Фарид Нагим - Земные одежды

• Название: Земные одежды
• Автор: Фарид Нагим
• Жанр: Современная проза
• Год: 2010

---

Он вдруг отскочил от экрана и повалился на пол.

— Ты чего, Коль?

— Нога, нога затекла.

— Разотри, — склонился Димка.

— Ты где был, козел?! — Коля с неожиданной агрессией схватил его за грудки.

— Я уж тут мысли разные начал думать… Да и сам чуть не подох без тебя!

— Коль, займи мне рублей пятьсот на неделю.

— Ну, е мае! На, возьми! — у него было пятьсот, но он протянул тысячу. — Деньги — навоз, сегодня нету, а завтра — воз.

Димка ушел, а Коля все продолжал что-то говорить и даже засмеялся чему-то своему. Танюхи не было с тех самых пор — тот же пакет бифидока в мусорном ведре, в шкафчике так же лежит зубная паста плашмя, а Танюха всегда ставит вертикально.

После событий последней недели Димка отупел и ничего не чувствовал, кроме усталости, голода, жажды. Перед глазами пролетали пустые, пыльные картинки. Но утром, когда он чистил зубы, в зеркале из-за темного угла выскочила зареванная Ивгешка и побежала, как на карусели пронося мимо Димки до ужаса родное и некрасивое лицо, именно эта некрасота пленяла его без памяти. Он громко застонал и разбрызгал белую жижу изо рта.

— Алле, чувак! — крикнул с кухни Коля, он словно бы следил за ним теперь. — Ты на кого там фантазируешь?

 

Димка вышел в город и замер. Он стоял в центре оглушающего шума — над ним пролетали самолеты, мимо проносились лавины машин, грохотали поезда и накручивали круги электрички метро, бурлили людские потоки, и проходила жизнь, но он ее не чувствовал. Шарик Димкиного тела потерялся и завис на этом пейнтбольном поле, он забыл все свои прежние автоматически отработанные, но в целом хаотические маршруты передвижений. Ища себе место, он вдруг понял, что в стране не делается ничего серьезного, перспективного и с удовольствием устроился на “студенческую” работу — курьером. Он даже и не представлял, как много в Москве дверных ручек, дурно становится. Однажды принес рекламные материалы в ресторан японской кухни “Тануки” и едва не рассмеялся, увидев среди обслуживающего персонала, наряженного в средневековые японские костюмы, людей, очень похожих на Амантая и его жену. Он обрадовался этим японцам-казахам, как родным, захотелось познакомиться с ними, поговорить. Им бы растить овец и есть бешбармак, а они делали роллы и суши, кланялись пресыщенным людям, капризничающим, как дети. Димка разносил толстенные гламурные журналы по бутикам, пригласительные билеты ВИП-ам и Звездам, прессу и письма по офисам, и всюду он видел откровенно скучающих молодых людей, украдкой примеряющих магазинную одежду, пьющих кофе, сидящих на столах друг у друга, играющих в компьютерные игры, лазающих по интернету, пишущих эсэмэски и бесконечно курящих.

В вагоне называли станции метро, а он слышал совсем другое: “Осторожно, двери закрываются. Следующая станция — Соль-Илецкая… Ченгирлау, следующая станция Оренбургская”.

Димку поражала внутренняя статичность вагона, за стеклами которого с ревом пролетает пространство тоннеля. Так и жизнь стоит и ничего в ней не меняется, а за оболочкой ее пролетает время.

 

По вкусным и жирным запахам с кухни Димка понял, что украинцы дома. А Колька заходился в кашле.

— Коль, привет! — переждав приступ, заглянул к нему Димка. — Худо?

— Нет хорошо, е мае!

— Лечиться не пробовал?

— Дима, говори мало, уходи быстро!

— Поехали со мной в деревню? В наших местах Лев Толстой от туберкулеза лечился.

— В деревню? — Колька отер губы и почесал затылок. — А там интернет есть?

Димка махнул рукой, но у Кольки, словно бы только проснувшегося, был такой жалкий и родной вид, что он остался и долго рассказывал ему о деревне, о заброшенных комбайнах и вороньих гнездах, о древнем Рифейском океане и барханах, под которыми до сих пор, наверное, хранятся остовы доисторических мегалодонов.

— Может, выпьем? — с нежностью предложил Коля.

— Да пошел ты! — устало засмеялся Димка.

— А чего ты, у меня чекушечка есть, чего ты!?

И себя, и Колю, и многих других Димка относил к треснутому поколению — идеологически замороженные советской системой юноши, они радостно нырнули в кипящие котлы капитализма, и вынырнули кто за границей, кто в Чечне, одни убийцами и калеками, другие бомжами, третьи живыми мертвецами, кем угодно, но только не красавцами Иванушками. Они мечтали о новой жизни, мнили себя избранными, грезили роллс-ройсами, яхтами и парижскими спальнями, но ничего не вышло из этого, они ничего не получили, но и просто работать от зари до зари, подчиненными в офисах, рабочими на фабриках и заводах уже не могли — не совмещались эти виды с яркими миражами, обессилевшими душу.

