Коллектив авторов. Составитель С. Лукьяненко - Гуманный выстрел в голову

• Название: Гуманный выстрел в голову
• Автор: Коллектив авторов. Составитель С. Лукьяненко
• Издательство: ООО "Издательство АСТ": ЗАО НПП "Ермак"
• Жанр: Социально-психологическая фантастика
• Год: 2004
• ISBN: 5-17-023507-0; 5-9577-0720-1

Недавно были «Псы любви»…

Теперь настало время «Гуманного выстрела в голову»!

Сергей Лукьяненко представляет НОВЫЙ сборник рассказов, составленный на основе сетевых конкурсов.

Условие: за 48 часов написать рассказ на заданную тему. Авторы: мастера и молодые таланты отечественной фантастики. Результат: книга, в которой, по словам самого Лукьяненко, что-то для себя найдет КАЖДЫЙ ЧИТАТЕЛЬ!

В сборник вошли рассказы:

Юрий Нестеров. Гуманный выстрел в голову. Владлен Подымов. Обрывок рисовой бумаги.

Шимун Врочек. Восьмой рыцарь. Александр Резов. Двести сорок седьмой.

Юлий Буркин. Прости меня, милый моллюск. Алексей Пехов. Последняя осень.

Карина Шаинян. Что такое река. Макс Олин. Истинная алхимия.

Аделаида Фортель. Предмет простой. Дмитрий Попов. Письмо несчастья.

Сергей Лукьяненко. Не спешу. Макс Дубровин. Ловушка для Клауса Кинкеля.

Кирилл Бенедиктов. Ультра-лайт. Юлия Остапенко. Слишком.

Ирина Сереброва. Долог путь в нирвану. Владимир Березин. Собачья кривая.

Леонид Каганов. Флэшмоб-террор. Артем Велкорд. В двухтысячном будет тридцать.

Игорь Пронин. Легкая жизнь, легкая смерть. Алексей Толкачев. А на Люсиновской ты мне не попадайся.

Юлия Остапенко. Цветы в ее волосах. Всеволод Пименов и Ольга Кноблох. Акуна Матата

Виктор Ночкин. Скорпион. Олег Шрайбер. Хэммел Мил и его деревянная жена.

Джордж Локхард. Дом престарелых. Сергей Чекмаев. Консул и карма.

Дмитрий Брославский. Средь шумного бала. Шимун Врочек. Эльфы на танках.

Евгений Гаркушев. Дружинник. Дмитрий Рогозин. Умка.

Лилия Баимбетова. Всадница Гора. Дмитрий Казаков. Каирская ночь.

Юрий Погуляй. Ритм. Игорь Пронин. Степень свободы.

Сергей Легеза. Простецы и хитрецы. Наталья Егорова. Как тапают ману.

Влад Чопоров.…и чудовище. Михаил Сенин и Юлия Сойка. Убогая эльфа.

Александ Тюрин. Киберзойская эра. Юрий Нестеров. Люди по Платону.

---

— Хорошо, господин, — я согласен, лишь бы было соблюдено Условие!..

…чаньский монах Ли Юй преуспел в искусстве медитации. Пальцы его были искусны в составлении мудр, в самосозерцании он мог проводить по 16 часов в сутки, а ученики разнесли составленные им притчи. Звание алоханя он заслужил по праву, но этого было мало. И Ли Юй решился повторить пример Бодхидхармы, получившего просветление после девяти лет созерцания стены пещеры. До заветного срока ежедневной терпеливой медитации оставался месяц, когда Ли Юй почувствовал приближение смерти. Монах шевельнул губами:

— Пусть мои духовные заслуги позволят мне продолжить путь к будде…

Покоясь среди цветов на берегу молочной реки, Рамануджа вспомнил свои перерождения и громко сказал:

— Я внимаю.

— Условие, Условие… Ну почему ты не выберешь что-нибудь другое? — недовольно спросил из ниоткуда новый голос.

— Потому что это единственное, чего я желаю, — сообщил Рамануджа с достоинством.

— Ну что же. Я предлагаю тебе вновь возродиться в Китае же и стать приверженцем даосизма. Ты ведь слышал об этом учении? Возможно, тебе поможет отказ от ритуалов.

