Генри Франкфорт - В преддверии философии. Духовные искания древнего человека

• Название: В преддверии философии. Духовные искания древнего человека
• Автор: Генри Франкфорт
• Издательство: Наука
• Жанр: Культурология
• Год: 1984

Египет и Месопотамия — великие цивилизации древнего Ближнего Востока. Духовной культуре древних египтян и обитателей Месопотамии посвящена эта книга. Четверо известных ученых-востоковедов предприняли попытку проникнуть во внутренний мир людей, отдаленных от нас тысячелетиями. В книге рассказывается о религиозных, космологических, социальных и этических представлениях египтян, шумеров и вавилонян. Написанная в середине 1940-х годов книга до сих пор остается одной из лучших работ, знакомящих читателя с удивительным миром древнего Востока.

http://fb2.traumlibrary.net

---

Мардук, как мы видим из этого отрывка, служит исполнителем шоли Энлиля, а Хаммурапи — Мардука. Поскольку отрывок взят из введения в кодекс законов Хаммурапи, вполне естественно, что те из функций Энлиля, которые имеют отношение к поддержанию закона и порядка, подчеркнуты особо.

Прежде, чем функции Энлиля перешли к Мардуку и Вавилону, они выполнялись городом Исином и его богиней Нининсиной. Мы можем процитировать текст, в котором богиня сама говорит о своих обязанностях; она подчеркивает свои функции в качестве предводителя в иноземных войнах:

Когда сердце Энлиля, Могучего Утеса, взъярилось,
Когда пред страною враждебной он брови нахмурил,
Судьбу страны той (мятежной решил,
Тогда отец мой Энлиль в страну мятежа меня направил,
страну, пред которою он брови нахмурил,
И я, дева, герой, воин могучий —
я, на них иду я!5

Далее она описывает наказание, которому ее вооруженные силы подвергают чужую страну, и рассказывает, как она представляет отчет Энлилю в Ниппуре.

Поскольку наместник действует для бога города, даже когда бог города выбран царем и выполняет функции Энлиля, то назначение наместника в этом случае также не является уже частным делом бога города; необходимо согласие собрания богов. Соответственно этому мы узнаем, что, когда бог Ура, Нанна, становится царем богов, он должен отправиться в Ниппур, ходатайствовать о должности для своего наместника, Шульги. В Ниппуре Нанна получает аудиенцию у Энлиля и его предложение принимается. Энлиль говорит:

Да несет кару странам мятежным пастырь мой Шульги.
Да говорит справедливость его устами6.

Он упоминает два важнейших аспекта службы: предводительство в войне и поддержание правосудия. Затем Нанна передает своему земному протеже радостную новость о том, что его кандидатура принята.

Более полное и детальное описание такого подтверждения назначения на должность содержится в петиции правителя Исина, Ишме-Дагана. Сначала он просит, чтобы Энлиль дал ему в подчинение север и юг и чтобы Ану, по совету Энлиля, передал ему все пастушьи посохи. Затем каждого из других великих богов просят добавить что-либо, оказать специальную помощь. Когда, таким образом, должность и связанные с ней прерогативы оказываются полностью очерченными, царь просит:

Да скажут Энки, Нинки, Энул, Нинул и все великие Ануннаки, что решают судьбы, и боги-хранители Ниппура и духи-защитники Экура
среди великих богов
о доле, той, что они назначили,
свое непреложное: «Да будет!»7.

Другими словами, да подтвердит собрание богов это назначение голосами одобрения.

Тот факт, что месопотамская вселенная мыслилась как государство — что боги, которым принадлежали различные управляемые ими города-государства, связанные между собой в единство высшего порядка, т. е. в собрание богов, обладавшее исполнительными органами для оказания внешнего давления, а также внедрявшее закон и порядок внутри, — имел далеко идущие последствия в истории Месопотамии, определяя взгляды древних на исторические события и понимание этих событий. Это заметно усилило тенденции к политическому объединению страны, санкционируя даже самые жестокие средства, использовавшиеся для этой цели. Ибо в каждом завоевателе, если он имел успех, видели агента Энлиля. Это также давало — даже во времена, когда национальное единство стояло на низком уровне и многие из городов-государств были во всех практических отношениях независимыми единицами, — основу, на которой могло действовать международное право. Уже на заре истории мы видели, что пограничный спор между соседними городами-государствами — Лагашем и Уммой — рассматривался как спор между двумя божественными землевладельцами — Нингирсу, богом Лагаша, и Шарой, богом Уммы. В качестве такового он мог быть передан в суд на рассмотрение Энлиля в Ниппуре. Энлиль провел в жизнь свое решение через правителя, который был в то время его человеческим представителем, Месилима, царя Киша. Месилим измерил спорную территорию и отметил границу, назначенную Энлилем8.

