Клод Изнер - Талисман из Ла Виллетт

• Название: Талисман из Ла Виллетт
• Автор: Клод Изнер
• Издательство: ACT, Астрель
• Жанр: Иронический детектив
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-17-075014-6 , 978-5-271-36604-8

Исторические детективы Клода Изнера завоевывают мир. В романе «Талисман из Ла Виллетт» читатель вместе с уже полюбившимися ему героями вновь оказывается в Париже конца XIX века.

Ранним утром 1894 года неподалеку от знаменитых парижских боен Ла Виллетт найден труп задушенной женщины. Виктор Легри и его помощник Жозеф Пиньо расследуют это дело, имея в руках лишь одну улику — диковинный медальон с изображением головы единорога…

---

Виктор с детства испытывал к вокзалам двойственное чувство: они и пугали его и манили, казались границей, отделяющей реальность от таинственного путешествия на пороге сна. Стоило войти в зал ожидания, где суетились носильщики, «бегуны»,[49] отъезжающие и прибывшие пассажиры, и повседневная действительность начинала расплываться. Виктор терпеть не мог прощаний, но не раз махал платком вслед отходящему от перрона поезду. Он был очень привязан к приютившему его городу, однако часто мечтал о далеких странах. Теперь ему не было нужды ограждать себя от магии поездов. Он купил в киоске «Ревю бланш» и принялся громко жаловаться, призвав на помощь все свое актерское мастерство:

— Ну что я за дурак! Заблудился! У меня встреча с племянницей, а название гостиницы вылетело из головы. Помню только, что это город, а может, страна…

Проходящая мимо торговка провела указательным пальцем по подбородку, проверяя, не выросло ли чего лишнего, и сказала:

— Выбор тут богатый! В самом начале улицы Страсбур — «Отель де Франс и де Сюис», в двух метрах от него — «Отель де л’Ариве», чуть выше — «Отель Франсе», на улице Святого Квентина — «Отель Бельж», а на бульваре Мажента — «Отель де Бельфор».

Виктор поблагодарил и начал обходить все гостиницы подряд. Удача улыбнулась ему в «Отель де Бельфор».

Декор холла являл собой смешение старины и модерна. Над камином в средневековом стиле висело огромное полотно с изображением замка графов Бар-ле-Дюк, справа стояла уменьшенная копия патриотической скульптуры Мерсье «Вопреки всему!», слева — «Лев» Бартольди.

Виктор подошел к стойке и произнес заранее заготовленную тираду:

— Моя племянница поселилась у вас сегодня утром. Она должна была оставить записку для Мориса Ломье. Это я.

Портье, которого Виктор оторвал от пасьянса, с недовольным видом заглянул в книгу записи постояльцев.

— Ломье? Сожалею, мсье, дама с такой фамилией у нас не зарегистрирована.

— Вот как? Ну, дела! Она же сама сказала — «Отель де Бельфор», как замок! Вы уверены, что ее здесь нет?

Портье кивнул.

— Софи ужасная растяпа! Я всегда считал брата и его жену никудышными воспитателями.

— Вы назвали ее Софи? Мадемуазель Софи Клерсанж? Молодая дама предупредила, что ей должны доставить чемодан, вы не…

— Вовсе нет! Я говорю о мадам Софи Ломье! Л.О.М.Ь.Е., — возмутился Виктор. — Она замужем за старшим сержантом Ломье! Проверьте еще раз.

— Она не останавливалась в этом отеле, мсье. Среди наших постояльцев всего одна дама без спутника — мадемуазель Софи Клерсанж. В остальных номерах и апартаментах живут господа и семейные пары. Справьтесь в других местах. — «И идите к черту», — недвусмысленно говорил его взгляд.

— Спасибо за совет. Я могу отсюда позвонить?

— Телефон в том конце холла, — буркнул портье и вернулся к пасьянсу.

Корантена Журдана лихорадило и мутило. Его сердце билось как сумасшедшее. Его охватил не объяснимый страх. Что этот тип делает в гостинице? Надо успокоиться и подумать. Заметить Корантена он не мог, он вообще не подозревает о его существовании. Накануне, на Левом берегу, Корантен поостерегся покидать двуколку: хромота могла его выдать. Тот, за кем он следил, вышел из фиакра у дверей какого-то магазина и скрылся внутри. Корантен прочитал вывеску на витрине:

КНИЖНАЯ ЛАВКА «ЭЛЬЗЕВИР» В. ЛЕГРИ — К. МОРИ Основана в 1835 году

Корантен прождал полчаса, а потом рискнул заглянуть в лавку. Он увидел, как его потенциальный противник поговорил с кем-то в зале магазина и начал подниматься по винтовой лестнице. Видимо, он — один из хозяев «Эльзевира». Легри или Мори? Таких имен в голубой тетради не было, однако этот тип ходил по пятам за прекрасной сиреной из Ландемера. С какой целью?

Корантен устроился в кресле рядом со «Львом» Бартольди, спрятал лицо за газетой и увидел, что книготорговец спешит к телефонной будке.

