Алексей Маслов - Китай: укрощение драконов. Духовные поиски и сакральный экстаз

• Название: Китай: укрощение драконов. Духовные поиски и сакральный экстаз
• Автор: Алексей Маслов
• Издательство: "Алетейа", Культурный центр "Новый Акрополь"
• Жанр: Культурология
• Год: 2006
• ISBN: 5-98639-024-5 («Алетейа»); 5-901650-18-2 («Культурный центр "Новый Акрополь"»)

Книга известного российского востоковеда профессора А.А. Маслова рассказывает об инициациях и мистериях традиционного Китая, связанных с культами бессмертных, путешествиями в загробный мир, погребальными ритуалами и формированием особого духовного климата, где самое обыденное и мирское оказывается возвышенно-священным и наиболее значимым. Особую роль здесь играют магические перевоплощения медиумов и магов в полудухов-полулюдей, культ драконов, змей и птиц. Многие философские учения, такие как конфуцианство и даосизм, представляли собой развитие этих мистериальных учений и откровений древних мистиков.

Книга рассчитана на широкий круг читателей.

* * *

Алексей Александрович Маслов — историк-востоковед, академик РАЕН, профессор, доктор исторических наук, заведующий кафедрой всеобщей истории Российского университета дружбы народов, приглашенный профессор ряда американских и европейских университетов. Выпускник ИСАА при МГУ, долгое время работал в Институте Дальнего Востока РАН, более десяти лет обучался в Китае в буддийских и даосских общинах. Специалист по духовной культуре и истории стран Восточной Азии, мистическим культам Китая. Автор более десятка книг и многочисленных статей.

---

В этом акте очищения костей также проявляется борьба с началом инь как воплощением хаоса, разрушения и возвращения человека в «первоначальный ком», где все неразличимо и туманно и где полностью утрачиваются индивидуальные различия. В отличие от описываемого во многих философских трактатах, в обиходе китайцы страшно боятся кануть в безвестность, по сути, стать «одиноким духом». И вся погребальная символика служит именно для возвращения этой индивидуальности: многочисленные погребальные стелы, семейные хроники, алтарь и храмы предков, устные клановые предания. Все это должно возвращать душу умершего из неупорядоченной безличной массы духов. И здесь становится понятна сама традиция поклонения наалтарным табличкам предков как полноценным представителям и даже заместителям усопшего. Табличка являет собой начало ян по отношению к телу в могиле, которое даже после всех актов очищения продолжает оставаться инь.

Еще раз напомним, что мышление китайцев ситуативно и корреляционно, здесь все воспринимается не в своей окончательной и самостоятельной форме, а лишь как трансформация по отношению к чему-то другому. Когда становится ясно, что смерть человека близка, нанимается специальный даосский или буддийский монах, а среди членов семьи умирающего выбирается руководитель церемонии, который отныне должен организовывать все семейные дела в соответствии с ритуальными традициями. Он, в частности, заботится о гробе, могиле, угощении на поминках. В последний момент умирающего человека переносят из его комнаты в небольшое помещение рядом с табличками духов предков, оставленными в главной комнате дома, — это означает, что человек уже готов встретиться со своими предками. Мужчину обычно помещают непосредственно перед табличками с именами предков лицом на юг — это священное направление в мистической традиции Китая и начало ян. Женщину же помещают слева от табличек — и это соответствует началу инь. Таким образом разыгрывается чрезвычайно тонкий спектакль, где основными действующими лицами являются уже не люди, но начала инь-ян, духи предков и дух самого умирающего человека. Теперь все пронизано символикой «ухода». Нередко человека вместо кровати кладут на соломенную или ватную циновку на полу, как бы приближая его переход в землю. Сложнее было в домах, где не существовало алтарей предков, — такое иногда встречается в деревнях и особенно среди бедных крестьян. Но и здесь символика ухода и перемены статуса присутствовала в полной мере — умирающего просто клали на пол в последний момент. Все это делаюсь спокойно и чинно, как и подобает исполнять ритуал.

Илл. 129. Большая монастырская курильница для курительных свеч и сжигания бумажек с обращением к духам

«Заместитель» умершего

Ритуалы, связанные с миром мертвых, погребением и всем тем, что принято называть «загробным миром», — это еще одна категория эзотерических таинств, при которых присутствовал «заместитель» духов. В них в качестве основного персонажа начиная с глубокой древности (вероятно, еще с I тыс. до н. э.) принимал участие некий ши — понятие, ныне формально переводимое как «труп». Речь, однако, в данном случае, равно как и в ритуалах «кормления духов», шла не о реальном теле умершего человека, которое помещалось в отдельное помещение, но о представителе духа умершего.9

На древних гадательных надписях такой «труп» изображался в виде сидящего человека (отголоски этого Илл. 130 видны и в современном иероглифе ши).10

По сути, ши выступает как воплощение души умершего, персонификатор его материальных свойств в момент прохода души через ряд небесных сфер. Персонификатор — важнейший участник всех погребальных церемоний, хотя трактовки смысла ши в разные периоды истории могли различаться.

