Евгений Лукин - Штрихи к портрету кудесника

• Название: Штрихи к портрету кудесника
• Автор: Евгений Лукин
• Издательство: АСТ
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2005
• ISBN: 5-17-032064-7, 985-13-4938-0 (Харвест)

Перед вами — НОВЫЙ СБОРНИК Евгения Лукина.

Продолжение баклужинского цикла, в котором речь идет о юности Глеба Портнягина — достойного ученика Ефрема Нехорошева, и о его первых «самостоятельных делах» — забавных, жутковатых и ОЧЕНЬ ОРИГИНАЛЬНЫХ.

Спасти проклятые сны новорусской дамочки…

Помочь бедным селянам, у которых богатый сосед откачивает по трубопроводу положительную энергетику…

Наконец, найти ТРИДЦАТОГО идиота, который рискнет выкопать завороженный клад, сгубивший уже ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТЬ добрых молодцев…

Все это — и многое другое — в одном из ЛУЧШИХ сборников МАСТЕРА отечественной фантастики!

---

Тем временем владелец особняка расплатился, откланялся и в задумчивости отбыл. Лестницу пристраивать пошёл. Или тапки покупать. Старый колдун с интересом повернулся к энергетической ипостаси ученика.

— Гляди-ка! — одобрительно заметил он. — И впрямь поймал… А чего это он у тебя квёлый такой?

— Да я вот тоже думаю: вдруг заразный… — озабоченно отозвался Глеб.

— Покажи-ка поближе…

Портнягин подплыл к Ефрему, предъявил задержанного.

— Не-е… — приглядевшись, успокоил наставник. — Зараза тут ни при чём. Это, видать, тяпнул его кто-то… Лапка-то, а? Ай-ай-ай-ай…

Действительно, задняя хватательная конечность потустороннего существа была заметно тоньше, прозрачнее других и вдобавок рахитично скрючена.

— И кто же это нас так тяпнул? — задумчиво продолжал Ефрем. — А-а… Понятно. На хыку нарвался, — сообщил он Глебу. — Может, даже и на нашу…

— А разве хыки негативку хавают? — усомнился ученик.

— С голодухи? Запросто!

— И что с ним теперь делать?

— Ну не наказывать же! — резонно молвил колдун. — И так вон досталось задохлику… Тетрадку небось из последних силёнок прятал… Сразу вернул или материть пришлось?

— Сразу.

— Ну вот видишь… Отпусти. Может, ещё оклемается…

* * *

Снова преодолев гипсолитовую перегородку, Глеб Портнягин, колеблясь в обоих смыслах этого слова, завис посреди чуланчика. Отпускать пойманных на месте преступления барабашек ему ещё не доводилось. Просто разжать кулак: ступай, дескать, на все шесть сторон? А ну как не захочет? Ну как останется и опять что-нибудь заныкает?

Однажды Ефрем в присутствии Глеба выхватил из воздуха нечто недоступное глазу и кинул ко всем чертям сквозь стену. Кстати, а вдруг не сквозь? Вдруг именно об стену? Точнее — об эфирный её эквивалент…

Живодёром Портнягин никогда не был. Пусть даже наставник уничтожил в тот раз нечто зловредное, но сейчас-то случай другой… В сомнении Глеб подплыл к внешней капитальной стене и, бережно просунув руку с барабашкой во двор, растопырил пальцы.

Ныне отпущаеши…

Физическое тело Портнягина лежало навзничь на топчанчике и, прикрыв веки, с блаженным идиотизмом улыбалось в потолок. Каждый раз после выхода в астрал, вновь одеваясь, как говорят староверы, в ризы кожаные, Глеб неизменно испытывал неловкость за свою бренную оболочку, хотя прикид у него, конечно, был — позавидуешь: рост, размер, покрой. Да и качество — дай Бог каждому!

И вот тем не менее…

Совсем уже собравшись вернуться в наш суетный мир, ученик чародея внезапно уловил лёгкое движение в изголовье топчанчика. Вернувшийся со двора барабашка пытался ослабевшей, но всё ещё шаловливой ручонкой запихнуть уголок тетради под подушку. Прятал.

Решительно облачась в грубую материю, Глеб покинул чуланчик.

— Ефрем! — хмуро молвил он, снова появляясь в комнате. — Может, подкормить его сначала? Пропадёт же…

— А что ж? — согласился покладистый чародей, снимая очки и кладя на стол чёрную книгу. — Подкорми…

— Как?

— А посади вон на плаху…

Оба посмотрели в угол, где стоял набрякший негативной энергетикой замшелый плоский пень, на котором, согласно легенде, простился когда-то с жизнью известный Рафля.

— В самый раз для барабашки, — заверил Ефрем. — Заодно угланчиками подхарчится… Вон их сколько! Роем ходят…

Действительно, даже не навострившийся ещё глаз ученика и то различал слабое поползновение стеклистых пузырьков над трухлявым древесным обрубком.

— Это с тех пор отрицаловка не выдохлась? — недоверчиво хмыкнул Глеб.

— Подновляем помаленьку… — не стал запираться колдун. — Да и начальный заряд сильный был… Мало что казнили, ещё и надсмеялись! Рафле-то, слышь, стрелецкий полковник предложил: выбирай, мол, сам, что тебе отрубить…

— А он?

— Отрубите меня, говорит, ваша милость, всего сразу.

— Ловко! — восхитился Глеб.

