Алексей Леонтьев - Путешествие по карте языков мира

• Название: Путешествие по карте языков мира
• Автор: Алексей Леонтьев
• Издательство: Издательский Дом Мещерякова
• Жанр: Детская образовательная литература
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-91045-077-0

Вы хотите узнать, когда чукчи «пальчат»? А как считают в Новой Гвинее? Почему по-японски фамилия автора звучит Реонтиефу и где встречаются самые длинные слова? В каком родстве состоит русский язык с бенгальским и персидским? Куда слова путешествуют и почему в одних языках их сотни, а в других — сотни тысяч?

На эти и другие, не менее интересные вопросы вы найдете ответы в книге академика Алексея Леонтьева «Путешествие по карте языков мира».

Произведения, посвященные науке, изучающей язык, — лингвистике, ее прошлом, настоящем и будущем, написаны ярко и вполне доступно и заставят читателя задуматься над многими вещами, о которых он раньше, может быть, не имел представления.

---

Впрочем, чтобы язык перестал существовать, был стерт с карты языков, совершенно не обязательно, чтобы были истреблены все говорящие на нем. Хотя бывает и такое: в прошлом веке умерла последняя женщина-тасманийка (коренная жительница острова Тасмания у южного берега Австралии). С ее смертью (все тасманийцы были зверски истреблены европейцами) умерли, закончили свою историю и языки Тасмании.

Чаще происходит другое. Народ сливается с другими народами, теряет свой язык и переходит на другой. А когда никто на языке не говорит, он становится таким же мертвым, как язык тасманийцев. Вот примеры. В состав кубинской нации входят и потомки испанских завоевателей, и потомки негритянских рабов из Африки, и потомки коренных жителей Кубы — индейцев. Но ни потомки негров, ни потомки индейцев не сохранили своих родных языков — все они теперь говорят по-испански и чувствуют себя единым кубинским народом. В составе русского народа тоже много разных народов, раньше говоривших на своих языках. Это и балтийские племена, чей язык был близок литовскому; и родственники нынешних эстонцев; и родственники нынешних татар (тюркские народы).

Не так часто, но все же бывает, что народ, говоривший когда-то на своем языке, ни с кем не сливается — он продолжает существовать, так сказать, отдельно, но по тем или иным причинам меняет свой язык. Это произошло, например, с евреями. Когда история разбросала их по разным странам Европы, они потеряли свой родной язык и стали говорить на других. Те, кто поселился в Германии (а потом эта группа евреев расселилась по Польше и другим странам Восточной Европы и дальше — по территории России), перешли на один из диалектов немецкого языка и создали на его основе новый язык — так называемый идиш. Другая группа евреев, как и первая, сначала жила в Испании, а оттуда они разошлись по другим странам Южной Европы и Северной Африки. Их язык, возникший на основе кастильского диалекта испанского языка, называется сефардским; впрочем, в отличие от идиша, на нем сейчас мало кто говорит. Да и идиш знают далеко не все евреи: так, большинство советских евреев считают своим родным языком русский (или украинский, грузинский и т. д.).

Так или иначе, бывает, что язык умирает: как бы мы ни хотели познакомиться с его потомками, их нет — язык умер, так сказать, бездетным. А бывает (кстати, гораздо чаще) наоборот. Язык живет и здравствует. Мы можем его изучать, сколько хотим. Больше того, мы имеем все основания считать его родственником других, в том числе древних, языков. Но о том, как выглядел его «отец», «дедушка», мы не имеем ни малейшего представления. Таков, например, албанский язык: какой он сейчас — мы знаем, а каким был раньше, какие у него были (сейчас умершие) «братья», «дяди» или «двоюродные дедушки» — неизвестно. Так что приходится сравнивать древнеиндийский (санскрит), древнегреческий и прочие древние языки не с «древнеалбанским» (мы его не знаем), а с современным албанским.

Но вернемся к тому, как мы устанавливаем родство языков.

Возьмем какое-нибудь самое простое слово, например отец. По-латыни это слово звучит pater (отсюда название католического священника — патер). На древнегерманских языках оно выглядело примерно как fadar, отсюда английское father и немецкое Vater. В армянском языке — хайр (t в середине слова выпало, но это нам сейчас не важно).

Сравним эти слова. Мы можем сделать такой вывод: латинскому р в германских языках соответствует f, а в армянском — h (оно звучит не как русское х, а как h в немецких или английских словах, вроде haben, have). Этот вывод можно проверить, взяв другие слова, в которых есть те же звуки. Скажем, слово пять: немецкое fünf, армянское хинг. Правда, соответствующее латинское слово изменилось, но в древнегреческом находим pente. Да и русское пять того же происхождения. Можно вспомнить и литовское penki, и древнеиндийское панча.

