Чарльз Дэвис - Мания

• Название: Мания
• Автор: Чарльз Дэвис
• Издательство: Центрполиграф
• Жанр: Современная проза
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-9524-3879-8

В бедном селении, где скудно живут крестьяне, время от времени пропадают маленькие дети… Чтобы разобраться во всех этих преступлениях, маленькую деревню посетил пышный кортеж Инквизитора. Подозрения и обвинения завистливых бедняков пали на чужака-мавра, любимца местной детворы…

Борьба между добром и злом постоянно совершается в нашем сердце, и то, что выберет каждый из нас, станет ясно только в самую последнюю минуту…

---

В то время мой разум еще не был подготовлен к тому, чтобы это сформулировать, но бремя тех мыслей меня давило, и я с радостью отдалился от своих соплеменников, ушел от центра событий в горы. Я намеревался вернуться, когда придет время. Я не собирался бежать от своей доли ответственности. Но Судьба шла за мной по пятам, перебирала всяческие ухищрения, чтобы увидеть, какое из них наилучшим образом подойдет в данный момент.

Не знаю, случай ли привел меня туда. Возможно, любой ребенок послужил бы его цели. Однако то, что им оказался я, «особый друг» мавра, стало бы для Инквизитора, даже всей общины, скомпрометированной обвинением и показаниями, гораздо более утонченным укором.

Шершавая ладонь накрепко зажала мой рот. Я задохнулся от запаха грязной шерсти, а вторая рука, обвив мою шею, ухватила меня за волосы. Я не успел подумать, что кто-то пытается убить меня, но быстрота и неожиданность нападения пробудили во мне панический страх.

Я лягался и визжал, только мои удары не доставали до крепких ног позади меня, а вонючая ладонь подавляла мои крики. Меня оттащили во фруктовый сад недалеко от дороги к Двум Сестрам и перекинули через стену, как я заметил, именно в том месте, где на камне был намалеван красный крест. Сейчас это совпадение кажется не имеющим никакого отношения к делу, но тогда красный крест показался мне исключительным и очень личным посланием.

Когда я оказался за стеной, ладонь с моего лица убрали, но, как только я собрался закричать, рот мне заткнули кляпом из мешковины. В следующее мгновение полоска из грубого шелка-сырца ловко обвила мою голову, одновременно ослепив меня и закрепив кляп, словно намордником. Столь же быстро оказались связанными мои запястья и лодыжки. От удара под коленки я упал на землю, и наброшенный через мою голову мешок связали снизу. Кажется, все это время я продолжал бороться, но в ужасе колотил руками и ногами столь хаотично, что вряд ли хоть один удар достиг цели или как-то увеличил мои шансы на побег.

Затем меня оттащили чуть дальше и привязали, как тюк, к вьючному животному, полагаю, к мулу, судя по натужному кряхтению моего похитителя, с коим он поднимал меня. Затем мул потащился куда-то, явно вверх по склону прочь от aldea. Иногда я слышал хлюпанье копыт по грязи и журчание горного ручья, но не мог понять, какого именно; я не знал, куда меня везут, и сопротивляться не мог. Постепенно до меня дошло, что сопротивление бесполезно, и я затих.

Наконец веревку, связывавшую края мешка под брюхом мула, перерезали, меня бесцеремонно, как куль с зерном, сбросили на землю. Открылась какая-то дверь, и меня втащили внутрь. Там было сухо и прохладно, а когда мешок развязали, я почувствовал знакомый гнилостный запах.

Мое отчаянно бьющееся сердце замерло. Я и так-то был перепуган, но теперь меня охватил ужас, столь безмерный, что предшествующие минуты показались просто шуткой. Я понял, где оказался. В пещере Фактора! И те шершавые, пропахшие овечьей шерстью ладони принадлежали Фактору.

Поклевал тут, поклевал там.

♦

Сила моего страха может показаться необычайно провидческой. Вы можете возразить, мол, известный противник не так страшен, как неведомый, что знакомое место не так страшно, как неизвестное, однако в таком случае вы недооцениваете влияние на детский разум многократных предупреждений держаться подальше от определенного человека. Подобная личность в глазах впечатлительного ребенка становится воплощением всех страшных фантазий, окутанным ощущением зла, не до конца осознанным, но всепроникающим. И словно добавляя убедительности фантазиям, я уже сделал первые неуверенные шаги к более определенному пониманию зла. Я побывал в пещере Фактора. Я пробирался вдоль той странной на ощупь стены, глубоко вдыхал зловонный воздух. Я прикоснулся к длинной, мягкой паутине, споткнулся о поленницу, услышал стон… как бы я хотел его не слышать. Тот стон до сих пор преследует меня. До сих пор я пытаюсь истолковать его, как что угодно, только не последние муки другого ребенка. Вероятно, где-то в самой глубине души я с самого начала знал, что «паутина» вовсе не паутина, а «поленница» вовсе не поленница, но был не готов отказаться от утешительной лжи разумных объяснений.

