Яков Кривенок - За час до рассвета

• Название: За час до рассвета
• Автор: Яков Кривенок
• Издательство: Ростовское книжное издательство
• Жанр: О войне
• Год: 1979

Повесть, написанная на документальной основе, рассказывает о борьбе подпольщиков Приазовья во время Великой Отечественной войны. Это переработанный вариант ранее издававшейся повести «Человек без имени».

Книга адресована молодежи, широкому кругу читателей.

---

По дороге Ивлев много и охотно болтал. Ирина узнала, что он снял комнату возле Приморского бульвара. Про себя она отметила: совсем недалеко от их дома.

Ивлев держался корректно. Читал стихи. Сказал, что неравнодушен к Есенину, Маяковскому. Мечтал он стать поэтом, да не доучился. Надо было ставить на ноги младших сестренок и братишку. Семья эвакуировалась, он же с эшелоном заводского оборудования попал в окружение. В свой город не возвратился, потому что был стахановцем, его портрет печатали в местной газете. Сейчас нашел работу в торговой организации. Посмеялся над своим новым занятием, не преминув, впрочем, отметить, что оно по теперешнему времени не такое уж плохое. Предложил, при надобности, захватить и ее вещи для обмена: услуга не велика, хлопот не составит, а муки или картофеля раздобудет. Говорил он просто, непринужденно. У калитки Трубниковых тотчас распрощался, что понравилось Ирине.

И все же тревога ее не покидала.

Выслушав сестру, Костя посоветовал:

— Похоже, что тебе надо скрываться.

— А мать? А вы?

— Ну что ж, повременим, пока не придумаем чего-нибудь получше… А сейчас самое главное — не подавать виду, что ты не доверяешь этому типу.

Через несколько дней — снова случайная встреча с Ивлевым.

У калитки попросил напиться. Ирина бросилась за кружкой, он сделал вид, что не понял ее намерений, прошел следом за ней в дом. Познакомился с Надеждой Илларионовной, с Костей. Пригласил Ирину вечером прогуляться или сходить в кино. Она отказалась. Ивлев не настаивал. Молча подал руку и ушел.

— Ну как он вам показался? — спросила Ирина.

— А что — скромный, обходительный, — неуверенно проговорила Надежда Илларионовна. — Может, тебе от страха почудилось?

— А ты что думаешь, Костя?

— Подожди немного, что-нибудь сообразим.

Как-то Ивлев принес билеты на молодежный концерт. Ирина вопрошающе взглянула на мать, та кивком головы дала понять: соглашайся.

— Что ж, развлекусь, — ответила девушка. — Только пойду платье выглажу.

На кухне Костя успокоил сестру:

— Не робей, там и мои хлопцы будут.

Это был вечер пропаганды немецкого образа жизни. Гитлеровцы завлекали русских парней и девушек добровольно отправиться на немецкие заводы, фабрики, рудники. В концерте приняли участие артисты, прибывшие из Берлина.

С концерта Ирина вернулась раньше времени, взволнованная. О событиях в театре рассказала матери сбивчиво.

От Ирины не ускользнуло, что Ивлев все время за ней наблюдает. Однако она намеренно никого из знакомых не замечала. Исключение сделала для Клавы Луниной, которая была с Рейнхельтом. Но та, вскинув голову, прошла мимо.

Первое отделение закончилось спокойно. А в начале второго, едва хор затянул фашистский гимн, с балкона в партер посыпались листовки. Белыми птицами они порхали над головами. За ними тянулись сотни рук.

Кто-то радостно крикнул:

— Товарищи! Под Москвой немцам пришел капут!

С балкона поддержали:

— Убито восемьдесят пять тысяч оккупантов!

— Уничтожено более тысячи танков!

Вспыхнули люстры. У распахнутых дверей встали автоматчики.

В зал ворвались молодчики в штатском, гоняясь за листовками, опрокидывали кресла, награждали тумаками людей.

Ивлев сунул Ирине одну из листовок:

— Спрячь!

Девушка отдернула руку:

— Зачем? Меня она не интересует.

Ирине и без этого было известно содержание листовки. Сведения о разгроме немцев под Москвой принял Сергей Владимирович, через Ружу передал Ирине, а она — Метелину, который и напечатал прокламацию. Таким образом, сообщение Советского информбюро стало достоянием жителей Приазовска. Ирина была счастлива. Завтра же о скандале в театре будут говорить в каждом доме, в каждой семье, во всем городе. И все будут знать содержание листовки. А в ней говорилось:

«С 16 ноября 1941 года германские войска, развернув против Западного фронта 13 танковых, 33 пехотные и 5 мотопехотных дивизий, начали второе генеральное наступление на Москву.

До 6 декабря наши войска вели ожесточенные оборонительные бои, сдерживая наступление ударных фланговых группировок противника и отражая его вспомогательные удары на Истринском, Звенигородском и Наро-Фоминском направлениях.

6 декабря войска нашего Западного фронта, измотав противника в предшествующих боях, перешли в контрнаступление против его ударных фланговых группировок.

