Генрих Шумахер - Паутина жизни. Последняя любовь Нельсона

• Название: Паутина жизни. Последняя любовь Нельсона
• Автор: Генрих Шумахер
• Издательство: Армада
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1998
• ISBN: 5-7632-0766-1

Книга известного немецкого романиста прошлого века Генриха Фольрата Шумахера посвящена жизни и трагической судьбе двух людей, оставивших волнующий след в памяти человечества — английского флотоводца Горацио Нельсона и его возлюбленной, супруги английского дипломата Эммы Гамильтон.

Опираясь на обширный литературный и архивный материал, автор рассказывает о романе двух прекрасных, необыкновенных людей — в тесной связи с политическими событиями конца XVIII — начала XIX столетий, характеризует нравы британского общества, порядки на флоте, дипломатические интриги «владычицы морей» при дворе неаполитанского королевства. Перед глазами современного читателя предстанут многие выдающиеся личности прошлого: художники Рейнольде, Гейнсборо, Ромни, врачи и ученые Грейем и Чирилло, коронованные особы — Георг III, принц Джордж Уэльский, Мария-Каролина Габсбургская, Фердинанд Бурбонский, будущий император Наполеон Бонапарт. На страницах оживут бурные события, потрясшие Европу, раскроются полные драматизма жизнь и смерть главных героев романа.

Книга адресуется широким читательским кругам.

---

В то время как Эмма с радостным, торжествующим видом выслушала сообщение Блэквуда, Нельсон как-то странно отнесся к оказанной ему высокой чести. Он казался усталым, надломленным, подавленным, сказал, чтобы Блэквуд пришел завтра, тогда он сообщит ему свой ответ…

После отъезда Блэквуда Нельсон заперся у себя в кабинете на целый день и не отпер двери, несмотря ни на какие мольбы Эммы. Только с наступлением ночи он вышел из кабинета, позвал Эмму прогуляться по парку и здесь сообщил ей, что решил отклонить предложение и остаться с женой и дочерью. Он не может вечно скитаться, он хочет вкусить наслаждение безмятежным покоем наедине с Эммой, своей возлюбленной женой, и Горацией, своим дорогим ребенком…

Теперь Эмма поняла все волнение, всю подавленность возлюбленного. Его душа страстно жаждала борьбы, новой славы, но воля сковывала эту жажду заботой о жене и ребенке.

Самсон и Далила… Неужели историк будущего назовет ее, Эмму, так же, как назвал однажды ее Джосая? Неужели Эмма, леди Гамильтон, станет в глазах потомства одной из тех опозоренных баб, которые превращают героев в трусов?

Необычайное воодушевление охватило ее. Она взяла Нельсона за руку и с силой сжала ее, заговорила горячо и страстно. Как смеет он думать о любимой женщине, о ребенке? Что они обе? Пыль, которой все равно где развеяться. Одно только важно — исполнить свой долг, свои обязанности в глазах человечества! Нет, он должен принять почетное назначение, должен вывести родину из бедственного положения!

Сначала Нельсон не хотел верить, что Эмма говорит от чистого сердца. Но она до тех пор твердила ему одно и то же, пока не убедила его. Когда на следующее утро Блэквуд рассыпался в похвалах самопожертвованию и геройской решимости Нельсона, последний покачал головой и сказал, указывая на Эмму:

— Если бы было больше таких женщин, как Эмма, то было бы больше таких мужчин, как Нельсон!

Двадцать первое октября 1805 года… Трафальгар…

Из грандиозной армады Наполеона спаслись едва только десять судов. Господство Англии на море было окончательно утверждено. Последний подвиг Нельсона стяжал ему венец — венец героической смерти.

Велик был выигрыш, велико торжество, но народ поставил потерю превыше выигрыша, скорбь выше торжества. Он почтил этим самого себя, возвеличил себя скорбью по павшему герою.

Когда Эмма получила известие о смерти Нельсона, она упала замертво. Долгие недели пролежала она в горячке; когда же болезнь прошла, ею овладело мертвое, тупое равнодушие. Целыми днями просиживала она в своей комнате, не чувствительная ни к чему на свете, кроме своей скорби. Вместе с Нельсоном умерла и его Эмма; все было кончено теперь…

Эмма вышла из этого состояния лишь тогда, когда покойного привезли на адмиральском судне в Лондон, чтобы предать торжественному погребению в соборе Святого Павла. Одиннадцатого декабря прах Нельсона был передан в устье Темзы на яхту адмиралтейства «Чатам». При следовании яхты все суда спускали флаги; последние почести отдали форты Тилбери и Гревзенда; тихо звонили колокола.

Вечером двадцать третьего декабря яхта пристала к госпиталю инвалидов в Гринвиче. Лорд Гуд, некогда учитель, боевой товарищ погибшего, встретил тело и поместил его в пригодившийся теперь гроб, который когда-то после сражения при Абукире капитан Халлоуэлл сделал из главной мачты «Ориента».

Многотысячная толпа стекалась отдать почившему герою последний поклон. Затем траурный кортеж доставил дорогие останки в Уайтхолл, дом адмиралтейства.

Девятого января 1806 года последнее путешествие… Никогда еще Лондон не чествовал так покойника. Народ толпился на улицах в благоговейной тишине, двадцать тысяч добровольцев образовали шпалеры. Шествие открывал корпус, составленный из представителей всех родов оружия. Погребальная колесница изображала главную палубу адмиральского корабля. За колесницей шли матросы с «Виктории» с разорванным при Трафальгаре штандартом, за матросами — принцы крови, высшие должностные лица страны, необозримые ряды провожавших.