Сходным образом и другие «цари» в ходе истории Месопотамии служили посредниками и судьями в спорах между городами-государствами, выполняя свои задачи как представители Энлиля. Так, например, Утухенгаль из Урука, после того как он освободил и объединил Шумер, уладил пограничные споры между Лагашем и Уром9. Далее, Ур-Намму, первый из царей Третьей Династии Ура, предстал с аналогичным спором перед судьей богов, богом солнца Уту, и «в согласии с праведным приговором Уту он выяснил и подтвердил (с помощью свидетелей) лежащие в основе факты»10.

Эта тенденция рассматривать то, что в чисто человеческих терминах было открытым конфликтом сил, в качестве легальной процедуры в государстве богов, в качестве исполнения божественного вердикта, предстает в полном свете в надписи, в которой Утухенгаль рассказывает, как он освободил Шумер от гутийских угнетателей11. Рассказав во введении о недостойном характере учрежденного гутиями правления, Утухенгаль переходит к рассказу о том, как Энлиль произнес вердикт, лишающий их власти. Исполнение повеления Энлиля поручается Утухенгалю, назначается божественный депутат для сопровождения последнего, и Утухенгалю поручается действовать в качестве законного уполномоченного агента. В конце мы узнаем о его победе.

Функция, которую выполняло национальное государство как продолжение исполнительных органов космического государства, была важной, но не необходимой. Было время, когда царская власть оставалась на небе у Ану и еще не спустилась на землю, и были времена в истории, когда боги не назначали человеческого царя на земле. Вселенная все же существовала. И точно так же, как национальное царство само по себе не было необходимым, так и любое практическое замещение этой должности было еще менее необходимым. Время от времени бог и город, исправлявший царскую власть, признавались непригодными для выполнения этой функции, хотя бы по той причине, что божественная ассамблея желала перемен. Тогда город «поражался оружием» и царственность либо передавалась другому богу, либо временно приостанавливалась. Когда намечались такие зловещие события, царский город начинал чувствовать, что его хватка ослабевает, что его правление становится неэффективным. Все знаки и знамения становились путаными, боги переставали давать ясные ответы на то, о чем их вопрошали люди, приказания не передавались, появлялись зловещие предзнаменования, и люди с дурными предчувствиями и страхом ожидали катастрофы.

Боги обреченного города страдали вместе с ним. Мы знаем, например, о чувстве, которое охватило Нингаль, богиню Ура, в дни, когда приближалось падение этого города, когда предстоящее собрание богов должно было постановить, что царствование, которое осуществлял Ур, должно быть отнято у него, а сам город должен погибнуть в чудовищной и ужасной буре, насланной Энлилем. Сама богиня рассказывает об этих днях:

Когда я скорбела в ожидании бури,
бури, назначенной мне судьбою,
дня гореваний тяжких, что был на меня возложен,
на меня, на жену,—
и хотя я дрожала в предчувствии этой бури,
бури, назначенной мне судьбою,
дня гореваний тяжких, что был на меня возложен,
этого жуткого дня — бури, назначенной мне судьбою,—
я не могла убежать ото дня моего рокового.
И тут ощутила я — нет счастливого дня моему правленью,
Ни одного счастливого дня моему правленью!
И хотя я дрожала в ожидании этой ночи,
ночи горчайшего плача, назначенной мне судьбою, —
я не могла убежать от той роковой моей ночи!
Потопу подобная буря, ужас ее разрушений легли в меня камнем!
И нету мне сна
На ночном моем ложе,
Нет мне забвенья
На ложе покоя!
Ибо горькому плачу народ обречен мой!
И хотя бы грызла землю —
корова в поисках своего теленка, — мне не вернуть мой народ обратно,
ибо горькое это горе городу моему суждено судьбою.
И хотя бы я птицей крыльями била, птицею полетела б в мой город, —
Но городу моему — разрушену быть — до основанья,
Но Уру моему погублену быть — лечь развалинами.
Ибо буря с небес к нему протянула руки.
И хотя я вопила пронзительно, громко кричала:
«Буря, (назад уходи, возвращайся в (свою) пустыню!» —
но буря груди своей не повернула12.

Хотя Нингаль знает, что дело безнадежно, что у богов уже все решено, она делает все, на что она способна, чтобы отговорить собрание, когда произносится роковой вердикт, сначала умоляя руководителей Ану и Энлиля, затем, когда это не удалось, даже делая последнюю попытку обратиться ко всему собранию в целом — все безрезультатно.