— Но ведь по условию я должен достичь будды! А чего ищут эти даосы, мне неизвестно.

— К вершине горы ведет много тропок, уважаемый, — ответствовал голос. — Но ближе к цели они начинают сливаться, а сама цель и вообще одна.

— Ну что же… почему бы и нет, — решил Рамануджа.

…даос Фань странствовал по дорогам Поднебесной босым, с сумой и посохом. Простые люди делились с ним рисом и просили совета, собратья-даосы уважали Фаня. Ибо он нашел свой Путь, и продвигался по нему уверенно. Фань знал, что цель близка, но однажды увидел на дороге разбойников, грабящих крестьянскую повозку. В даосские добродетели входило увещевание против злых деяний и просвещение неразумных. Неразумные разбойники обратили против увещевания ножи, и в результате естественного хода событий Фань вскоре пускал кровавые пузыри. Прошедшие воплощения осветили его память, и Фань прохрипел:

— Духовные заслуги… то же Условие…

Молочная река журчала на сей раз в предгорьях — воздух привычно отдавал медом, вдалеке голубое небо сливалось в объятиях со снежными вершинами, стыдливо прикрываясь прозрачной белой дымкой.

— Здравствуй, Рамануджа, — донеслось из ниоткуда с незнакомыми интонациями. — Даосом, значит, тоже не вышло…

— Что можешь предложить? — тут же поинтересовался вечный архат.

— Отправлю-ка я тебя туда, где построже. Может, там, где больше запретов, окажется больше толку.

…Катар Раймон был по рождению знатным рыцарем Окситании. Но вместо того, чтобы после смерти отца вступить во владение замком, он передал его своей сестре, личное имущество и вовсе раздал, после чего принес обеты «совершенных». Посты, покаяния, молитвы, отказ признавать обряды католической церкви, запрет прикасаться к женщинам, лгать и давать клятвы… Постоянные духовные практики начали уже обеспечивать плоды, которые простой люд звал «чудесами», когда в Окситанию пришла война — крестовый поход против еретичества. Раймон оказался среди тех, кого предводитель крестового похода Симон де Монфор застал в побежденном городе Минерве. Монфор предложил выбор: отречение от ереси или сожжение. И Раймон шагнул вперед вместе с теми, кто отказался отречься от веры. На костре, среди торжественного пения, переходящего в совсем не торжественные вопли, задыхающийся от дыма Раймон выкашлял:

— Духовные заслуги да обеспечат мое Условие!..

Молочной реки на сей раз не было. Был сад, богатый одновременно и цветущими деревьями, и уже плодоносящими. Из кустов выпрыгнул заяц, посмотрел любопытно и доверчиво на грызущего сочное яблоко человека и поскакал дальше. Рамануджа отбросил огрызок и пожелал:

— Давайте-ка на этот раз я буду духовно подвизаться в лоне сильной церкви!

— Ну что же, это можно, — откликнулись из ниоткуда.

…Иезуит Рауль был примерным последователем отца Игнация Лойолы. Настолько примерным, что на его усердие и самоотречение нехорошо косились в верхушке ордена. Отправление с миссией в Парагвай Рауль воспринял с восторгом: приобщение бедных дикарей к истинной вере, спасение их невежественных душ — это ли не заслуга перед Богом?! В центре парагвайской миссии Рауль благодаря своему усердию задержался недолго, отправившись проповедовать меднокожим о Христе. О том, что на тень вождя наступать нельзя, бедолага Рауль не знал. Если бы рядом был кто-то, знающий язык Рауля, он был бы озадачен: с заслугами-то у пострадавшего за веру мученика все понятно, но о каком таком Условии кричит миссионер?..

…Стремление стать священником мирной церкви мирного народа сделало его армянским католикосом, погибшим при попытке защитить свою паству от резни турков…

…Требование воплотиться в кого-нибудь ну совсем безобидного, кто может спокойно обеспечить себе духовный рост и притом не быть за это наказанным обратило Рамануджу в юродивого. Никто не обижал Иеронимушку, и с голоду-холоду помереть ему сердобольный народец не давал. Юродивый же хотел не дать помереть сердобольному народцу и потопал в ночь перед коронацией царя Николая II на Ходынское поле, прогонять желающих получить дармовые подарки. Стиснутый толпой Иеронимушка через боль в ломающихся костях шепотом внёс в Условие небольшое, но существенное изменение:

— Чтобы в следующем воплощении я стал буддой легко и наверняка!..