Важнейшим требованием к ши было то, что он должен состоять в родственных отношениях с умершим и совпадать с ним по полу. Например, в случае смерти мужчины, как предписывали «Записи о ритуалах» («Ли цзи», VI–V вв. до н. э.), в качестве ши выступал один из его внуков, а в случае отсутствия таковых — племенники вплоть до пятого колена. В случае же смерти женщины в качестве ее ши выступала обычно жена одного из ее внуков. Здесь примечательны несколько вещей. Прежде всего, в случае погребального ритуала связь с духом умершего поддерживается также лишь до пятого, а в ряде случаев до четвертого поколения — это же свойство поддержания связи с миром мертвых проявляется и в наалтарных табличках. Передача духа умершего во всех случаях идет по мужской линии, и хотя непосредственным персонификатором женщины является женщина, родственная связь с ней устанавливается также по мужской линии (жена внука).

Примечательно также, что сын, чей отец еще жив, не имел права выступать в качестве ши, то есть люди, чей непосредственный родственник еще принадлежит миру живых и не может оберегать своих потомков в загробном мире, не могут соприкасаться с царством мертвых.

Следует заметить, что ши выступал отнюдь не как прямой имитатор умершего человека, но как образ его духа-шэнъ, переселившегося на время в ближайшего родственника, который принимает на этот момент обязанности медиума. «Записи о ритуале» («Ли цзи») прямо утверждают, что «ши — это и есть образ его духа-шэмъ».

В ряде случаев ши выступал как носитель деревянной таблички с именем умершего предка (мучжу), причем это не было еще одной его функцией, а лишь подчеркивало связь родственника, выполнявшего роль ши, с умершим предком. Чаще всего в этой роли выступал сын или внук умершего, а если последний был еще слишком мал, для этой роли выбирался иной родственник.11

Илл. 131. Алтарь со стилизованным изображением предка

Традиция участия персонификатора умершего в погребальных обрядах стала постепенно исчезать уже в VII–VIII вв., хотя в некоторых деревнях юга Китая и на Тайване сохранилась до сих пор. Ее пытались искоренить административными мерами в династию Тан, когда светская культурная традиция всячески вытесняла архаический оккультизм и обычаи медиумизма. По сути, танские правители не столько запрещают участие ши, сколько закрывают еще один из каналов общения между мирами. Известный ученый Ду Юй в VIII в., выражая общее мнение секуляризированной культуры, боящейся своего мистического наследия, утверждал: «Сегодня, когда восторжествовали новые нравы и обычаи, этот глупейший обряд уходит в прошлое, и не стоит возрождать его. А стремиться же восстановить участие ши в обряде — это просто глупость»

Благодаря участию ши похоронный обряд приобретает парадоксальный смысл не столько похорон, сколько, наоборот, воскрешения из мертвых. Сам же статус ши был статусом шамана, человека, путешествующего в загробный мир и возвращающегося оттуда. В известной мере противоположностью «трупу» было обозначение тела живого человека (гиэн), которое в древности изображалось в виде беременной женщины как символа продолжения жизни. Представитель «трупа» до сих пор участвует в некоторых деревенских обрядах. Он вступает в «игру» сразу после того, как человек испускает последний вздох, — тогда разыгрывается другая часть ритуала, связанная с представлением о том, что дух усопшего по-прежнему пребывает на земле. Однако он уже является посредником между миром земным, который только что покинул усопший, и миром предков. Поэтому, перед тем как обрядить тело в погребальные одежды, их надевает один из сыновей (обычно старший сын), таким образом как бы идентифицируя себя с усопшим, изображая «труп» (ши) и тем самым беря на себя часть его энергии. Одновременно это означает, что старшему сыну отныне передается статус лидера клана. После этого одежды надеваются уже на самого усопшего, что означает установление связи между миром живых и царством мертвых.

Обычно количество одежд должно быть нечетным, что также связано с началом ян.

Стать другим

Практически все действия, сопровождающие смерть и погребение в Китае, полностью соответствуют известным ритуалам перемены статуса или «ритуалами перехода» (от французского rites de passage)13.

По сути, под ними подразумеваются практически все ритуалы, связанные с изменением статуса человека: рождением, взрослой инициацией, женитьбой, смертью. Во всех этих ритуалах человек чаще всего проходит через три стадии: расставание с прежним статусом, процесс перехода и, наконец, «объединение» или обретение нового статуса.

Обычно прохождение через такого рода ритуал может быть очень болезненным для посвящаемого — болезненным как психологически, так нередко и физически. Оно сопровождается физическими испытаниями — иногда побоями, издевательствами, нанесением татуировок.