В результате начатого наступления обе эти группировки разбиты и поспешно отходят, бросая технику, вооружение и неся огромные потери.

В итоге за время с 16 ноября по 10 декабря захвачено и уничтожено без учета действий авиации: танков — 1434, автомашин — 5416, орудий — 575, минометов — 339, пулеметов — 870. Убито 85 тысяч немцев.

Немецкое информационное бюро писало в начале декабря, что германское наступление на столицу большевиков продвинулось так далеко, что уже можно рассмотреть внутреннюю часть города Москвы через хороший бинокль.

Теперь уже несомненно, что этот хвастливый план окружения и взятия Москвы провалился с треском».

Всех, кто был в театре, стали тщательно проверять. Документы у Ирины были в порядке. Ивлева тоже отпустили. На улице он сказал:

— Напрасно не захватили листовку.

— А что в ней интересного? — удивилась Ирина. — Меня это не касается.

— Ну как же. Ведь это наши действуют…

— «Наши»! Кого вы имеете в виду?

— Патриотов. В городе их много…

— Ну, что вы? Откуда? — пожала плечами Ирина.

На следующий день неожиданно в медпункт пришел Ивлев: весь в синяках, глаз затек, левое ухо надорвано — кровоточило.

Пока над ним хлопотала медсестра, Петр храбрился:

— Напоролся на бандюг. Хотели пальто и часы снять. Но я им наподдавал! Несколько приемчиков провернул — и пятеро не устояли.

— Вы к тому же боксер? — поинтересовалась Ирина.

— Есть немножко. В кружке занимался. Пусть благодарят бога, что ноги унесли.

Медсестра съехидничала:

— Мой знакомый хвастался: «Вот дал я им, чуть живым выбрался».

Ивлев не уловил иронии:

— Я все равно найду их. Поодиночке… мокрого места от них не останется. Не с тем связались…

— Заприметили? — поинтересовалась медсестра.

— Где там, темнища! Да уж найду!

Дома Ирина рассказала о ночном происшествии с Ивлевым.

Когда мать и Сашко ушли в свою комнату, Костя признался Ирине, что ее «ухажера» припугнули ребята из его боевой группы: не ходи, мол, где не положено, иначе ноги обломаем!

□

Безвозвратно уходили наполненные горечью и тревогами дни, недели. У Надежды Илларионовны ныли руки, ноги, ломило в позвоночнике. Днем крепилась, а ночью не спала и, чтобы обмануть боль, думала о детях.

Замутнело окошко, на потолке обозначилась трещина. Надо бы замазать, да мела нет. Другие заботы изнуряют. Базар, как кость обглодали — никакого привоза. В магазинах мыши от голода дохнут. В доме холодно, топка на исходе.

Осторожно, чтобы не скрипнула обвисшая сетка кровати, она встала. Холодно на кухне. Измельчила потрепанный учебник: на подтопку хватит. Нет, видно, без угля не обойтись, а ведь в сарае его осталось не более двух ведер. Накинула фуфайку.

Просветлело окно. «Что-то день принесет? Добра ждать — себя обманывать. Я-то свой век — худо ли, хорошо ли — свековала. Дети, дети-то как?.. Куда же совок запропастился?»

Запылает огонь в печке — на душе уютнее станет. Нашелся совок. Выпрямилась, выглянула в окно — обомлела. Из приземистой двери катуха, в котором до войны откармливали кабана, на четвереньках вылез человек. И что ему там приглянулось: красть-то нечего? А он встал. Осмотрелся и быстро перемахнул через ограду на улицу. «Батюшки, да это же Ивлев!» — признала парня Надежда Илларионовна.

Когда Ирина проснулась, мать тихо сказала:

— В катухе твой «ухажер» дежурил. Следит, кто к нам придет.

Ирина догадалась, о ком речь.

— Ничего, мама, не волнуйся. Надо только не показывать виду, что мы все о нем знаем. А то другого, похитрее, к нам подошлют.

Мать в знак согласия кивнула головой. Оказывается, дети-то не так просты. У них все наперед предусмотрено.

— Но как же, доченька, сдюжишь?.. Может, тебе уехать куда?

— Нельзя. Это только вызовет еще большие подозрения. На меня… На всех… — Ирина прильнула к груди матери. — А я выдержу, мама.

Через несколько дней Ивлев с сияющей улыбкой прибежал к Ирине в медпункт. Он был в рабочей спецовке.

— В вашем полку прибыло, — с порога сообщил он. — Невмоготу стало по селам шататься, клопов кормить. В депо устроился, нарядчиком.

У Ирины сжалось сердце. Она догадалась, на что рассчитывает Ивлев. Нарядчик непосредственно связан с людьми: комплектует поездные бригады, выдает маршрутные листы, учитывает труд. От него зависит заработок паровозников: то припишет лишние часы, проведенные на линии или на маневрах, то зачтет несуществующий ремонт локомотива. Машинисты и помощники стараются ладить с нарядчиком, при случае угощают, даже зовут в гости. Да, путь к рабочим выбран самый верный…