Арне Фальк-Рённе - Слева по борту-рай

• Название: Слева по борту-рай
• Автор: Арне Фальк-Рённе
• Издательство: Главная редакция восточной литературы издательства «Наука»
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1980

Аннотация издательства: Известный датский путешественник, этнограф и писатель рассказывает о своем плавании на острова Тихого океана Таити, Тонго, Фиджи, об их природе, о самобытной жизни, нравах и обычаях островитян. Вторая половина книги посвящена острову Питкерн, где когда-то высадились мятежники судна «Баунти». Автор пытается проследить их судьбу, узнать о сегодняшней жизни их потомков.

---

С появлением на острове европейцев численность населения стала сокращаться. Этому способствовало несколько причин: эпидемия гриппа, которая унесла до десяти процентов всех жителей Таити — мужчин, женщин и детей, а также корь и венерические болезни, которые буквально косили людей. Немалый урон принесли и попытки католических миссионеров «переделать человеческие души». На острове Мангарева свыше пяти тысяч человек жили свободно, не стесненные в своих обычаях, пока там не появился отец Лаваль. Этот бельгийский священник, имевший, видимо, немало общего со средневековыми инквизиторами, высадившись на остров, принялся направлять его жителей на стезю добродетели. Беззаботная до того деревушка Рикитеа превратилась в «божий град», чьи жители отныне должны были жить исключительно ad majorem dei gloriam[16]. Всех мужчин и женщин отправили на строительство самой крупной в Южных морях церкви — разумеется, без всякого вознаграждения. Вскоре были возведены мужской и женский монастыри; девушек заставили остричь волосы и облачили в монашеское одеяние (это в 38-градусную жару!). Мужчинам запретили носить корону из цветов и всех включили в монашеский орден. Отец Лаваль запретил командам проходивших мимо судов сходить на берег и издал декрет, по которому местным женщинам запрещалось носить короткие юбочки и обнажать верхнюю часть тела. Вместо этого их обрядили в длинные, доходившие до земли, муммоо, которые поднимали пыль. Мужчинам было велено носить рубашки и длинные брюки. Не в силах перенести новые обычаи, лишенные радостей жизни, жители Мангаревы стали попросту умирать как мухи. Слухи о диктаторском правлении отца Лаваля дошли наконец до французских властей в Папеэте, и его отозвали с острова. К 1931 году из пяти тысяч жителей Мангаревы оставалось лишь 501. Рассказывают, что, когда позднее достопочтенного священнослужителя упрекали в жестокости, он будто бы отвечал: «Они умерли, зато гораздо быстрее многих других попали на небо».

Конечно, среди миссионеров были и такие, кто проделал в Полинезии большую и бескорыстную работу. И если мы сейчас упоминали о культе общества Ариои и о жестокостях отца Лаваля, то только затем, чтобы объяснить некоторые причины весьма своеобразного психического склада островитян, который, в частности, отчетливо проявляется у моих соседей. Рыбак Тахиатуа и его жена Салоте — глубоко набожные люди, они никогда не пропускают воскресную службу, но наряду с этим вечером в воскресенье танцуют с друзьями тамуре. Тахиатуа очень гордится шестью детьми, прижитыми с другими женщинами, а Салоте с радостью посвящает меня (и своего мужа, сидящего рядом) в те удовольствия, которые ей доставляют другие мужчины, проживающие на Пойнт-Вснусе. Для нее это столь же естественно, как для нас был бы естествен рассказ о торжественном обеде, на котором нам довелось присутствовать. И хотя я слушаю истории Салоте нимало не смущаясь, признаться, мне бы не хотелось, чтобы в это время здесь находились моя жена или наши две почти взрослые дочери. Впрочем, возможно, что я не прав.

Вот так мы сидим и беседуем в один из вечеров. Я задаю Салоте самые разные вопросы, как вдруг она встает и заявляет:

— Я фиу.

«Быть фиу» означает потерять всякий интерес к окружающему, слушать собеседников, сидеть молча. По-моему, в этом есть что-то специфическое, присущее только жителям Таити, и, насколько мне известно, на других островах Полинезии с таким обычаем не сталкиваются. Впрочем, мне он представляется вполне разумным в обществе, где люди могут общаться друг с другом в любое время, где не знают, что такое запертые двери и так называемая «частная жизнь». У шведов есть выражение kallprat, означающее пустую болтовню, столь характерную для большинства из нас, европейцев: люди говорят о погоде и различных пустяках, при этом слушают собеседника вполуха, стараясь лишь из вежливости поддержать разговор. От этого, благодарение богу, мы избавлены на Пойнт-Венусе и в других районах Таити. Здесь достаточно поднять вверх руку и сказать «фиу». Быть может, стоило бы ввести такой обычай и у нас в Скандинавии.