— Чего ловко-то? — насупился колдун. — Всё равно четвертовали… Ироды! Ну давай тащи сюда инвалида своего…

В отличие от тамтама туттут требует длительного нагрева — и всё равно звучит глуховато. Плотно задрапировав застеклённую бойницу байковым одеялом, Портнягин расположился на коврике в позе астраханского лотоса, зажёг свечи, спиртовку и, сунув руку под топчан, не обнаружил там инструмента.

— Шутик, шутик, поиграй и отдай! — процедил он, нечеловеческим усилием воли смирив соблазн сразу же прибегнуть к матерному ритуалу.

Выждав, взял одну из свечей, посветил под дощатое ложе. Нету.

Встал, включил лампочку. Туттут преспокойно лежал на топчане. И Глеб Портнягин заматерился всуе.

Дверь чуланчика приоткрылась.

— Воюешь? — насмешливо полюбопытствовал старый чародей, окидывая зорким оком спиртовку, свечи, туттут, задрапированное оконце, магические знаки на полу, меловой круг и лежащую посередине финку с наборной рукоятью.

— А чё она! — в остервенении проговорил Портнягин.

— Она? — опешил колдун. — Барабашка? Они ж бесполые!

— Его счастье! — проскрежетал доведённый, видать, до белого каления ученик. — Оторвать нечего, а то бы…

— Опять спрятал что-нибудь?

— Всю медитацию мне сломал! — Глеб задул свечи, погасил спиртовку, сорвал одеяло с окна. — Весь расслабон…

— А чего ты хотел-то? Финку, что ли, на остриё поднять?

— Ну!

— Так вроде уже…

Портнягин обернулся. Холодное оружие стояло отвесно в центре мелового круга — и даже не покачивалось.

— Брысь! — рявкнул Глеб.

Финка упала со стуком.

— Вот ведь дёрнуло меня… — Гневно отфыркиваясь, ученик чародея швырнул одеяло на топчан. — Пожалел дистрофика… Нет, но за неделю так обнаглеть, а? Подыхал ведь… А теперь, глянь, отъелся на наших угланчиках — щёки из-за спины видать!

— Щёки? — прыснул колдун. — Откуда?.. Не щёки это, Глебушка, это у них ощущалки такие. Два пузыря, как у лягушки: надует — и всё ими чувствует. Да-а, братец ты мой, — с удовольствием продолжал он. — Прикормил калачом — не отбить кирпичом. Так-то вот… Ну да не кручинься. Шутик твой вроде из перелётных. До октября пошкодит, а там и на юг махнёт… в горячие точки…

— До октября?! — ужаснулся Портнягин. — Да я его в святой воде утоплю до октября! Своими руками!.. — Устыдился, поднял с пола нож, положил на тумбочку. — Может, отнести подальше в астрал да оставить? — понизив голос, озабоченно предложил он.

— Попробуй, — одобрил колдун.

Бородёнка у Ефрема Нехорошева произрастала реденько, поэтому спрятать в ней ухмылку было крайне затруднительно.

Неизвестно, привёл ли Глеб свою угрозу в исполнение, но, судя по его день ото дня мрачнеющей физиономии, привёл и не однажды — разумеется, каждый раз при возвращении обнаруживая в чуланчике всё того же Шутика, успевшего вернуться раньше.

Старый колдун Ефрем Нехорошев (сам забавник не хуже барабашки) с наслаждением истинного ценителя наблюдал за развитием непростых отношений воспитанника и приёмыша. Его-то вся эта история, можно сказать, не коснулась. Учёная хыка быстро поняла, что Шутик свой, однако тот, умудрённый горьким опытом, в комнату кудесника по-прежнему даже и дрыхальца сунуть не смел, предпочитая бедокурить в тесных пределах Глебовых владений.

Так продолжалось около недели. А потом что-то вдруг изменилось. Старый колдун почуял это сразу. Портнягин уже никого не сулил утопить в святой воде, да и сдавленного мата за гипсолитовой переборкой больше не слышалось.

— Помирились, что ли?

— А чего ссориться? — невозмутимо отвечал Глеб. — Нормальная зверушка…

— Не прячет больше ничего?

— Ну так возвращает же…

Наставник мудро ограничился кивком. И правильно сделал. Загадочной молчаливости Глеба хватило ненадолго.

— Знаешь, Ефрем… — признался он ни с того ни с сего. — А память-то у меня, оказывается, хреновенькая была…

Признание прозвучало неожиданно, поскольку самокритичностью Портнягин не отличался никогда.

— Ну-ка, ну-ка… — с живым интересом поворачиваясь к ученику, подбодрил колдун.

— Достал он меня, — честно сознался Глеб. — Аж зажлобило! Дай, думаю, и я над ним приколюсь. Говорю: «Шутик, Шутик, поиграй и отдай…» А всё на месте, ничего не пропадало, прикинь…

— Та-ак… И что?

— Поворачиваюсь, смотрю: лежит на тумбочке соток — месяц назад на проспекте спёрли… Я опять: «Шутик, Шутик, поиграй и отдай!» Приносит цепочку — мне её однажды на Чумахлинке друганы утопить помогли. И началось… Вот не поверишь: что пацаном посеял — всё нашлось. Прямо в чуланчике!

— Я гляжу, богатый ты был пацан, — заметил наставник, кивнув на украсившие запястье Глеба дорогие наручные часы. — Неужто бабушка подарила?

Портнягин замялся.