— Эй! — завопил Рамануджа, плюхнувшись в теплую, лениво текущую молочную реку с кисельными берегами. — У меня же кармы почти не осталось! Если я и в следующем воплощении не стану буддой, — а это, напоминаю, должно быть легко и наверняка! — меня этим местам уже просто не выдержать!..

Мироздание ощутимо дрогнуло.

Рамануджа демонстративно встал на молочную поверхность реки, сделал несколько шагов, потом подпрыгнул — и взлетел над кисельными берегами. Не глядя ткнул пальцем в насыщенный медвяными ароматами воздух; под пальцем что-то с треском порвалось, и из образовавшейся дыры пробился луч слепящего света. Рамануджа довольно хмыкнул и изготовил уже целый кулак.

— Погодь! Щас чего ни на есть придумаем, — сказал из ниоткуда ворчливый голос. — А ты пока отдохни, и не буянь тут! Будда, понимаешь…

— Думайте-думайте, только чтоб не слишком долго! — и Рамануджа, прямо в воздухе небрежно сев в позу лотоса, плавно спланировал на кисельные берега.

Из ниоткуда время от времени доносились мысленные отзвуки чьих-то переругиваний: «Ишь, праведники хреновы…» — «Тянут-тянут, до будды сами никак не дотянут, а нам тут думай, куда их приткнуть…» — «И чего ему тут-то не нравится — всем рай как рай, а этому подавай нирвану!» — «Некуда его сейчас. Может, ну его с этим Условием, куда попадёт, туда и попадет?» — «Да как же — он видал чего делает, а потом вообще натворит тут делов…»

— Ещё как натворю, — сказал Рамануджа угрожающе. Зависла нехорошая тишина. Потом кто-то подумал: «Так он ещё и ментальность себе накачал, мученик разэдакий!..» Из ниоткуда вздохнули, и прежний ворчливый голос сказал:

— Щас я ему объясню… Слышь, мученик. Ты вот буддой стать желаешь, ага?

— Желаю, — подтвердил Рамануджа.

— А ты подумал, что для нирваны тебе надо вообще ото всех желаний избавиться?.. Какая же тебе нирвана, если ты всё желаешь и желаешь, а?!

Рамануджу пробрал неприятный холодок.

— Так что ты учти, последний раз, он ведь и для тебя последним будет. А пока тебя и ткнуть-то некуда: обстановочка в мире та ещё. Поэтому сиди тут, жди и не озоруй. Ты-то нам тоже не мёд и даже не молоко топлёное, сами скоро с тобой мучениками станем…

Унылый архат уже устал бродить неприкаянной тенью у молочной реки, когда знакомый голос сообщил:

— Значит, так. Специально под тебя, понял?.. Специально под тебя внушили тут одному умнику идею. Совершенно новая сущность! Вот этот умник сейчас её сотворит, и мы тебя туда отправляем. Три, два, раз, паш-шёл!..

И под чей-то разудалый свист Рамануджа пулей покинул небеса обетованные, чтобы обнаружить себя в плюшевом тельце свежеизобретенного Teddy Bear.

«…как дети, тогда войдете в царствие небесное… то есть… уф… с детьми постоянно, воспитание и умиротворение путем недеяния… уф… и заповеди, уф, и добродетели… а ну его, этот внутренний монолог!» — больше тискаемый детишками Рамануджа ни о чём не думал. По мохнатой морде плюшевого мишки расползалась умиротворенная улыбка будды.

Владимир Березин СОБАЧЬЯ КРИВАЯ

Профессор быстро шёл по набережной. Встречные уверяли бы, что он шёл медленно, еле волоча ноги, но на самом деле он был необычно взволнован и тороплив.

Он был невысок и бежал по улице стремительно, будто локомотив по рельсам. Прохожие проносились мимо, как верстовые столбы. Дым от профессорской трубки отмечал его путь, цепляясь за фонари и афишные тумбы.