— Наряженная в переливчатые крылья Кармелла порхала по сцене, как обезумевшая стрекоза…

Тик-ток-тик-ток-цзинь! — отбивали ритм клавиши пишущей машинки.

— Она готовилась танцевать страстное, чувственное фанданго…

— Слишком быстро, я не успеваю! — пожаловалась Айрис и перестала печатать.

Расхаживавший по гостиной Жозеф остановился.

— Что-то не так, дорогая? — встревожился он.

— Наряженная… не то слово, правильней будет сказать украшенная.

— И все?

— Нет. Обезумевшая стрекоза — нехорошо! Я бы предложила стремительная или неудержимая стрекоза.

Жозеф стоял под портретом своей жены в полный рост, который написала Таша.

— Твоя логика как всегда безупречна.

— И еще: как в водевиль, действие которого происходит в Италии эпохи Возрождения, попало фанданго?

— Да какая разница? Мне нравится это слово, все андалузское нынче в моде, отсюда и имя моей героини.

— Пусть твоя Кармелла танцует бранль.[50]

— Согласен на бранль. Она готовилась станцевать бранль… Кто-то звонит! — И Жозеф побежал на первый этаж.

Корантен Журдан наблюдал за человеком, безуспешно сражавшимся с телефоном. С третьего раза его наконец соединили, и теперь он разговаривал, постукивая кончиками пальцев по стеклу кабины. Черт, умей Корантен читать по губам, смог бы понять, насколько опасен этот тип!

Объект слежки повесил трубку, направился к стойке и заплатил. Может, пойти за ним? Но Корантен не решился покинуть свой пост и остался сидеть в кресле.

Айрис тихонько подошла к лестнице, но не разобрала ни одного слова из телефонного разговора Жозефа. Когда он вернулся, она уже снова смирно сидела на стульчике у журнального стола перед пишущей машинкой «Ремингтон». После того как доктор Рейно осмотрел Айрис, Жозеф успокоился, но ему не хотелось оставлять ее одну.

— Виктор требует, чтобы я сейчас же отправился в Бург-ла-Рен, к коллекционеру старинных изданий Громье и Гувенена…

— Значит, тебя не будет весь день. Странно, я думала, мой брат и Таша не любят разлучаться.

— Я тоже не хочу покидать тебя, дорогая, но это особый случай: клиент просто замучил Виктора, — невинным тоном пояснил Жозеф и сам почти поверил в эту спонтанную ложь.

— Тогда поторопись.

— Ужасное невезение — у Зульмы выходной, твой отец куда-то ушел… Может, позвать мою матушку?

— Только не это! Не волнуйся. Я перечитаю начало «Букета дьявола», выпью цикория со сливками и съем кусочек орехового пирога — Эфросинья утром все приготовила, а потом прилягу отдохнуть.

— Ты права, родная, сон пойдет тебе на пользу.

Жозеф поцеловал жену чуть более долгим, чем обычно, поцелуем, и не удержался, чтобы не забраться рукой под черное шелковое кимоно.

— Ты опоздаешь, — прошептала она.

— Да, но…

Она мягко отстранила его, он послал ей воздушный поцелуй и поспешил уйти.

Наконец-то она осталась одна! Айрис встала и с удовольствием потянулась. Как хорошо хоть ненадолго почувствовать себя хозяйкой квартиры. В какую авантюру снова ввязался Виктор? Следует ли ей предупредить Таша? Не угрожает ли опасность Жозефу? А Кэндзи заделался искателем любовных приключений, в его-то возрасте! Впрочем, почему бы и нет? Любовь — сладкий дар! Как и свобода. Пусть одни ищут-рышут, а другие соблазняют. В любом случае, возможность провести день в одиночестве — подарок небес.

Айрис достала из корзинки для рукоделия дорожку, которую собиралась подарить свекрови на день рождения: Эфросинье исполнялось сорок четыре. При мысли о том, что мать Жозефа родилась в год Дракона, Айрис фыркнула: властный характер госпожи Пиньо полностью соответствовал этому знаку. Эфросинья тоже рано стала матерью — она родила Жозефа в семнадцать лет, а Айрис сейчас двадцать. Она решила вышить дракона среди вытканных на холсте хризантем. Ребенок шевельнулся, и Айрис решила ненадолго прерваться.

Она мечтательно взглянула на заправленный в машинку лист бумаги. Писательство напоминало игру: найти нужные слова, включить воображение и сплести из них пестрый ковер повествования. Айрис схватила карандаш и набросала на листке бумаги: «Жила-была на свете стрекоза, и влюбилась она однажды в мотылька…»

Виктор проголодался и озяб. Он зашел в кухмистерскую Дюваля, подкрепился яичницей-глазуньей и жареной картошкой и теперь в ожидании Жозефа лениво наблюдал за посетителями. Мужчина апоплексической наружности с бакенбардами с вожделением взирал на рюмку московской анисовки, которую налила ему официантка в темном шерстяном платье. Наконец появился до крайности возбужденный Жозеф. Он плюхнулся в плетеное кресло и выхватил из кармана иллюстрированное приложение к «Пти журналь».