Петр Шумский - За колючей проволокой

• Название: За колючей проволокой
• Автор: Петр Шумский
• Издательство: Ростовское книжное издательство
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1957

Книга «За колючей проволокой» написана на материале из гражданской войны участником похода конного корпуса Гая на Варшаву. В первой части автор — бывший партизан, боец одного из лучших полков Красной армии — рисует боевую походную жизнь одного из конных полков корпуса Гая во время похода на Варшаву. Вторая часть книги дает картину жизни «за колючей проволокой» — в плену.

---

Петр Наумович Шумский За колючей проволокой

Повесть

От издательства

Один из зачинателей советской литературы на Дону, Петр Наумович Шуйский был даровитым поэтом и своеобразным прозаиком. Литературное наследство безвременно ушедшего от нас одаренного писателя довольно обширно. Однако наибольший интерес представляет его автобиографическая повесть «За колючей проволокой», посвященная одному из эпизодов борьбы с белополяками летом 1920 года. Это безыскусственный и взволнованный рассказ о боевом пути Кубанского кавалерийского полка, входившего в 3-й конный корпус товарища Гая.

П. Н. Шуйскому, бывшему одним из рядовых бойцов корпуса, удалось в образе Дениски Чуба ярко и убедительно показать формирование характера нового человека — бойца-красноармейца.

Повесть пронизывает боевой дух пролетарского интернационализма, и страницы, посвященные китайцу Ван Ли, подпольщику-познанцу, поляку-смертнику, еврею-сапожнику, рабочему-немцу, отдающему свой пиджак пленному красноармейцу, — одни из лучших в книге.

Впервые повесть «За колючей проволокой» была издана в 1934 году и тогда же получила очень теплые отклики в нашей печати.

Требовательный к себе художник, П. Н. Шуйский в последние годы жизни неоднократно возвращался к этой повести. Но смерть помешала ему довести работу над ней до конца. Однако и в данном виде это произведение, несомненно, представляет значительный и документальный и художественный интерес.

При подготовке настоящего издания редакция использовала те варианты, которые остались после смерти писателя и были любезно предоставлены в распоряжение издательства женой писателя П. И. Шуйской.

Глава 1

В эти июльские дни 1920 года не только в полку, но и во всем 3-м конном корпусе товарища Гая не было, пожалуй, более молодого, необстрелянного еще бойца, чем разведчик Дениска Чуб.

Всего несколько месяцев назад пас он хуторской скот в родных донецких степях. Тогда Дениске и в голову не приходило, что скоро станет он красным разведчиком-добровольцем, попадет в Полесье, и, как все его товарищи-однополчане, будет кричать «Даешь Варшаву!» и в капусту крошить пилсудчиков-белополяков.

Впрочем, лицом к лицу с врагом он пока еще не встречался. На прошлой неделе был большой бой, но в нем Дениска не участвовал. В том бою красная пехота прорвала фронт белополяков и в прорыв вместе со всей конницей Гая вошел и полк, в котором служил теперь Дениска.

Все дальше на запад уходили гаевцы, сметая заслоны врага, громя тылы, занимая и оставляя тихие полесские деревушки.

Вчера, ложась спать, Дениска спросил пожилого разведчика Дударя, к которому обращался во всех затруднительных случаях своей недолгой строевой жизни:

— Товарищ Дударь, а когда ж настоящая война начнется?

Дударь глянул на низкорослого, не по летам широкого Дениску, ласково пригладил его черные курчавые волосы:

— Ягненок ты, ягненок, а норовишь волка съесть!.. Спи, Дениска…

Утром Дениску разбудил сигнал. Потягиваясь, он услышал взбудораженные, отрывистые голоса товарищей, почти все разведчики были уже в седле.

Серый жеребец Лягай повернул голову на шаги Дениски, слегка заржал, округлив широкие розоватые ноздри.

Через несколько минут полк вышел за околицу польской деревушки, и под копытами коней зашелестела мокрая трава, поблескивающая в косых лучах раннего утреннего солнца.

Покачиваясь в седле, Дениска размечтался о больших боях, о которых на привале рассказывают бывалые конники.

Но все большие бои были еще впереди, и Дениска терпеливо ждал их. А пока, то с Дударем, то с Колоском, он ходил в разведку, раза два сталкивался с разъездами неприятеля (то наши обстреливали белополяков, то пилсудчики — наших), и тогда Дениска всецело отдавался Лягаю.

Глядя, как разгорается июльское солнце, думал Дениска о том, что после войны, обкуренный порохом, сядет он у себя в станице на завалинку и будет рассказывать ребятам, девкам и старикам, как ходил в двадцатом году на Варшаву, о славном 3-м конном корпусе и его командире — товарище Гае!.. Правда, пока что Дениска не только еще не встречался с Гаем, но и своего командира полка не успел разглядеть как следует…

Солнце поднимается выше и выше. Едут молча, слышен лишь ровный топот копыт, да мерно позванивают стремена.