Дверь надежно заперли. Меня вытащили из мешка и подвесили за рубашку на торчащий из стены крюк. Пальцы моих ног едва касались земли. Руки мои все еще были связаны за спиной и ноги тоже связаны, во рту оставался кляп, но повязку сдернули, и я обрел зрение.

Фактор отвернулся от меня, склонился к другой своей жертве. Вися на крюке и таращась в темноту, я увидел, как ягненок тычется носом в его ноги, словно ищет молока. Несмотря на все ласки и заботы, излившиеся на это существо в предшествующие недели, участь его была предрешена. Фактор схватил ягненка за ноги и бросил на стол так, что голова его перевесилась через изрезанный край. Ягненок задергался, но Фактор, крепко удерживая его, вонзил в его горло нож. Ловким, натренированным движением Фактор пронзил сонную артерию своего талисмана. Ягненок еще чуть полягался, затем его глаза остекленели, он содрогнулся, кровь потекла в подставленную миску.

Когда ягненок истек кровью, Фактор взял наполненную до краев миску и палку с намотанной на конце тряпкой. Окуная палку в миску, он начал обмазывать кровью темные стены. Недостаток света затруднял его работу, поэтому он приблизился к стене у входа в пещеру, где в очаге слабо тлели угли, вынул из трещины в стене тонкую свечу, поднес ее к углям, а когда она загорелась, поставил в посудину с растительным маслом.

Фактор вернулся к своей миске, и в мерцающем свете свечи я разглядел осадок, который нащупал в свой предыдущий визит. Стены пещеры были покрыты кровью, по большей части почерневшей от времени, но местами сохранившей красноватый оттенок. Все участки, кроме только что окрашенных, были сухими и припорошенными.

Когда миска опустела, Фактор связал передние ноги ягненка и подвесил тушку на крюк, вбитый в подпорку стола. Он вскрыл брюшко животного и, погрузив в него руки, вытащил внутренности, кои поместил в ту же миску, где они растеклись, испуская легкое облачко пара. Сняв с крюка выпотрошенную тушку, он перенес скользящий узел с передних на задние ноги и подвесил тушку головой вниз. Подрезав шкуру вокруг лодыжек, он прорезал ее по внутренней стороне задних ног. Освободив ноги от шкуры, он ухватил ее у ануса и, хрюкая от усилий, содрал, время от времени помогая себе ножом там, где шкура слишком сильно липла к мясу. Затем Фактор опустил тушку и начал обрабатывать суставы, отделяя сухожилия коротким острым лезвием ножа.

Всю эту кровавую бойню он сопровождал комментариями и объяснял, как приготовит себе еду из каждого куска. Иногда он указывал на различия между разделкой ягненка и человеческого существа, не оставляя сомнений относительно своих дальнейших намерений. Сначала ягненок, а потом тот же нож доберется и до моего горла, моя кровь украсит стены, мои внутренности смешаются с внутренностями ягненка, с меня сдерут кожу, мои сухожилия отделят от костей…

— Когда существо становится большим и безобразным, — объяснил Фактор, методично разделывая тушку, — когда оно теряет свое очарование, убить его — значит проявить доброту. Нельзя допустить увядания юности и красоты. Наш долг спасти их от гибели и вобрать в себя. Возьмем, к примеру, вот эти сухожилия. Чертовски трудно отрезать их. В ребенке гораздо легче. Раз — и сделано, не то что в этих неуклюжих животных. Спасти существо от старения — благодеяние. Конечно, некоторые существа спасения недостойны. Здоровые, неотесанные, безобразные парни. Грубые, как я говорю. Им я помогать не собираюсь. Слишком тяжелы для желудка. Их я оставляю собственной судьбе. Вопрос в том, что нам делать с тобой, красавчик? Оставить тебя здесь и попировать в пещере или ты больше подойдешь для преисподней? — Фактор отвлекся от разделки туши и посмотрел на меня, как будто хотел найти ответ в моих полных ужаса глазах. — Ты понимаешь, о какой преисподней идет речь? Под Обрывом Пастуха. Куда вы с мальчишками швыряете камни. Там я оставил парочку таких, как ты. В расселине. Безобразные мальчишки с гадким мясом на костях. Только для этого они и сгодились.

Тут меня затошнило, и горячая рвота поднялась к горлу. Не знаю, что ужаснуло меня больше: то, что этот человек явно признался в поедании плоти тех, кого зарезал, или то, что он оставлял детей в расселинах под Обрывом Пастуха, и, возможно, мы бросали камни в живых детей, не слыша в своем возбуждении их криков. Думаю, наихудшим было второе, ибо связанный, с кляпом во рту ребенок наверняка слышал наши голоса и знал, что за этим последует. Я захлебнулся бы рвотой и умер, если бы Фактор не выдернул кляп. Теперь он мог не бояться, что я его выдам. Я онемел от ужаса, и, даже если бы мог кричать, никто меня не услышал бы. Все присутствовали на казни. Рвота хлынула на пол пещеры.