Генрих Шумахер - Паутина жизни. Последняя любовь Нельсона

• Название: Паутина жизни. Последняя любовь Нельсона
• Автор: Генрих Шумахер
• Издательство: Армада
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1998
• ISBN: 5-7632-0766-1

Книга известного немецкого романиста прошлого века Генриха Фольрата Шумахера посвящена жизни и трагической судьбе двух людей, оставивших волнующий след в памяти человечества — английского флотоводца Горацио Нельсона и его возлюбленной, супруги английского дипломата Эммы Гамильтон.

Опираясь на обширный литературный и архивный материал, автор рассказывает о романе двух прекрасных, необыкновенных людей — в тесной связи с политическими событиями конца XVIII — начала XIX столетий, характеризует нравы британского общества, порядки на флоте, дипломатические интриги «владычицы морей» при дворе неаполитанского королевства. Перед глазами современного читателя предстанут многие выдающиеся личности прошлого: художники Рейнольде, Гейнсборо, Ромни, врачи и ученые Грейем и Чирилло, коронованные особы — Георг III, принц Джордж Уэльский, Мария-Каролина Габсбургская, Фердинанд Бурбонский, будущий император Наполеон Бонапарт. На страницах оживут бурные события, потрясшие Европу, раскроются полные драматизма жизнь и смерть главных героев романа.

Книга адресуется широким читательским кругам.

---

Кроме того, сэр Уильям очень полюбил Эмму. Но он знает, как тесно связана жизнь Гренвилля с жизнью Эммы. Не хочет ли он сначала испытать, насколько Эмма является подходящей подругой жизни для Гренвилля? Конечно, он узнал Эмму с лучшей стороны, но в Эдгвер-роу она все же была под влиянием его, Гренвилля. Так не хочет ли сэр Уильям испытать, какова окажется Эмма в качестве самостоятельно думающей и действующей женщины? Разве не естественно с его стороны знать, в чьи руки со временем попадет его состояние?

Конечно, Эмма может опасаться посягательств с его стороны… Но это было бы очень неразумно, наверное. Правда, тогда… во время ее болезни… Но это была лишь шутка, да, грубая шутка, но все же только шутка. Разве иначе мог бы Гренвилль стоять так бездеятельно в соседней комнате? Если же Эмма все-таки опасается, то ей достаточно взять с собой мать…

К тому же эта поездка как нельзя лучше совпадает с необходимостью для Гренвилля уехать на несколько месяцев в Шотландию. Там ему нужно собрать в горах образцы минералов для своей коллекции. Он уже давно думал об этом, так как коллекция нуждается в пополнении. Гренвилль не мог взять с собой Эмму туда, но теперь дело отлично устраивалось: они разом разъедутся в разные стороны: он — в Шотландию, она — в Неаполь, а осенью вновь встретятся, помолодевшие и окрепшие.

Неужели же она вовсе не любит его, если не решается дать свое согласие? А ведь она всегда говорила, что готова для него на всякие жертвы! И вот теперь, когда ее просят оказать ему небольшую услугу, она отказывается? Ну так он пойдет на крайнюю уступку и обещает лично заехать за ней в Неаполь осенью!

Могла ли она отказываться долее?

Эмма написала сэру Уильяму, он прислал щедрую сумму на путевые расходы. Однако на этот раз поездка все же не могла состояться: мать Эммы хватил удар, а пока под нежными заботами Эммы она поправлялась, прошло лето.

Вслед за осенью пришла суровая зима. Здоровье матери Эммы было сильно надломлено, и она не могла отправиться теперь в путешествие. Однако врачи утверждали, что в суровом лондонском климате старухе не оправиться, что ей нужен теплый воздух юга. Тогда Эмма стала страстно стремиться к тому, перед чем еще недавно отступала в испуге.

Когда наступили первые ясные мартовские дни, Эмма с матерью простились с Эдгвер-роу, а Гренвилль уехал в Шотландию.

XXXI

«Неаполь, 30 апреля 1786 г.

Возлюбленный! Я прибыла сюда двадцать шестого и еще раньше дала бы тебе весточку о себе, но курьер отправляется только завтра. Я должна в присутствии сэра Уильяма постоянно казаться веселой, тогда как малейшее воспоминание о тебе вызывает у меня слезы.

Без тебя я не могу жить. Нищета, голод, смерть во льдах — ничто для меня так не страшно, как разлука с тобой. Чтобы добраться до тебя, я готова, босая, странствовать по каменистым дорогам Шотландии. Если ты действительно любишь меня — приди, приди ко мне!

Лошади, экипажи, лакеи, театральные представления — разве все это может дать счастье? Ты один можешь дать мне его; моя судьба в твоих руках.

Я уважаю сэра Уильяма и очень предана ему. Он твой дядя и друг. Но… он любит меня! Слышишь ли, Гренвилль? Он любит меня! Но никогда я не отвечу ему взаимностью! Никогда, никогда!

Ты не можешь себе представить, каков он со мной. Он следует за мной по пятам, вечно сидит возле меня и смотрит на меня в упор. Я не могу шевельнуть ногой или рукой, чтобы он не рассыпался в восторгах от моей грации и красоты. Он проводит целые часы в созерцании меня и вздыхает при этом… Мне очень жаль, но я не могу ничего сделать для него. Я хочу быть с ним вежливой и любезной, но не более. Я — твоя, возлюбленный. Вечно хочу я принадлежать только тебе! Никто не может вытеснить тебя из моего сердца!

