Майкл Муркок - Город в осенних звездах

• Название: Город в осенних звездах
• Автор: Майкл Муркок
• Издательство: Северо-Запад
• Жанр: Фэнтези
• Год: 1997
• ISBN: 5-7906-0033-6

Продолжение истории семьи фон Бек, повествующее о дальнейших сношениях их с Люцифером, Князем Тьмы, и о лекарстве от болей мира. Хроника вторая, в которой представлена исповедь Манфреда фон Бека, капитана кавалерии революционной армии Вашингтона; депутата республиканского конвента во Франции; а также первого секретаря посольства Саксонии при дворе русской императрицы Екатерины. Означенная исповедь посвящена большей частью описанию Странных Событий, случившихся в городе Майренбурге зимою года 1794.

Переведена, отредактирована и подготовлена к печати Майклом Муркоком.

Роман о Манфреде фон Беке, который бежит из Парижа времен французской революции, попадает в город Майренбург, где и участвует в событиях, связаных с Граалем. Книга написана в стиле плутовского романа, что весьма нетрадиционно для Муркока. Одна из лучших книг Муркока, несмотря на достаточно тяжелый язык.

БОЛЬ МИРА II

---

Ольрик, прислушиваясь, склонил голову на бок. Топот ног, обутых в тяжелые сапоги, звон конской сбруи. Я узнал эти звуки, характерные для большого кавалеристского отряда, и, кажется, догадался, чей именно это отряд. Подхватив свои сумки, я спустился по лестнице на один пролет. На площадке там было окно, и я осторожно выглянул во двор. Карета, с которой я встретился прошлой ночью, готовилась к выезду. В карету как раз садилась миловидная юная дама; угрюмый возница никак не ответил на быструю ее улыбку. Впрочем, при свете дня он не смотрелся таким зловещим чудовищем, каким показался тогда во мраке. На дверце кареты я разглядел теперь скромный герб, совершенно мне неизвестный. Было в нем что-то неуловимо восточное, азиатское. Я рассудил, что кому бы ни принадлежала сия карета, они прибыли на постоялый двор вскоре после меня и сразу прошли в свои комнаты. У меня появилась надежда, что я все-таки ошибался, полагая, что слышу гусар. Несколько крепких парней, — вооруженные до зубов, все в темных плащах, — стояли рядом с каретой. Суля по виду, то были французы; вполне вероятно, какие-нибудь роялисты, вынужденные заниматься разбоем. Впрочем, долго гадать не пришлось. Едва предводитель их вышел во двор, — из двери как раз у меня под ногами, — я уже понял, что это за люди. Поначалу я видел его со спины: высокий худощавый мужчина с забинтованной левой рукою под полурасстегнутым военным плащом. Тон его был надменным и раздраженным, и я тут же узнал этот голос. Робер де Монсорбье снял-таки свой неизменный трехцветный кушак и, как можно было с уверенностью предположить, на время оставил свои заявления о том, что он представляет правительство Франции. Когда он развернулся, чтобы ответить конюху, я заметил, какое бледное у него лицо, как резко на нем проступают морщины.

— Доказать? Доказать, что мой собственный конь принадлежит мне?! Тьфу ты пропасть! — Он, как вполне очевидно, нашел своего украденного «испанца».

Я приуныл. Без коня спасение мое не представлялось возможным. Но я все же спустился еще на один пролет, проскользнул в кухню, — мне повезло, там никого в тот момент не оказалось, — захватил немного холодной свинины и сыру и снова вернулся на лестницу, чтобы найти удобное окошко, откуда я мог бы следить за позицией Монсорбье. Я добрался уже до самой верхней площадки, как вдруг меня вспугнул нежный голос, доносящийся сверху и буквально искрящийся весельем.

— Что же вы, сударь? Не в состоянии оплатить счет?

Я повернулся на звук, — сердце бешено колотилось в груди. От неожиданности я забыл даже о том, что не надо бы мне прижимать кусок мяса к самому лучшему своему камзолу.

Наполовину в тени, наполовину в лучах бледного зимнего солнца стояла фигура, самая потрясающая и прелестная из всех, что мне доводилось когда-либо видеть. Поначалу я даже и не разобрал, юноша это или девица, пока она не прошла дальше в свет и я не увидел, что на ней юбка. Большая голова, едва ли не негроидного типа, но фигурка тонка и стройна; огромные черные глаза, каштановые локоны, обрамляющие очаровательное лицо… Широкие плечи и тонкая талия, — черты, свойственные больше мужской фигуре, — вот почему в полумраке ее можно было принять за юношу. Передо мною стояла женщина, в которою я мог бы влюбиться с первого взгляда! Она наяву воплощала в себе идеал, который я до сих пор еще иногда вызывал в сладких грезах!

Я застыл как вкопанный и, медленно пережевывая хрустящую корочку свинины, прямо-таки неприлично вытаращился на юную даму. Потом, взяв себя в руки, вспомнил все-таки о манерах, поклонился, как галантный кавалер прежних времен и, — татарский жест, который мне очень потом пригодился на Западе, — поднес руку ко лбу, подбородку и груди, давая тем самым понять, что я в ее полном распоряжении.

Я надеялся, это произведет на нее впечатление, и действительно я, похоже, сумел угодить ей, хотя проницательный ее взгляд, обращенный к моей персоне, оставался таким же оценивающим.