Впереди покачивается в седле рябоватый, широкоплечий командир разведчиков — Буркин. Рядом с Дениской — душевный, бесстрашный Василий Дударь, а с другого бока — веселый выдумщик Миша Колосок. Его густые пшеничные усы насмешливо топорщатся, — должно быть, опять Колосок припомнил что-то смешное.

— По-о-вод, — слышит Дениска команду, и Лягай послушно переходит на рысь.

Далеко, у самого горизонта, зачернели хаты небольшой деревушки. Переливаясь волной, вокруг звенело жито. Докатываясь до окраины деревушки, оно разбивалось прибоем о стенки хатенок, и сама деревушка походила на древний корабль, ставший на якорь и потерявшийся в этом золотисто-лазоревом море.

На площади посреди деревушки спешились. Дениска надел на жеребца торбу с овсом, порывшись в тороках, достал кусок сала и вслед за длинноногим Василием Дударем двинулся к ближней хате.

— Здравствуйте, хозяева, — весело сказал Дударь и положил на стол большую буханку хлеба. На лавке, поодаль от стола, сидел, опустив голову, крестьянин, на кровати стонала женщина.

Подняв голову, крестьянин мутными глазами глянул на хлеб и, мучительно сжимая челюсти, отвернулся.

— Давай, отец, подзаправимся, — радушно приглашал хозяина Дударь.

На изможденном лице крестьянина мелькнула робкая недоумевающая улыбка.

— Как, отец, по-вашему — кушать? — допытывался конник.

— Есць… есць, — медленно выговорил крестьянин, неотрывно глядя на еду.

— Ну вот и садись есць.

— Неможно, пане, — через силу отказался хозяин.

— Не верит, боится, — грустно сказал Дударь. — Ну, давай, жми ты, ягненок. — И он отрезал себе и Дениске по ломтю хлеба и куску сала.

Ели молча, неторопливо.

Через полуоткрытую дверь было слышно ржание лошадей и говор красноармейцев, толпившихся у колодца.

С порога, разглаживая желтые усы, заглянул Колосок.

— Вот вы где! — сказал он. — Я думал, куда подевались? А они сало с салом едят, да салом заедают. Дайте хоть кусочек!

— Кусочек можно, а второго не будет.

— Это отчего ж?

— Отцу оставить надо, — промолвил Дударь, отрезая Колоску шматок сала. — Видишь, у него больная лежит.

Бойцы доели, поднялись из-за стола, и Дударь, закуривая, подошел к крестьянину:

— Спасибо, отец, за приют. А хлеб да сало возьми, поешь на здоровье.

Крестьянин приподнялся, нерешительно протянул Дударю руку.

— Дзянькуе, — проговорил он чуть слышно.

На улице, пробираясь между лошадьми, почти перегородившими наискось перекресток, Колосок, Дениска и Дударь отыскали Буркина. Начальник команды разведчиков, стоя у ворот, о чем-то дружелюбно разговаривал с лошадью. Увидя бойцов, кивнул Колоску:

— Ты мне и нужен, — в разведку пойдешь!

— Один?

— Захвати Дениску.

Колосок и Дениска выехали за деревню.

По небу бежали сероватые облака. В воздухе пахло перезрелым житом, землей и конским потом. Лошади шли, настороженно поводя ушами. Проехали молча километра два, на пригорке остановились. По противоположному скату, под гору, спускалась вражеская пехота.

— Видишь? — взволнованно спросил Колосок.

— Вижу.

— Сколько, по-твоему?

— Много, — совсем не по-военному ответил Дениска.

Разведчики крутнули лошадей, пустили их в намет. Пуля тонко прозвенела над степью, вслед за ней вторая взбила пыль впереди на дороге.

В деревню ворвались на всем скаку, всполошив отдыхающих бойцов.

Командир полка (все бойцы с сыновней нежностью звали его по отчеству: «Терентьичем») спокойно выслушал разведчиков.

Стройный, ловко перетянутый в талии солдатским ремнем, Он бросил отрывисто:

— Ладно.

А еще через несколько минут полк уходил из деревушки. Крестьяне, собравшиеся у околицы, снимали шапки. На выезде в степь от толпы отделился хозяин той хаты, где отдыхали Дениска, Дударь, Колосок. Он дружелюбно сказал Дударю:

— До видзения[1].

— До видзения, отец, — ответил Дударь.

…Шли долго. Уже впереди и слева проступили очертания какого-то местечка, а противника все не было видно. Дениска и радовался (ведь всякий бой страшен), и печалился: неужели и сегодня не будет настоящей схватки?

Со стороны местечка вдруг гулко докатились орудийные выстрелы.

Слева раздалась команда. Дениска, стараясь делать все, как Дударь, повернул коня, ухватился рукой за эфес, выхватил шашку и насторожился. Тонкий луч солнца упал на клинок, блеск ослепил глаза. Лягай рванул широкой рысью. Под копытами, уходя из-под ног, рассыпалась земля. Окраина местечка стремительно приближалась. На ней поднялась, побежала и снова залегла зеленая цепочка неприятельских солдат.