтобы не унижал тех, кто отвратился от греха, и не насмехался над ними. Надлежит же еще ему, чтобы он унижал себя самого, и исповедовал свои грехи перед Богом и людьми, поучал невежественных, ободрял малодушных, служил больным, омывал ноги святым, радел о странноприимстве и братолюбии, был в мире со своими людьми дома[131] в вере и удалялся от еретиков и их слов.

Кто совершает это, тот — монах.

297. Апа Илия Скитский говорил: «Когда я пришел в Скит, я попросил any Иеракса: «Возьми меня к себе сыном, чтобы я учился у тебя». Сказал он мне, испытывая меня: «Ты будешь слушаться меня в том, что я тебе скажу?». Сказал я ему: «Да, конечно!». И он зажег огонь и сказал мне, испытывая меня: «Если ты хочешь, чтобы я взял тебя к себе, и если будешь слушаться меня, положи твою руку в огонь». И я положил мою руку в огонь и держал ее, пока она не источила влагу. Если бы он не схватил ее и не вынул, я бы не вынул ее». И он показал нам знак (т. е. след ожога), который на его руке.

298. Спросили any Илию: «Чем мы спасемся в это время?»[132]. Сказал он: «Мы спасемся неуважением к себе».

299. Говорили об одном брате, что он пришел к одному старцу и сказал ему: «Я хочу маленькое жилище». Сказал старец ему: «Сядь в этом месте, я пойду и поищу его». Брат сел в месте, в котором он оставил его одного. Пошел старец и провел три года снаружи, а спустя три года вернулся и нашел брата там, где он оставил его. Не ушел брат жить в другое место. Изумился старец весьма его…

300. Некоторые старцы спросили any Макария Египетского: «Ешь ли ты или постишься, твое тело остается сухим. Сказал старец им: «Палку, которой ворошат ветви в огне, огонь пожирает постоянно. Точно так же, если человек очищает свое сердце в страхе Божьем, страх Божий пожирает его кости».

301. Говорил апа Папнуте, ученик апы Макария: «Старец говорил: «Мальчиком я пас коров вместе с другими мальчиками. Они пошли воровать огурцы, и один, что упал позади них, я подобрал и съел. Когда я вспомню об этом, сижу и плачу»».