Нина Любовцова - Пирамида Хуфу

• Название: Пирамида Хуфу
• Автор: Нина Любовцова
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1987

В романа рассказывается о событиях более чем четырех с половиной тысячелетней давности — о самой высочайшей пирамиде, построенной фараоном Хуфу.

Много бедствий принесла она народу. Вместе с автором читатель побывает в разных слоях египетского общества.

---

Н. Любовцова Пирамида Хуфу

Пролог

ВО ДВОРЦЕ ФАРАОНА

Хуфу[1], Владыка Верхнего и Нижнего Египта, любимый богом Ра[2], сидел на высокой веранде своего дворца. Он задумчиво смотрел на запад. Там, за белыми стенами столицы, на границе с молчаливой, безжизненной пустыней — страной мертвых, высились дома вечности многих давно умерших властителей страны. Огромные царские усыпальницы гордо возвышались, окруженные мастабами[3] знати, желающей и на полях Иалу[4] быть рядом со своим царем. Но среди многих гробниц была одна, которая пленяла его больше всех. В ней покоился великий царь Джосер. Семью ступенями поднималась она на сто двадцать локтей[5] к синему небу. Белые могучие стены окружали гробницу. За стеной был чудесный заупокойный храм и помещения, сделанные руками лучших мастеров.

Погруженный в свои мысли, Хуфу не замечал рабов, бесшумно обмахивающих своего повелителя. Струи воздуха обвевали бронзовое, неподвижное, молодое лицо фараона. Рано обозначившиеся складки около жесткого рта углубились. Бесстрастный взгляд холодных глаз фараона заставлял людей трепетать от сознания безграничности его власти. Страх перед царями был воспитан столетиями в сознании людей Кемет[6]. Несмотря на молодость, Хуфу сумел подчинить себе всех. Даже жрецы, с которыми прежде считались цари, теперь склонились перед несгибаемой волей Хуфу.

Богатства фараона были неисчислимы. У него были величественные дворцы с роскошным убранством. Прекрасные юные жены радовали его взор. И военные походы Хуфу были победоносны. И все-таки тайная мысль заставляла хмуриться его брови. А по древнему обычаю Черной Земли именно в молодости надлежало думать о строительстве усыпальницы. Когда настанет его время и он уйдет в страну мертвых, тогда вечным приютом станет пирамида. Он и там будет богом. И его вечное жилище должно быть божественным, необычным. Теперь уже он начнет строить его на границе Черной Земли с мертвыми песками пустыни, так же, как великий Джосер, как прославленный его отец Снофру. Хуфу думал о себе, что он — царь — поднялся выше всех предшественников и на земле нет ему равных. Недаром же отец — великий Снофру, чей голос правдив, из всех сыновей избрал на трон его — Хуфу, хотя он не был старшим. И гробница его должна подняться на небывалую высоту, она должна быть видна всей Кемет. Миллионам грядущих лет поведает он о своем беспредельном могуществе. Время будет бояться его вечного жилища. Никакие ураганы не занесут его песками, вечно оно будет прославлять мудрость и величие Владыки Черной Земли. И никто никогда не потревожит его вечный покой, ибо пирамида его станет недоступной людям, которые посмели бы ее осквернить. Но кто же сумеет ее построить? Кто сумеет понять и осуществить его грандиозный замысел? Хорошо было Джосеру, имевшему Имхотепа, зодчего и мудреца, равного которому нет и не будет. Если бы найти такого человека, который мог выполнить все, что задумал он — царь Кемет…

У одного из рабов дрогнула онемевшая рука, и огромное опахало из разноцветных страусовых перьев чуть скользнуло по виску и уху фараона. Раб, знавший силу гнева повелителя, замер в ужасе. Но у Хуфу только чуть дрогнул мускул под смуглой кожей: мысли его были далеко. Хорошо было Джосеру! А где он возьмет своего Имхотепа?

Царь очнулся и встал с удобного кресла. Бесшумно ступая по коврам, молодой фараон направился в ту половину дворца, где обитали жены и дети. И все, встречавшие его, торопливо падали ниц. Жесты людей, застигнутых; врасплох неслышной поступью царя, выглядели смешно, но он привык к этому с детства. Его лицо, приученное к неподвижности, оставалось, бесстрастным. Живой бог должен сохранять всегда величие покоя.

В комнатах на женской половине было пусто. В окнах сквозь прозрачные занавески просвечивали деревья большого дворцового сада. Оттуда доносилась музыка, пение, порой врывался дразнящий звонкий смех.