Кстати, сэр Уильям дал мне английский экипаж, кучера и лакея. Все это — специально для меня. Ведь если бы я стала выезжать в его экипаже, то стали бы говорить, что я его жена или любовница, но я никогда не стану ни тем, ни другим.

Сэр Уильям очень любит тебя; он сказал мне, что сделал завещание, в котором отдает тебе все свое состояние. Я очень порадовалась за тебя…

Нужны ли тебе деньги? Сейчас же напиши мне. Меня пугают громадные расходы, которые ты сделал ради меня. Я просила сэра Уильяма помогать тебе теперь хоть немножко и прислать денег на поездку сюда. Он обнял меня, слезы брызнули из его глаз. А потом он сказал, что мне достаточно только приказать; он очень любит нас обоих, очень любит!..

До этого места я дописала два дня тому назад, но не ото слала письма, так как мне хотелось обождать курьера из Лондона. Я думала, что он привез мне что-нибудь от тебя.

Ты действительно написал, но лишь сэру Уильяму, а мне ни слова. Я не знаю, как мне отнестись к этому. Страшные мысли одолевают меня… Гренвилль! Вспомни о своем обещании!

Сэр Уильям говорит, что ты ничего не пишешь ему о своей поездке сюда. Знаешь ли ты, что случится, если ты не приедешь за мной? Тогда я отправлюсь в Англию!

Сегодня утром у меня был разговор с сэром Уильямом. Я боюсь, что сойду с ума. Он говорит…

Нет, не могу написать это! Да я и не знаю, как принять это… Гренвилль! Милый Гренвилль! Несколько строк, только чтобы успокоить меня! Умоляю! Подумай, что ни один человек никогда не будет так любить тебя, как я, твоя

Эмма».

«Неаполь, 22 июля 1786 г.

Милый Гренвилль! Я пишу тебе только затем, чтобы просить тебя хоть как-нибудь напомнить о себе. Хоть одно слово! Я заслуживаю этого! С того времени, как мы расстались, я написала тебе четырнадцать писем, ты же мне — ни одного… Заклинаю тебя любовью, которую ты некогда питал ко мне, — хоть одно-единственное, жалкое словечко! Как только я ознакомлюсь с твоими намерениями, я приму соответствующее решение. Если ты нарушишь данное слово и не приедешь, я буду в Англии — самое позднее — к Рождеству. Я должна еще разок повидать тебя, будь это самый последний раз. Без тебя жизнь моя невыносима. Я в таком отчаянии, что не могу сейчас ни о чем думать…

Здесь у меня учителя языков, пения, музыки. Если бы благодаря своим стараниям я стала больше нравиться тебе, я была бы счастлива. Но к чему все это? Я бедна, беспомощна, покинута.

Пять лет прожила я с тобой. Затем ты послал меня на чужбину, пообещав, что приедешь. И вот теперь мне говорят, что я должна жить с сэром Уильямом…

Жить с сэром Уильямом! Знаешь ли ты, что это значит? Нет, тысячу раз нет! Я уважаю его, но никогда не буду жить с ним так, как жила с Гренвиллем. Вызови меня в Англию! Вызови! Вызови меня!

Ах, что будет со мной? Что мне делать? Дай мне одну только гинею в неделю, но позволь быть при тебе. Я начинаю сомневаться во всем. Никогда уже не смогу я верить в Провидение».

Далее Эмма сообщала Гренвиллю, что художники наперебой спешат зарисовать ее, что неаполитанская королева смотрит на нее при встречах влюбленными глазами, а король явно преследует своим обожанием. Свое письмо она закончила так:

«Ах, сколько удовольствия доставило бы мне все это, если бы ты был со мной! Но не для меня эта радость. А еще в этих страданиях я должна делать веселое лицо!.. Одно-единственное слово, возлюбленный! Одно-единственное, жалкое словечко!

Эмма».

«Неаполь, 1 августа 1786 г.

Гренвилль! Наконец-то письмо от тебя! Если бы ты мог знать, что я почувствовала, когда я прочла его!.. Ты, Гренвилль, можешь давать мне такой совет? Ты, который ревновал малейшую мою улыбку? Да как ты осмеливаешься писать мне такие вещи?

Я, твоя Эмили, должна отдаться сэру Уильяму?.. Если бы я была в Лондоне, я убила бы тебя, а потом покончила бы с собой…

Я должна быть хладнокровной? Но ведь для меня существует только одна жизнь — с тобой! Если ты оттолкнешь меня от себя, я приеду в Лондон и погрязну в разврате, пока окончательно не погибну! По крайней мере, тогда моя судьба станет предостережением женщинам, смиряющимся ради любви.

Ты позволил мне любить себя, сделал из меня хорошего, честного человека, а теперь хочешь бросить? Да имеешь ли ты право на это? Есть ли у тебя сердце?

Я в последний раз обращаюсь к тебе сегодня. Но теперь я ничего не вымаливаю. Пусть будет, как ты хочешь, но, если ты не сжалишься надо мной…

Ты не знаешь, каким могуществом пользуюсь я здесь! Я должна стать любовницей сэра Уильяма? О нет, Гренвилль, этого не будет никогда! Но зато случится нечто другое. Доведи меня до крайности, и ты увидишь. Тогда я поведу дело так, что сэр Уильям женится на мне!

Эмма Харт».

«Можете получить мудреца с огромным жизненным опытом, со старым лицом, но юным сердцем» — эти слова сказал сэр Уильям Эмме при первом посещении Эдгвер-роу. Невольно обернулась тогда Эмма к Гренвиллю и заметила, как странно исказилось его лицо.