Неизвестен Автор - Особое задание (сборник)

• Название: Особое задание (сборник)
• Автор: неизвестен Автор
• Жанр: История

---

Они задали Манцеву много вопросов по существу дела и попросили ответить, чтобы установить истину. Манцев ответил рабочим, что максималисты и анархисты, а равно меньшевики и эсеры не подвергаются преследованию за их идейную борьбу против большевиков и Советской власти.

Больше того, им предоставлены все условия для легальной деятельности, они имеют свои организации, выступают на рабочих собраниях, издают газеты и журналы, входят в советские, профсоюзные и другие органы там, где их выбирают. Чрезвычайная комиссия вынуждена иногда карать своих политических противников, но не за идеи, а за их дела, за участие в контрреволюционных действиях.

- И пусть люди, совершившие преступление против революции, - сказал он, - отвечают за свои поступки.

Ссылка на прежние заслуги в борьбе с царизмом дешево стоит. Прежние заслуги не могут оправдать тягчайших преступлений, совершаемых против Октябрьской революции и кровных интересов рабочего класса. За контрреволюцию арестованы и максималисты. Разберемся, решим.

Виновных накажем, перед невиновными извинимся.

Хороший прием, оказанный комиссии в МЧК, товарищеская обстановка во время беседы, а также спокойные и обстоятельные ответы Манцева на заданные ему вопросы произвели на членов комиссии сильное впечатление. Рядовые рабочие, не искушенные в политике, после ознакомления с истинным положением дела поняли, куда их ведут "защитники" народа и в каких грязных, антисоветских преступлениях они участвуют.

К концу беседы в кабинет вошел Феликс Эдмундович Дзержинский, одетый в поношенную гимнастерку защитного цвета и в такие же брюки, аккуратно заправленные в солдатские сапоги. Несмотря на бледность лица, он был бодрым и оживленным, его энергичная натура проявлялась во всем его внешнем облике.

Поздоровавшись, Дзержинский быстро подошел к столу и, не садясь на стул, сразу же взял "быка за рога".

- Вы недовольны действиями Чрезвычайной комиссии, - обращаясь к присутствующим, заявил он, - недовольны тем, что арестованы некоторые представители партии максималистов. Так или нет, товарищи рабочие?

- Так, - подтвердило несколько голосов.

- А зачем же выражать недовольство, не узнав, почему арестованы люди? продолжал Феликс Эдмундович. - В ваших глазах арестованные максималисты в прошлом революционеры. Да, я подтверждаю это. Скажу вам больше: с некоторыми из них я даже сидел в царской тюрьме. Но разве максималисты арестованы за прошлое? Они арестованы за настоящее, за их преступные действия против Советской власти и интересов пролетариата.

ЧК существует не для того, чтобы с бухты-барахты бить каждого встречного и поперечного. Она - карающий меч революции и разит только врагов революции. И кто оказался в лагере врага, в одном стане с белогвардейцами и иностранными интервентами, пусть отвечает за содеянное. Нельзя уйти от суда людского, прикрываясь вывеской той или иной партии, может быть революционной при царизме. Могу заверить вас, что никто, не причастный к контрреволюции, не пострадает. В то же время, говорю вам открыто, виновные в черных, грязных делах понесут строгую кару, каждый по своим заслугам. Поступить иначе - означает предать дело Октябрьской революции и социализма, дело, ради торжества которого пролито столько крови и принесено столько жертв.

Теперь решайте сами, товарищи, можно ли арестованных максималистов, обвиняемых в контрреволюции, без разбора дела освободить из тюрьмы и дать им возможность снова продолжать преступную деятельность, - заключил Дзержинский.

- Нельзя! Пусть сидят до разбора дела! Интересы революции дороже всего! - ответили присутствующие, все еще находясь под впечатлением только что услышанных слов.

Всем казалось, что наша беседа подошла к концу. Но в это время член комиссии Хренов, наиболее заядлый максималист, неожиданно спросил:

- Скажите, Дзержинский, неужели вы, большой революционер, бывший царский узник и каторжник, можете легко карать людей, вплоть до расстрела?

На лице Дзержинского вспыхнули красные пятна, он обвел присутствующих пристальным взглядом и сказал:

- Нет, не легко, очень тяжело. Но теперь я спрошу вас: если рабочий класс проявит жалость к своим врагам, пролившим море человеческой крови, что произойдет с ним самим? А произойдет то, что он не устоит в борьбе. Тогда победившая буржуазия расстреляет и повесит сотни тысяч рабочих и крестьян, устелит трупами улицы городов и сел и, будьте уверены, не проявит никакой жалости.