Вы уже заметили: мы не только можем сказать, что у того или иного звука в данном языке есть закономерные соответствия в словах других языков — рлат = ргерм = hapм (мы, конечно, берем слова с одним и тем же или очень близким значением), но и имеем некоторое право утверждать, что не h переходило в f или р, а наоборот — р превратилось в f и h. Ведь «р-языков» больше и они распространены более широко, чем «f-языки» или тем более «h-язык» — армянский. Кроме того, ученые хорошо знают, какие звуки чаще всего могут переходить в какие: в самых разных языках мира, неродственных друг другу, можно увидеть, как n переходит в ф, но никогда или почти никогда из ф не получается n.

А кстати, как вы думаете, f получается из h или наоборот? С большой уверенностью можно утверждать, что именно f превратилось в h. Например, латинское filius, то есть «сын», дало испанское hijo — тоже «сын».

А вот другой пример — со словом брат. В древнеиндийском это бхраатар, в латинском frater, в древнегреческом тоже frater, в германских языках Bruder, brother, в русском — брат. Опять-таки можно написать нечто вроде уравнения: bhинд = fлат., греч = Ьгерм. слав. Сравним: древнеиндийское бхарами «я несу», латинское и греческое fero, русское беру. Из германских нам придется взять мертвый язык — готский: baira. Значит, наша формула верна.

Рассуждая примерно так же, как в прошлый раз, получаем, что из бхвозникло б, а из б — ф.

А теперь мы не только можем нарисовать таблицу соответствий звуков в разных языках, но и вычислить — как в свое время де Соссюр, какой звук должен был быть в общеиндоевропейском языке, породившем и древнеиндииский, и древнегреческий, и германские, и славянские, и армянский. Слова брат и несу в нем должны были начинаться со звука bh, а слова отец и пять — со звука р. И ясно, что все рассмотренные языки — родственники, даже можно прикинуть, как выглядит их родословное древо.

Казалось бы, просто. Но на самом деле все во много раз запутаннее. То нет в нужном языке или языках нужного слова, вернее, оно другого происхождения: отец в русском и других славянских языках никак не связано со словом pater. To оказывается, что в каком-то языке звук перед другим звуком вдруг начинает вести себя своевольно, — приходится доискиваться, почему так получается. В латинском языке в слове пять п вдруг перешло в кв: quinque. То берем слово, казалось бы, совсем совпадающее со словом другого языка и по значению, и по звучанию: латинское habeo «я имею» и германское haben, have. Но попробуйте их сопоставить — ничего не получится. Дело в том, что немецкое haben соответствует латинскому capio «беру», а совсем не habeo, и «уравнение» должно выглядеть примерно так: клат = hrepм. То разные звуки вдруг сливаются в одном. То выясняется, что нужное слово не с самого начала существовало в языке, а было заимствовано позже из другого языка. Я уж не говорю о том, что не всегда сразу и можно сообразить, что слова, внешне вроде бы совсем не похожие, на самом деле связаны жесткими звуковыми соответствиями. Ну, например, русское два и армянское эрку.

Так что языковед, пользующийся сравнительно-историческим методом, постоянно сталкивается с трудностями. И восстановить языки-предки мы можем лишь приблизительно. Но можем!

А теперь вообразите себе, что перед нами языки, которые, как албанский, известны нам только в их сегодняшнем обличье. Не сохранилось никаких древних памятников, никаких надписей. Да еще они постоянно смешиваются, заимствуют слова друг у друга. Да еще треть из них вымерла, а другая треть — вместе с говорящими на них народами — расселилась на тысячи километров в разные стороны от того места, где раньше эти народы обитали. Попробуйте-ка представить, каково работать в этих условиях! Поэтому мы далеко не всегда можем с уверенностью утверждать, что такой-то язык родствен такому-то. Приходится опираться на сходство языкового типа — но это не всегда надежно: ведь латинский язык, например, синтетический, а французский, испанский и другие романские языки, безусловно, «дети» латинского, — все аналитические! Привлекают сходства в культуре народов — но мы уже видели, что народ может перейти на другой язык, может (добавим в скобках) сохранить язык, но до неузнаваемости изменить культуру. Что общего в культуре, например, между древними египтянами и современными коптами (народ, и сейчас живущий в Арабской Республике Египет)? Практически ничего. А коптский язык — прямой потомок древнеегипетского. (Правда, на нем в обычной жизни не говорят, а используют в церквах во время богослужений.)