В повседневной жизни здесь распространено и другое выражение, свидетельствующее о свободных нравах полинезийцев, но, полагаю, в Скандинавии оно вряд ли могло бы привиться. Мне не раз случалось видеть, как Салоте, пританцовывая, спускается по садовой дорожке к дому и что есть мочи выкрикивает одно слово: «навенаве».

Первое время мне казалось, что она зовет ребенка или собаку, но, как выяснилось, я был очень далек от истины. Слово «навенаве», распространенное на Таити, обозначает «желание», и тот, кто его произносит, тем самым говорит о своем желании устроить небольшую вечеринку (разумеется, с выпивкой), которая заканчивается любовными играми участников.

Один из траков, который курсирует между Пойнт-Венусом и Папеэте, так и называется «Навенаве». Одна почтенная американка как-то попала впросак, когда носилась впопыхах по улице Перно и спрашивала, где найти «Навенаве».

Это слово совершенно лишено того романтического налета, который может остаться у читателя после чтения книг Пьера Лота и других авторов о Южных морях. Однажды я сидел и читал «Ноа Ноа» Гогена, когда в комнату вошел Тахиатуа и спросил, не хочу ли я отправиться в лагуну на рыбалку. Взглянув на название книги, он поинтересовался, не мастер ли я по газу и водопроводу.

— Разве книга, которую ты читаешь, не про то, как устанавливать белые чаши с ручками, чтобы напускать воду, какие имеются в гостинцах в Папеэте?

Выясняется, что слово «ноа ноа» означает не только «прекрасный запах», оно употребляется и для обозначения мест, где поток воды используется для удаления нечистот. По мнению Тахиатуа, книги под названием «Краны и ручки» встречаются не каждый день.

Глава четвертая

1

— Здесь находился баркас, а вон там пещера, где Уильям Блай, положив рядом с собой эспадрон, делал записи в вахтенном журнале. Часть спутников расположилась вокруг него, другие же находились возле баркаса, который стоял на воде метрах в двух от пещеры, кормой к берегу. Нападение произошло вечером.

Господин Килимаси из Нукуалофа и я находимся на вулканическом острове Тофуа в архипелаге Тонга, как раз на том месте, где туземцы напали на капитана Блая и его людей. На камнях, которые я могу легко перекатить ногами, был убит старшина Джон Нортон.

Сегодня Тофуа — пустынный остров. Вулкан неоднократно давал о себе знать, поэтому правительница архипелага, королева Салоте, обитающая в старой деревянной вилле в столице Нукуалофа («Место любви»), переселила жителей на другие острова. Но во времена Блая остров Тофуа был известен как место, где жили воинственно настроенные вожди, враждовавшие с правящим королевским родом в Тонгатапу — там предки королевы Салоте держали в своих руках власть с тех же времен, когда Горм Старый правил Данией.

За минувшие полтора с лишним столетия в адрес Уильяма Блая сказано немало резких слов, но бóльшая часть из них высосана из пальца. Да, он прибегал к телесным наказаниям, но далеко не в такой степени, как многие другие капитаны в его время. Да, он был суровым командиром корабля, но он заботился и о здоровье своей команды; на «Баунти», например, никто из моряков не заболел бери-бери. Как мы уже писали, когда судно боролось со штормом и встречным течением к югу от мыса Горн, он предоставил свою каюту рядовым матросам. Со связанными за спиной руками и направленным в живот стволом мушкета Блай стоял перед Флетчером Крисченом и пытался образумить главаря мятежников. Он унижался перед ним, клятвенно обещал ни словом не обмолвиться о бунте, если бунтовщики вновь подчинятся его власти. Некоторые авторы называли Блая трусом, но именно в трусости его упрекнуть нельзя. Он убедительно доказал это, проведя утлый, готовый в любой момент затонуть баркас с двумя десятками моряков на борту 3500 морских миль по незнакомому океану среди множества островов, населенных кровожадными племенами… Это ли не подвиг, какими не очень богата история мореплавания?

В предыдущей главе рассказывалось о пребывании мятежников на Таити. Я прошу читателя по ходу дальнейшего изложения на время отвлечься от хронологии. Мы вновь находимся вблизи острова Тофуа. Сейчас 28 апреля 1789 года. На баркасе, как нам уже известно, 19 человек; длина его 7 метров, осадка не превышает 85 сантиметров. Еще до того, как корабль «Баунти» скрылся из виду и мятежники прокричали «Ура Таити!», лоялисты поняли всю безвыходность своего положения. Они сидят, тесно прижавшись друг к другу (кое-кто даже улегся поперек сидящих), со всем своим скарбом. Между тем от поверхности воды их отделяют каких-нибудь 20 сантиметров. Шесть весел опущены в воду, одно из них наткнулось на акулу. Малейшее волнение на поверхности моря, малейшее движение среди сидящих — и баркас мигом пойдет ко дну (Fig_7.jpg).