Прыткая ящерка - Не в себе

• Название: Не в себе
• Автор: Прыткая ящерка
• Жанр: Фэнтези

Решив, наконец, выяснить отношения, Гарри и Драко устраивают магическую дуэль. Случайное взаимодействие заклинаний приводит к тому, что они меняются телами. Не посвящая никого в произошедшее, бывшие противники пытаются найти выход из ситуации. Для этого им приходится проводить в компании друг друга больше времени. Общая тайна сближает их, позволяя лучше узнать врагов и взглянуть на себя чужими глазами. Чтобы не вызвать подозрений, на Рождество Гарри отправляется в Малфой–мэнор, а Драко с Роном в Нору. К фику есть коллаж Аznat, посмотреть его можно здесь http://www.photoshare.ru/original/phot

Mир Гарри Поттера: Гарри Поттер

Гарри Поттер, Драко Малфой, Рон Уизли

Общий/ / || джен || G

Размер: миди || Глав: 8

Предупреждения: ООС, AU

Начало: 18.11.10 || Последнее обновление: 20.11.10

---

— Нарцисса хотела, чтобы именно я поговорил с тобой. Прошлое лето было трудным для всех нас, но сложнее всего пришлось тебе. И мы с мамой оба виноваты в этом. Нам понадобилось много времени, чтобы понять это, и еще больше, чтобы набраться смелости и решиться на подобный разговор.

Гарри растерянно слушал. Причем здесь Нарцисса? Она что, тоже Пожирательница? И им понадобилось полгода, чтобы выяснить, кто же из них скажет собственному сыну, что пора и ему принять Черную метку? Гарри запутался окончательно, а Люциус, между тем, продолжал:

— Ты уже вырос, а мы все относились к тебе как к маленькому мальчику, не замечая, что ты не ребенок. Все видишь, понимаешь и делаешь выводы. Взрослые люди порой бывают глупее детей, но не сознаются в этом. У нас с твоей мамой была… – он замялся, подбирая слово, – размолвка. Но это не твоя вина, – поспешно добавил Люциус, – и уж конечно нам не стоило втягивать тебя в свои проблемы.

Гарри ничего не мог понять. Вроде и слова все знакомые и складываются они во вполне грамматически правильные фразы. Вот только их смысл ускользал от него. Может быть, все‑таки решиться и напрямую спросить, что все это значит?

Люциус говорил, как будто шел против течения бурной реки, с трудом продвигаясь вперед, выверяя каждый шаг, прежде чем перенести вес с ноги на ногу.

— Мы всегда любили и любим тебя. Да, это редко произносилось вслух, но ты знал это. И что бы ни произошло между мной и твоей мамой, наши чувства к тебе никогда не изменятся. Ты всегда будешь нашим сыном. В пылу выяснения отношений между собой мы не замечали, какое воздействие все это оказывает на тебя. Мы были заняты только собой и своими трудностями и не обращали внимания на твои. В середине октября я получил письмо от твоего декана, профессора Снейпа. Он писал, что ты стал рассеянным, снизились оценки почти по всем предметам. Но и тогда я не сразу понял, из‑за чего все это происходит. О, Мерлин, мы даже и предположить не могли, что ты так отреагируешь на разговоры Нарициссы о том, что ей необходимо пожить одной.

Люциус вздохнул и замолчал, словно собираясь силами для нового рывка. Было видно, что ему неловко. У Гарри появилось время обдумать услышанное. Значит, Малфой переживал из‑за того, что его родители поругались и собирались разъехаться. И домой поэтому не хотел.

Гарри стало интересно. Он ни разу не слышал, как ссорились мистер и миссис Дурсль, и, скорее всего, не потому, что такого никогда не было. Зная, как они не любят привлекать к себе излишнего внимания, можно предположить, что делали они это шепотом под одеялом. Тогда какими же бывают скандалы в аристократическом семействе? Вряд ли Нарцисса будет бить посуду. На нее это непохоже, слишком уж бесстрастна. Внезапно Гарри осенило. Ну конечно, какое битье фамильных сервизов и несдержанные крики! Все было так же, как во время вчерашнего ужина – молчаливо и холодно. Он вспомнил, как неуютно чувствовал себя накануне вечером, и с содроганием представил двухнедельную перспективу обедать и ужинать в такой обстановке.

— И вы до сих пор в ссоре? – с опаской спросил Гарри.

— Нет, что ты, мы уже… ммм… помирились, – как‑то по–детски закончил Люциус. – Теперь все будет как раньше.

— А, хорошо, – Гарри удовлетворенно кивнул, а про себя подумал: «Хотелось бы знать, а как было раньше?»

— Мы вместе встретим Рождество, а летом, когда вернешься из Хогвартса, отправимся к морю.

Они двинулись обратно по дорожке, и Люциус продолжал что‑то рассказывать о будущем, о предстоящем путешествии, семейных делах, но уже совсем по–другому – легко, словно выполнил неприятную, но необходимую работу.

На обед Гарри решил не спускаться, ему хотелось побыть одному. Его никто не беспокоил, только молчаливый домовик, который, выслушав, что «хозяину Драко» нужно кое о чем подумать, мгновенно удалился.

Бесшумно появился поднос с любимыми малфоевскими лакомствами и также бесшумно исчез, после того как Гарри поел.