 

“Пипец и зашибись” — вот эмоциональные всплески Танюхи на заявление Димки. Ее огорчал не столько факт развода, сколько тревожило, что мужчина отказывается от нее сам, как бы нисколько не нуждаясь в ее женских услугах. Они сидели в кафе. Танюха досадливо морщилась, не зная как бы больнее его ущипнуть.

— Что, нашел себе кого-то?

— Не в этом дело, Таня.

— Педика какого-нибудь, ведь на нормальных баб у тебя не стоит.

— Таня, всю жизнь я откладывал жизнь. Устал от бессмысленной суеты. Продам квартиру и уеду в деревню.

— Ах, вот оно что! — обрадовалась она. — Надеюсь, я имею право претендовать на совместно нажитое имущество, как жена в законе?

— Тварь ты в законе.

— Не хами! — Танюха некрасиво сморщила лоб, теперь ей уже не надо было нравиться Димке. Скривила губки, такие маленькие, что уместились бы на чайной ложке.

— Посчитала?

— Что?

— Комната моя, она куплена по моему кредиту, — опередил он ее расчеты.

— Ну и пидор!

 

Дима курил и равнодушно наблюдал, как она ловит машину на улице — российским автомобилям, пытающимся притормозить, она давала высокомерную отмашку, а варианты иномарок рассматривала и выбрала самую на ее взгляд роскошную. Димка только сейчас понял, что всегда ненавидел Танюху, и только теперь благодаря Ивгешке он даже проникся к ней, грустно сожалел о ее судьбе.

Но жалость его была преждевременна, а уверенность подвела. Адвокат Татьяны выяснил и подправил его память: остатки кредита Димка выплачивал, будучи женатым человеком. Половина комнаты, которую Танюха презирала, из которой устроила камеру пыток, по праву принадлежала ей. Раньше у Димки, наверное, случился бы сердечный приступ, а теперь он беспомощно развел перед воображаемой Ивгешкой руками и все.

Однако шли месяцы, а покупателей на комнату не находилось. Клиенты приходили, видели коммуналку, расходились по комнатам, кухням, туалетам и растворялись навсегда. Колян вообще не понимал, о чем речь, пугая потенциальных покупателей своим сипом и лаем, а соседи-украинцы посмеивались себе на уме и все высчитывали, в чем же Димка их хочет обмануть. Приезжала мать Татьяны, проверить, не свершаются ли за их спиной тайные сделки.

— Может быть, здесь место какое-то проклятое? — предположил риэлтор.

Димка задумался.

— Я уж не знаю, поставьте свечку в церкви, что ли…

Димка так и сделал. В октябре их район оккупировали китайские торговцы с закрывшегося в центре Москвы гигантского рынка. А перед Новым годом риэлтор пришел с госпожой Мэй, синегубой китаянкой. Видя эйфорическую рассеянность и бледность риэлтора, Димка понял, какова цена вопроса. Оценил это Колька, и даже украинцы. Куплена была вся их коммуналка целиком, а также еще три этажа вниз. Первый, через короткое время, был выведен в нежилой фонд, и началось оборудование торгового павильона. Димку напугали два момента: полученная им сумма в долларах, каковой он ни разу еще не держал в руках, и поведение госпожи Мэй — она вела себя действительно как госпожа, как инопланетянка, прилетевшая с высокоразвитой, мощной и циничной планеты, наперед знающей весь расклад Димкиной судьбы и страны.

Танюха приехала с каким-то другом, сюсюкая с ним и обнимаясь, собирала свои вещи. Друг отстранялся и рассеянно вертел в руках безделушки их семейного быта.

Все это время Димка думал о деньгах только в соотношении с Ивгешкой. И хотя он никогда не пошел бы расплачиваться с Галинкой, но в голове все равно мигало зеленое заводское табло 15, столбики всех термометров он подтягивал или опускал на 15, из всех ценников в супермаркете мгновенно складывалась та же двузначная комбинация. Он внутренне исчислял всякие свои суммы, прикидывал, рассчитывал во времени и радовался, словно бы делился с Ивгешкой. Половинка комнаты внесла солидную лепту в этот их воображаемый семейный бюджет.

— Досвидос, Дима! — Танюха деловито козырнула. — В деревню теперь?

— Угу.

— Помирать? — она ехидно засмеялась.

— Посмотрим…

 

В Москве выдалась снежная, метельная зима. Машины за ночь так засыпало, что трудно было различить марки. Ночами сияющая пыль звенела сухой бронзой кленовых “вертолетов”. А утром окна засыпаны наполовину, и видно было сквозь стекло, как снежинки укладывались неровными слоями.