Он подошел к окну. Глянул в сад. На лакированной кедровой скамейке сидел молодой арфист и мечтательно перебирал струны. Мягким голосом он пел какую-то незнакомую грустную песню. Жены и наложницы царя сидели и слушали. Три пары молодых женщин мелькали в веселой игре. Нарядные и стройные, они легко скользили меж деревьев. Но почему же, наблюдая эту яркую жизнь, он думает о мрачном покое гробницы, о тайных ловушках и западнях, которые будут поставлены для грабителей могил? Потому, ответил он себе, что в старости будет поздно строить. Начинать надо в молодости, чтобы успеть.

Мучимый сомнениями, он пришел в покои к матери-царице Хетепхерес. Царица сидела в кресле, обитом листовым золотом. Ножки его из черного дерева были вырезаны в форме бычьих ног, опиравшихся на прочные копыта. Она любила это кресло, подаренное ей мужем-царем Снофру, и берегла его.

Еще не старая, царица хранила следы былой строгой красоты. Ее гордая, уверенная осанка говорила о привычке повелевать. Умащенная после омовения лучшим ливийским маслом, она выглядела свежей и довольной. На ногах ее, поставленных на изящную узорчатую скамейку, мягко блестели серебряные обручи с инкрустацией из лазурита в виде распахнутых крыльев Гора[7]. Сандалии из посеребренной кожи плотно облегали ее ноги. Хетепхерес предпочитала золоту нежный блеск серебра. Да и серебро, привозимое из далекого Кебена, ценилось значительно дороже золота.

Хетепхерес царь Снофру привез из далекого похода. Была она дочерью царя из северных стран. Хетепхерес была белокурой с темно-синими глазами. Черноволосых и черноглазых ее подданных это обстоятельство пугало, и все, что было неблагополучно в стране — неурожай, голод, болезни — приписывалось ей. Жители Черной Земли считали светлые волосы, особенно рыжие, принадлежностью бога зла Сета, убившего брата Осириса. Но Снофру любил Хетепхерес, и госпожа царского дома была недосягаемой для толков или какого-то вреда.

Обычно строгие ее глаза просияли при виде сына. Хуфу почтительно склонился перед матерью, та молча указала ему на кресло. Царь поведал ей о своих замыслах и сомнениях, она одобрительно кивала и думала с удовлетворением: «Хуфу рожден для трона! Все в нем есть: разум, величие, строгость. А как держится! Какова осанка!» Вслух же произнесла:

— Я давно жду, когда ты сообщишь мне о решении строить Священную пирамиду. Ты — великий царь и свою гробницу должен сделать великой.

Молодой царь с восхищением смотрел на мать.

— Но кого же из наших зодчих можно поставить во главе строительства?

Царица задумалась. Она вспоминала всех известных ей крупных архитекторов.

— Да! От выбора начальника многое зависит в таком великом деле.

Вместе они перебрали имена зодчих, но ни на одном не остановились. Несколько минут молчали.

— Я думаю, — произнесла, наконец, Хетепхерес, — надо пригласить Хемиуна. Он молод, энергичен и уже опытен, а как родственник царского дома хорошо понимает, что постройка должна отражать величие власти.

— Пожалуй, ты права, — ответил Хуфу. — Я поговорю с ним.

Он почтительно простился с матерью. Ему хотелось побыть одному, и он прошел в маленький внутренний садик с небольшим бассейном, Сложенным голубыми фаянсовыми плитками. Это был самый тихий уголок и огромном и шумном дворце. Придворным и большинству жен заходить сюда не разрешалось. Фараон любил отдыхать здесь в одиночестве.

У бассейна играл Хауфра. Он бросал крошки в воду, где плавали красивые рыбки. Мальчик радостно вскрикивал, когда они выплывали и, наклоняясь, плескался загорелой ручонкой в воде. На суровом лице фараона появилась улыбка. Он сел в кресло и начал наблюдать за ребенком. Хауфра побежал к отцу и забрался на колени.

— Поймай мне рыбку! — попросил он.

Хуфу рассмеялся.

— Прикажи Пепи, он сделает все, что ты пожелаешь.

Мальчик сполз и, мягко шлепая голыми ножонками, побежал за слугой.

Хуфу снова погрузился в раздумье. Строительство пирамиды должно быть начато немедленно. Так кто же? Хемиун? Только что он закончил постройку величественного храма в Бубасте. И Хуфу решился. На его стук прибежал слуга и упал ниц перед фараоном.

— Передай домоуправителю, чтобы известили князя Хемиуна. Пусть он явится ко мне после полуденного отдыха.

Слуга исчез.

Хемиун явился в назначенное время и низко склонился перед высоким родственником.

— Я прибыл согласно повелению твоего величества.

Хуфу испытующе рассматривал племянника. У него были глубокие холодные глаза, энергичный небольшой рот и резко очерченный волевой подбородок, круто выступающий вперед. Нос крупный с горбинкой. Лицо — властное и жесткое — говорило об энергичном и сильном характере. Сосредоточенный взгляд быстрых глаз невольно располагал к себе, но и настораживал.