— Может быть, вы мне позволите расплатиться по вашему счету, сударь? Очевидно, что вы человек порядочный, джентльмен, и мне не хотелось бы видеть вас в столь унизительном положении!

Спрятав за спину руку с куском свинины, я покачал головой.

— Вы неправильно думаете, мадам. Меня преследуют враги… убийцы короля. Они убьют и меня, если я только не скроюсь от них. Будь их меньше хотя бы на половину, я мог бы сразиться. Но их слишком много.

— Так вы, сударь, мошенник? А эти преисполненные сознанием долга громилы, которые так бесцеремонно заглядывают в частный мой экипаж, они, стало быть, полисмены?

— Нет, мадам. Они из Комитета Общественной Безопасности Франции и намерены арестовать меня как роялиста.

Она задумалась над моими словами, медленно застегивая пальто, схожее по покрою с мужским охотничьим камзолом, и натягивая длинные перчатки, словно она действительно собралась на охоту.

— Как зовут их предводителя?

— Робер де Монсорбье, мадам. Он из тех, кого никакими угрозами не запугаешь и никаким золотом не подкупишь. Долг превыше всего, а милосердие… к чему оно?

— Да, я знаю такую породу людей. И, кстати: Либусса, герцогиня Критская. Сия герцогская фамилия была мне неизвестна, но отныне и навсегда моя преданность станет принадлежать только ей!

Герцогиня казалась хрупкою женщиной, но кость у нее, — это видно сразу, — была крепка. Ее кожа, мягкая, точно шелк, излучала здоровье. Весь ее облик дышал той зажигательной целостностью натуры, которая говорит о громадной силе духа и устремленности. Лицо ее, — такое серьезное в безмятежном спокойствии и такое живое, когда озарялось остроумной находчивостью, — отличалось изысканной красотой. Словно богиня Мудрости снизошла на Землю. Красота ее и душевные качества потрясли меня так, что я не сразу нашелся, как ей ответить. Учтивые фразы, которые обычно употребляю я в разговоре с хорошенькой женщиной, в данном случае не подходили. При друг обстоятельствах я не преминул бы разыграть этакого восхищенного фата и прожженного сердцееда, но блистательная эта мадонна, похоже, с легкостью превзойдет меня в любой игре. Мне же хотелось добиться расположения ее, — никогда в жизни мне ничего не хотелось так сильно! — вот почему я лишь назвал себя, просто имя и титул, а потом коротко описал положение свое и что я намерен по этому поводу предпринять.

— Я так понимаю, сударь, вам нужен друг, который отвлек бы внимание ваших преследователей, чтобы дать вам возможность уйти незамеченным?

— Да, мадам, это было бы очень кстати.

— Тогда, сударь, постарайтесь сейчас подобраться по возможности ближе к конюшням.

Я повиновался. Ничего другого мне просто не оставалось, — я был очарован. Внизу, по присыпанным песком доскам пола, уже застучали тяжелые сапоги республиканцев. Я проскользнул в заднюю гардеробную, где и укрылся вреди всякой разной одежды, от которой несло конским и человеческим потом.

Отсюда мне было слышно, как покровительница моя с нетерпеливым раздражением обратилась к французам.

Монсорбье быстро ответил:

— Мы ищем обычного конокрада, мадам, вот и все. Если вы вдруг случайно встретили на пути такого низкорослого вспыльчивого малого, этакого бойцового петушка в камзоле, который размера на два велик, и в штанах, что на размер малы, я был бы вам очень признателен, если бы вы сообщили нам.

Я не выпрыгнул из своего укрытия и не перегрыз ему глотку зубами лишь потому, что сказал себе: вчера я обошел его и тем самым унизил, и вот он теперь утешается, осыпая меня оскорблениями. Сия здравая мысль, хоть и удержала меня от весьма опрометчивого поступка, успокоения не принесла. Тон Либуссы моей теперь сделался умиротворяющим и чарующим:

— В самом деле? Уж не фон Бека ли вы разыскиваете?

— Так он себя величает, да.

— Ну так я его видела. Он, впрочем, отбыл еще ночью. Выходит, что конь его вовсе и не его! Прекрасный скакун, сударь, просто прекрасный. И такая чудесная масть. Серый в яблоках, редкой раскраски. Могу поклясться, арабских кровей.

— Свежего, значит, взял, — пробормотал Монсорбье, проглотив приманку. — В каком направлении отбыл этот разбойник, мадам?

— Я теперь уже и не припомню, сударь. Однако, у меня сложилось впечатление, что мы едем в одном направлении. Ну разумеется. Он еще что-то такое сказал… насчет какой-то опасности и что лучше ему рисковать в одиночку. Да, верно, сударь. По этой дороге, на Лозанну. И поскольку нам с вами, выходит, теперь по пути, вы, я полагаю, будете так любезны и составите нам эскорт. Хотя бы какую-то часть пути, сударь?

Эта дорога печально известна своими разбойниками.

— Мы преследуем фон Бека. — Потом Монсорбье обратился к кому-то другому, очевидно, к трактирщику. — Ты смерд… почему же ты не сказал, что он взял другого коня?

— Но я не заметил, сударь, чтобы какая — то из лошадей пропала. — Голос трактирщика дрожал. — Серый в яблоках, вы говорите, мадам? Может быть, это был конь одного из святых отцов?