Кортеж вошел в собор Святого Павла, молитвенная сень которого приняла в свое лоно покойника. Тело опустили в тихую могилу, перед которой смолкают все страсти, стихают все бури, рассеиваются все заботы. Мир объял борца, покой овеял беспокойного.

Капитан Гард явился к Эмме на Кларидж-стрит, где она нашла помещение для себя и Горации. Он принес ей прядь волос с головы Нельсона и письмо на ее имя, найденное неоконченным на рабочем столе адмиральской каюты.

Известие о приближении врага застало Нельсона за этим письмом. Бросившись на палубу, он дал знак начинать бой, подняв на сигнальной мачте последнее обращение к британскому флоту: «Англия ждет, чтобы каждый исполнил свой долг». Принцип своей жизни он избрал боевым лозунгом последнего подвига.

Эмма оросила слезами дорогую прядь, осыпала поцелуями бумагу, которой касалась верная, храбрая рука.

— Ну а затем? — взволнованно спросила она. — Что случилось затем? Я знаю из газет, как его сразило это проклятое ядро, как он закрыл себе лицо, чтобы не пугать команды… Но затем, Гард? Что он сказал? Как он умер? Скажите мне все, все, Гард!

— Я не мог быть неотлучно при нем, миледи; место капитана в бою — на палубе. Когда я в первый раз спустился к адмиралу, я сделал это, чтобы доложить, что десять франко-испанских судов спустили флаг. Он радостно улыбнулся, поблагодарил меня. «Моя песенка спета, Гард! — сказал он мне. — Дело быстро идет к концу. Только бы мне дожить, чтобы мы одержали победу, великую победу… Подойдите ближе ко мне, Гард… Вы отдадите прядь моих волос и все, что мне здесь принадлежит, леди Гамильтон. Слышите, Гард? Прошу вас об этом!» Я обещал. Он еще раз улыбнулся мне. Вдруг он вздрогнул. Страшный залп сотряс судно. «Виктория! Виктория! — прошептал он. — Ты делаешь мне больно!»

— А затем? А затем?

— Мне нужно было наверх. Когда я вернулся через час, адмирал исповедовался нашему корабельному духовнику. Вдруг он приподнялся и громко сказал: «Говорил ли я вам, что завещание сделано мною? Припомните, припомните! Я оставляю леди Гамильтон и свою дочь Горацию отечеству и своему королю! Да благословен будет Бог, что я успел еще исполнить свой долг!» Нельсон утомленно опустился. Через некоторое время он заметил меня. Я доложил, что захвачено четырнадцать судов. Нельсон был уже так слаб, что не мог более шевельнуться. Он только тихонько приподнял ко мне руку. «Четырнадцать, Гард? А я рассчитывал на двадцать… на двадцать…» Он вздохнул, напряг силы, чтобы приподняться. «Позаботьтесь о моей бедной леди Гамильтон-Поцелуй меня, Гард, поцелуй!» Я опустился на колени, поцеловал его в щеки. Мое ухо было у его рта. «Ближе, Гард, еще ближе!.. Я умираю, Гард… У меня есть просьба к тебе… Когда я умру…»

Капитан смолк, словно испугавшись того, что чуть было не сорвалось с его уст. Он испуганно потупился.

Эмма пытливо посмотрела на него:

— «Когда я умру»?.. Да продолжайте, Гард! Что сказал он далее?

— Увольте меня, миледи!

— Гард! У него не было тайн от меня! Я знала все его сомнения, страдания. Если он и совершал несправедливости, то лишь невольно… мы вместе грешили, ошибались и раскаивались с ним, Гард! У нас общая ответственность за содеянное… Ну так что же он сказал? «Когда я умру»?..

— «Когда я умру… не бросайте меня в море, Гард… только не в море…»

Ледяная дрожь охватила Эмму. Она невольно закрыла глаза, словно стараясь не видеть тех мрачных призраков, что встали пред нею. И все-таки она не ушла от них: ясно увидела снова лицо страшного пловца, очутившегося в залитом солнцем заливе перед своими судьями.

Карачиолло… Неужели и Нельсону тоже привиделся он в миг расставания с жизнью?

— Но вы обещали ему это, Гард? — дрожа, спросила Эмма. — Вы обещали ему это?

Капитан кивнул:

— Да, я обещал. Он медленно откинулся назад; его голос совсем замер. «Благослови тебя Бог, Гард… теперь я доволен… Эмма, Эмма, я исполнил свой долг… свой долг…»

— А затем?

Глаза Гарда наполнились слезами.

— Затем… ничего больше…

Эмма твердо решила умереть после похорон Нельсона, но, выслушав рассказ Гарда, заколебалась. Умереть самой и оставить Горацию на произвол судьбы в этом равнодушном, эгоистичном мире, тогда как сам Нельсон до последнего дыхания заботился о судьбе своего ребенка? Заботиться о Горации — обязанность, завещанная им Эмме. Он говорил что-то о своем завещании…

Эмма справилась, куда сдано все имущество Нельсона. Ей сообщили, что личные документы Нельсона были переданы согласно закону Уильяму Нельсону — старшему брату покойного.

Эмма написала ему. Ведь они были в таких хороших отношениях!

Его преподобие Уильям Нельсон сейчас же лично навестил Эмму и сообщил, что, будучи завален делами, он еще не пересмотрел всех бумаг, но если там имеется завещание, то он немедленно займется просмотром и сделает все, чтобы исполнить волю дорогого усопшего.