Перед нами пример Парижской коммуны. Вспомним, как французская буржуазия расправлялась с побежденными коммунарами, как она варварски расстреливала и терзала их. У нас, в случае поражения революции, повторится то же самое в невиданных размерах. А разве зверства, расстрелы, нечеловеческие пытки, творимые Колчаком, Деникиным и другими белогвардейцами-палачами, не служат для трудящихся масс страшным предупреждением?

Вопрос стоит так: или мы их, или они нас. Но есть большая разница между нами и нашими врагами. Мы боремся, чтобы освободиться от цепей рабства и установить лучшую жизнь для всех трудящихся. Они борются, чтобы снова надеть на нас цепи рабства и вернуть себе праздную, развратную жизнь. Так что дело не в том, легко или тяжело расправляться с врагами, а в том, в интересах какого класса ведется эта расправа и каким целям она служит.

Предвзято заданный вопрос обернулся против того, кто его задал. Ответ Дзержинского помог членам нашей комиссии еще лучше уразуметь, на страже чьих интересов стоит Чрезвычайная комиссия и в какой сложной обстановке ей приходится работать.

- Прошу по-честному, по-рабочему, не лукавя, рассказать товарищам на митинге все, что узнали и услышали здесь, - таким напутствием, пожимая нам руки, проводил Феликс Эдмундович членов комиссии.

- Какой превосходный человек! - спускаясь по лестнице, взволнованно сказал Егор Минаев, один из членов комиссии.

Мне неоднократно приходилось встречаться с Феликсом Эдмундовичем и раньше и впоследствии, но эту встречу память запечатлела особенно крепко.

Выйдя из МЧК и повернув с Лубянки на Кузнецкий мост, мы остановились недалеко от того места, где теперь стоит памятник В. В. Воровскому.

Нужно было решить вопрос о докладчике на митинге от лица комиссии. Помня установку МК РКП (б), я предложил выставить докладчиком кого-нибудь из рабочих и назвал булочника Григорьева. Забицкий охотно согласился, он надеялся, что Рябой (так все звали Григорьева) разнесет и ЧК и большевиков по всем статьям, так как до сих пор он слыл у максималистов опытным оратором.

Зная Григорьева как честного, но заблуждающегося рабочего и видя, как он воспринял информацию Манцева и особенно речь Дзержинского, я был уверен, что он не покривит душой и расскажет на митинге чистую правду.

Когда комиссия вернулась в клуб, митинг был в полном сборе. Все с нетерпением ждали, что скажут посланные. За время нашего отсутствия, как выяснилось потом, максималисты распустили слух, что из МЧК вернется один Носков, а остальные члены комиссии якобы уже арестованы и увезены в "Бутырки". Эта провокация обернулась против самих максималистов, как только рабочие увидели, что комиссия возвратилась в полном составе.

Своим сообщением о переговорах с МЧК Григорьев разочаровал максималистов. Он добросовестно рассказал собравшимся обо всем, что говорили Манцев и Дзержинский по делу арестованных. В заключение докладчик повторил слова Дзержинского о том, что максималисты арестованы не за идеи, а за преступления против Советской власти.

По делу всех находящихся под арестом ведется объективное следствие. Виновные, бесспорно, пострадают, невиновные немедленно получат свободу. Для того чтобы распутать клубок, нужно время, вот почему арестованные задерживаются в тюрьме.

Митинг закончился принятием резолюции, в которой признавалось невозможным освобождение арестованных до конца следствия. В ней имелась лишь просьба в МЧК об ускорении ведения следствия. Резолюция была зачитана мной и предложена от имени большинства комиссии - восьми человек. Три члена комиссии - Забицкий, булочник Хренов и рабочий Александровских железнодорожных мастерских (фамилии не помню) - выступили со своей резолюцией, требовавшей немедленного освобождения арестованных, независимо от ведения следствия.

Наша резолюция собрала примерно 60 процентов голосов, резолюция трех членов комиссии - около 25 процентов. Были и воздержавшиеся. Во время голосования со стороны максималистов и анархистов вновь послышались выкрики и ехидные реплики; в этом нашли свое выражение злоба и разочарование организаторов неудавшейся антисоветской провокации.

П. Сидоров

В БОРЬБЕ С АНАРХИСТАМИ

После того как анархисты-террористы в сентябре 1919 года организовали взрыв в здании Московского комитета РКП (б), в результате которого погибли 12 человек и около 50 получили серьезные ранения, МЧК приступила к ликвидации анархистского подполья в Москве.