Многие поступки Малфоя сейчас становились понятнее. И его вечная возня с первокурсниками, готовность защищать их. И нежелание возвращаться на каникулы в поместье. И страх отцовского письма. Наверное, совсем не радостно было держать все это в себе. Почему же он никому не сказал об этом? Ведь и Крэбб, и Гойл, и даже Паркинсон ничего не знали, только догадывались, что не все в порядке.

Самым заветным желанием Гарри было иметь семью, любящих родителей. Но его этого лишили. Именно поэтому он иногда завидовал Рону, хотя тот и ворчал, когда миссис Уизли начинала слишком опекать его. Он вспомнил, какой заботой окружали его в Норе в те редкие разы, когда он гостил там. Именной такой он представлял себе настоящую семью.

А в отношении родителей Малфоя к своему сыну чувствовалась какая‑то отстраненность. Хотя сегодняшний разговор с Люциусом привел Гарри в некоторую растерянность. Он говорил так… по–человечески, что ли. Всегда такой самоуверенный, он волновался и даже временами смущался.

Гарри никак не мог перестать думать о том, что произошло с момента его приезда. Он убеждал себя, что ему нет абсолютно никакого дела до внутрисемейных отношений, вот пусть Малфой обо всем и беспокоится. Но это было бесполезно.

Ближе к вечеру от размышлений разболелась голова и Гарри, потеплей одевшись, вышел на улицу подышать свежим воздухом, надеясь, что холод и ветер наведут порядок, заморозив и выдув все лишние мысли. Снег валил теперь сплошной стеной. Уже в десяти шагах не было ничего видно. Глядя на падающие огромные хлопья, так хорошо было ни о чем не думать. Они укладывались друг на друга с невероятной нежностью, сохраняя свою форму и покрывая все вокруг пушистым одеялом. Да, именно так, холодные и нежные.

Гарри и не заметил, как головная боль стихла, мысли вернулись в привычное русло, и он вспомнил, что у него есть совершенно определенная цель, которая стоит на полке книжного шкафа в кабинете Люциуса.

Уже совсем стемнело. Стало тихо–тихо. Последний раз вдохнув обжигающий морозный воздух, Гарри вернулся в дом.

Отряхнув с мантии снег, Гарри скинул ее и вызвал домового эльфа, чтобы узнать, где сейчас Люциус.

— Хозяин у себя в кабинете, разбирает бумаги.

Гарри задумчиво потянулся поправить очки, но, спохватившись на полпути, потер нос. В голову ему пришла идея.

— У меня для тебя будет задание, – сказал он домовику, пытаясь придать голосу повелительные нотки, – как только отец куда‑нибудь отлучится, сообщай мне. Но только чтобы никто об этом не знал.

Домовик склонился в поклоне и, не разгибаясь, исчез.

Есть не хотелось, и Гарри поднялся наверх. В спальне он, не зажигая света, добрался до кровати и как был, в ботинках, завалился на постель.

Проснулся он, почувствовав, как прохладная рука касается его лба. Гарри открыл глаза и в полумраке увидел склоненное над собой лицо Нарциссы. Он дернулся, приподнимаясь, но ее ладонь уперлась ему в плечо, мягко возвращая его на подушку.

— Не вставай, я уже ухожу, – ее голос звучал немного хрипло, как будто она простудилась.

— Отец сказал мне, что вы поговорили, – пальцы Нарциссы нервно перебирали ткань его пиджака, словно не решаясь ни на что большее, но и не желая покидать облюбованное место.

— Да, – сказал Гарри, больше для того, чтобы разбить тишину – подтверждения от него не требовалось. Ему было неловко и хотелось поскорее избавиться от присутствия этой женщины в комнате.

— Ты не хотел возвращаться домой, – не вопрос, а констатация факта. Гарри молчал и не шевелился, ожидая, чем же закончится этот неожиданный визит.

— Там, на вокзале, у тебя был такой чужой вид, что я даже испугалась.

Гарри похолодел.

— Чего? – спросил он.

— Что я потеряла тебя. Боялась, что стоит мне подойти к тебе и попытаться обнять, ты тут же оттолкнешь меня. Я не знала о чем и как с тобой говорить, что ты мне ответишь. Даже не представляла, что я такая трусиха.

Гарри почувствовал, как тепло возвращается в его тело. Чертов Малфой, со своими родителями, домашними проблемами и книгами с забытыми заклинаниями, валяющимися в пределах досягаемости этого психически неуравновешенного хорька.

— Ты простишь меня, Драко? – на имени сына ее голос дрогнул.

Гарри снова впал в ступор. Да что ж это такое? Почему он должен разбираться с семейными неурядицами Малфоя? А, ладно, если его это не устроит, пусть снова ссорится и обижается. Сам. У него это неплохо получается.

— Да, конечно.

Она едва заметно улыбнулась, склонилась ниже и коснулась губами его лба:

— Спокойной ночи, милый.

Нарцисса встала и почти неслышно вышла из комнаты.

А Гарри лежал и пытался понять, что же напомнил ему этот поцелуй, такой холодный и нежный.

На следующее утра Гарри проснулся от того, что солнце светило прямо в глаза. Он повернулся на бок, с головой укрываясь одеялом, чтобы еще поспать, но заурчавший желудок напомнил о пропущенном вчера ужине.

Уже подходя к столовой, Гарри услышал возбужденные голоса. Он хотел было вернуться назад, так как присутствовать при очередном выяснении отношений между родителями Малфоя не хотелось. Но тут отворилась дверь и на пороге появилась Нарцисса в домашней мантии. Она обрадовано улыбнулась: