Алексей Маслов - Китай: укрощение драконов. Духовные поиски и сакральный экстаз

• Название: Китай: укрощение драконов. Духовные поиски и сакральный экстаз
• Автор: Алексей Маслов
• Издательство: "Алетейа", Культурный центр "Новый Акрополь"
• Жанр: Культурология
• Год: 2006
• ISBN: 5-98639-024-5 («Алетейа»); 5-901650-18-2 («Культурный центр "Новый Акрополь"»)

Книга известного российского востоковеда профессора А.А. Маслова рассказывает об инициациях и мистериях традиционного Китая, связанных с культами бессмертных, путешествиями в загробный мир, погребальными ритуалами и формированием особого духовного климата, где самое обыденное и мирское оказывается возвышенно-священным и наиболее значимым. Особую роль здесь играют магические перевоплощения медиумов и магов в полудухов-полулюдей, культ драконов, змей и птиц. Многие философские учения, такие как конфуцианство и даосизм, представляли собой развитие этих мистериальных учений и откровений древних мистиков.

Книга рассчитана на широкий круг читателей.

* * *

Алексей Александрович Маслов — историк-востоковед, академик РАЕН, профессор, доктор исторических наук, заведующий кафедрой всеобщей истории Российского университета дружбы народов, приглашенный профессор ряда американских и европейских университетов. Выпускник ИСАА при МГУ, долгое время работал в Институте Дальнего Востока РАН, более десяти лет обучался в Китае в буддийских и даосских общинах. Специалист по духовной культуре и истории стран Восточной Азии, мистическим культам Китая. Автор более десятка книг и многочисленных статей.

---

Илл. 57. Фигурки рогатых божеств из нефрита — возможно, женщин-шаманок в масках с рогами. V–IV вв. до н. э. Погребение правителя в поселении Пиншанъ, провинция Хэбэй.

Последний тип изображений несет характерные черты тихоокеанских монголоидов, в частности, плоское лицо с выступающими скулами, прохейлия, альвеолярный прогнатизм. Большая часть изображений на бронзовых сосудах также имеет ярко выраженный монголоидно-австралоидный облик, о чем свидетельствуют, в частности, широкий нос, утолщенные губы, альвеолярный прогнатизм.

Столь очевидные различия на изображениях даже породили предположение о наличии двух расовых типов в иньских поселениях: тихоокеанских монголоидов и неких немонгололидных типов с большой головой негро-австралоидного и европеоидного типа. Второй тип был представлен брахицефальным (большеголовым) типом людей — именно они якобы и воплотились в таоте. По ряду версий, шла постепенная брахицефализация иньского населения по сравнению с неолитическим. Это было связано с тем, что в иньскую культуру (XVIII–XII вв. до н. э.) приходили немонголоидные типы людей, предположительно с запада.

Впрочем, эта версия была отвергнута, и отмечалось, что «нет никаких оснований предполагать европеоидную примесь в монголоидных иньских популяциях». Значит, различные типы людей на изображениях принадлежат не к разным расовым типам, но представляют собой разные типы духов или духов и людей.

Тем не менее, символизация таоте настолько велика, что становится очевидным, что в ту эпоху, когда изготавливались изображения, таоте уже никак не соотносился с реально живущими людьми, не являлся их «фотографией» и представлял нечто иное.

Стоит заметить, что изображение духа не должно быть в точности похоже на его земной прообраз.

Именно непохожесть и призвана намекнуть на то, что перед нами — существо запредельное, а не портрет, скажем, предка, которого как раз следует изобразить в «похожем» виде. А вот дух предка должен быть настолько же отличен от своего оригинала, сколь и легко опознаваем, именно в этом, в частности, состоит суть и христианских икон, где изображение и не призвано нести черты портретного сходства, ибо должно ассоциироваться с духом святости и глубиной веры. В случае с таоте он опознавался именно по странной голове с рожками или удлиненными ушами.

Тотемное животное?

Существует и другое предположение: таоте представляет собой трансформацию некоего тотемного животного. С самого начала пробуждения научного интереса к таоте его пытались связать с обликом какого-то реального животного и тем самым представить его как тотем.

Например, одной из самых первых в 20-е годы XX в. была высказана версия, что таоте представляет собой всего лишь декорированного и несколько трансформированного тигра, традиционный китайский символ могущества и власти. Более того, предполагалось, что истоки таоте лежат не в Китае, а где-то в Персии, сам же таоте представляет собой мифологическую смесь тигра и грифона.

По другой версии, таоте — некая мистическая смесь тигра и быка, а последнее подтверждают именно рога. Однако, так или иначе, основным прообразом для духа послужил именно тигр.

Тигрино-кошачий характер облика таоте (на ряде изображений при некотором желании у него можно угадать характерные кошачьи уши), кажется, говорит в пользу этой версии.

С позднего периода Чжоу, т. е. с VII–III вв. до н. э., основным защитником человека от злых духов становится тигр, на него же были возложены и функции особого экзорсиста, способного изгнать духов.

Отсюда пошла традиция устанавливать скульптуры тигров по обе стороны от входа в присутственные места, дворцы и дома аристократов. Сохранилась она и по настоящий день, хотя сегодня фигуры могучих тигров ставят перед дорогими ресторанами и присутственными местами.

Развилась даже целая индустрия по изготовлению каменных тигров. Например, проезжая по окрестностям г. Чжэньчжоу в Хэнани, можно видеть огромные мастерские, где изготавливаются сотни тигров самого различного вида и размера.

На первый взгляд может показаться, что по своему характеру и даже по внешнему виду тигр действительно тяготеет к архаическому таоте. Он защищает от злых духов вход в дом, а морда тигра напоминает таоте с его огромной пастью и ушами и выпученными глазами.

Однако здесь существует явная несостыковка: несложно предположить, что тигр мог быть представлен в виде таоте и что на тигра перешли некоторые «защитительные черты» древнего духа, однако значительно сложнее понять, как мифологический таоте превратился в реального тигра.

Здесь напрашивается неожиданный ответ: истоки и смысл таоте среди китайцев эпохи позднего Чжоу были уже забыты. Вполне возможно также, что он не принадлежал собственно китайской культуре, а соотносился с тем населением, часть которого откочевала на американский континент, а поэтому самими китайцами это рогатое существо воспринималось как нечто незнакомое и

чуждое. Ему был найден некий «заменитель», который постепенно вытеснил самого таоте. Им стал тигр и частично дракон, именно поэтому два этих существа сегодня считаются основными священными защитниками людей.

Но вот на одном сосуде эпохи позднего периода Шан мы видим чудовище, держащее в лапах человека. Его нередко идентифицируют как «тигра, пожирающего человека». Действительно, чудовище обладает всеми чертами тигра, и в то же время фронтально оно похоже на рогатого таоте — круглые глаза, широкий нос, заостренные уши — рога, «чешуйчатый» рисунок на теле.

Человек же, которого сжимает в своих лапах чудовище, похож на другой тип изображений — человека с оттопыренными ушами, широким носом, без рогов. Далеко не очевиден и факт именно «пожирания»: изображение позволяет предположить, что речь идет о символическом совокуплении между одним духом и другим. Так или иначе, это не какая-то «охотничья» сцена гибели человека в лапах тигра, но духовное соитие или поглощение более слабого духа (представлен в виде человека) более сильным (одно из воплощений рогатого таоте). В принципе это соответствует и последовательности смены безрогих божеств рогатыми в древних китайских преставлениях.

Несколько иное направление рассуждениям дала необычная находка, сделанная в 1959 г. в местечке Шилоу в Шаньси, — это вытянутый сосуд, один из типов сосуда гуанъ периода Шан, напоминающий по форме крокодила со столь же вытянутой зубастой мордой, высунутым языком и то ли с рогами, то ли с ушами конусовидной формы. По бокам сосуда идут изображения каких-то рептилий, возможно крокодила или игуаны с характерной чешуйчатой кожей, а также дракона. Эта находка породила предположение, что найдено одно из воплощений таоте, который представляет собой мифологический образ крокодила.

Но должен ли таоте вообще иметь аналог в животном мире, если речь идет именно о мире духовном, потустороннем, где нет места абсолютным аналогам нашей жизни? Таоте, очевидно, не может быть, например, крокодилом, поскольку параллельно с находками таоте обнаружены и вполне обычные изображения крокодилов. По тем же причинам он не может быть тигром или змеей. Сам его непохожий и одновременно постоянно что-то напоминающий облик явно указывает на его сущность как духа, как обращенного двойника действительности.

Не исключено, что в основе изображений таоте и ему подобных существ лежало изображение рыбы, подобно тому, что видно на неолитической чаше из Баньпо. В частности, можно предположить, что изображения рыб, которые во множестве встречаются на неолитической керамике, постепенно трансформировались в анималистических существ с большой головой и большими глазами.

И на первый взгляд связь между таоте и рыбой может показаться почти очевидной.

Одной из самых известных находок стала разрисованная чаша или миска культуры Баньпо (по названию места, где находился центр этой культуры в провинции Шаньси, неподалеку от города Сиань). На внутренней поверхности чаши, датированной радиоуглеродным методом 6500–4200 гг. до н. э., мы видим фронтальное изображение то ли лица человека, то ли рыбы с двумя треугольными плавниками (?) по бокам и одним сверху. Не прообраз ли это таоте? Но куда позже исчезли плавники, по-видимому, очень важный элемент изображения из Баньпо? Можно предположить, что именно плавники трансформировались со временем в некие рога-уши, однако существует и более значительное различие — глаза. Глаза существа из Баньпо очевидно закрыты (они изображены одной линией), то есть, возможно, речь идет именно о культе усопших, а у таоте они всегда открыты. Итак, даже если они и имели единый исток, их мистическое содержание целиком изменилось.

К тому же характерные черты, воплотившиеся затем в таоте, как видим, встречались задолго до культуры Баньпо. Думается, что речь шла о разных духах, которые затем в процессе мифологической трансформации слились в один образ рептилиеподобного таоте, змеи и дракона.