Галина Гордиенко - Лесная колдунья

• Название: Лесная колдунья
• Автор: Галина Гордиенко
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-9524-3738-8

Василису, дочь лесника, считали колдуньей: тоненькая, ослепительно рыжеволосая, дикая — лес ей был милее всех подружек. Она виртуозно владела рукопашным боем, собирала лечебные травы и приручила мудрую сову. Городские родственники были ошарашены, когда вместо разбитной деревенской девахи к ним в Питер явилось это чудо лесное. Девушка в одиночку разобралась с тремя бандитами, решившими угнать дядину машину, и старой семейной тайной, но вот с собственным сердцем совладать Василисе вряд ли удастся…

---

Коровой обозвал!

Лелька грустно вздохнула: Васена и до занятий с Коськой была худенькой, в чем только душа держалась, а тут совсем отощала. Кожа да кости остались. Так в деревне про нее говорили. И тени под глазами появились.

Папа сколько раз от этой каторги ее отговорить пытался, да разве Василису переспоришь? Упрямая!

После той беготни по лесу она сильно изменилась. Даже походка другой стала. Как по льду Васька ходит. Водой перетекает — глазу не уследить. Коська своей матери тогда сказал: «Васене цены нет, самородок».

При чем тут самородок, это же камень? — Лельке непонятно. Подумаешь, драться немного научилась! Ладно бы чему доброму.

Лелька невольно фыркнула: к тому же и не дерется Васена совсем. Разве только с самим Коськой. Так то и на драку не похоже.

Лелька сколько раз видела: летают вокруг друг друга, и всех дел. Как танцуют. Смотреть забавно и не страшно.

Вот мужики в деревне по пьяни бьются — это да. Лельку как-то даже стошнило от отвращения.

А Коська Нарышкин этим летом опять куда-то подался. Сказал, что, раз смерть отступила, нечего ему в деревне делать. Как мать ни уговаривала, не остался. Собрал свой рюкзак и был таков. Опять на свой Кавказ, наверное, поехал. Мало ему досталось.

Матери Коська заявил: места ему те полюбились. Горы до сих пор снятся, звезды над ними гроздьями рассыпаны, яркие, колючие, нездешние.

И быстрые речки — вода студеная-студеная. Бежит по камням, звенит колокольчиками, от нее зубы ломит.

Девочка удивленно покачала головой: глупая Васька и без Нарышкина занимается! Чтобы не забыть. Лельке сказала — форму потерять не хочет. Коська якобы строго-настрого тренироваться велел. И самой нравится.

Вот чудачка! Вся на пот исходит и все равно не бросает.

Лелька снова сдвинула тонкие бровки и хмуро покосилась на сестру: ну почему Васька не как все люди, а? Еще и рыжей уродилась — с ума сойти!

Лелька насупилась: в деревне говорили — рыжие волосы от нечистого. Она, Лелька, конечно, в сказки не верит, но…

Лучше бы у Васьки волосы оказались другого цвета. Любой бы подошел, только не этот, почти огненный.

И с глазами бедной Васе не повезло. В деревне смеются — мол, тоже рыжие. А на самом деле — Лелька лично проверяла! — они карие, с золотистыми крапинками, вовсе не рыжие.

Сколько раз Лельке приходилось свою единственную подругу за подобные разговоры колотить да за косы таскать, не передать. И все без толку. Чужие рты не закроешь.

Боятся Васену в деревне. Хотя как заболеют серьезно — моментом к ней бегут. С мелочишкой какой — к докторше Марии Павловне в Сосновку, а с чем серьезным — только к Васе.

И все равно недовольны. Вот люди! То старую Степаниду побаивались, она всю округу травами пользовала, а как Степанида померла, так Ваську стали бояться.

Лелька незаметно сморгнула с ресниц вдруг выступившие слезы: зачем только Василиса знахарству училась? Травками да корешками голову себе забивала? Ладно бы с пользой для себя…

Лелька грустно усмехнулась, вспомнив про Кару. Сова стала последней каплей. Как Васька ее подобрала да вылечила, вообще от нее шарахаться стали.

Сова, мол, птица темная, и где это видано, чтобы она за человеком, как собачонка, таскалась? Даже днем, когда всем нормальным совам спать положено. Нечисто, мол, тут.

Опять-таки, рыжие волосья к чему? Бог, он шельму метит…

Дураки!

И папа сказал — дураки.

Не везет Васене. Может, и хорошо, что она в город едет.

Лелька с любовью посмотрела на старшую сестру, озабоченно стоявшую над полупустым рюкзаком, и предложила:

— Хочешь, свои сережки золотые подарю? У тебя таких нет, а в городе наверняка носят. Возьми, а? — Лелька немного подумала. — Или цепочку на шею возьми мамину. С янтариком. Папа разрешит. А то поедешь — деревня деревней…

Василиса улыбнулась и отрицательно замотала головой.

— Ни за что! Не ношу я золота, ты же знаешь. Тяжелый металл, давит на меня. Пусть лучше тебе останется, ты безделушки любишь.

— Любишь не любишь, могла бы и потерпеть, — проворчала Лелька. — Опозоришь нас перед родственничками. Прямо голодранка из глухой деревни!

— Ну и пусть — из деревни, — засмеялась Василиса. — И даже — из глухой. Правда ведь, глупо на правду обижаться.

— В чем же ты поедешь, Вась? — жалобно протянула девочка, рассматривая тоненькую фигурку сестры в мешковатой домашней рубахе. — Город все-таки. И в поезд сядешь…

— В чем поеду? Не знаю пока. Наверное, к чему привыкла, в том и поеду. В чем в лес хожу.

— Что?! — возмущенно закричала Лелька, мгновенно забывая о своей недавней жалости. — В своих тертых-претертых замшевых штанах и обычной футболке?!

— Ну и что? Чем плохи мои бриджи? Сама знаешь, из дедовых перешила. Такой выделки замшу еще поискать. А удобные — не представляешь. Как вторая кожа на мне, я их и не замечаю.

— Кожа, — язвительно протянула Лелька. — Издеваешься, да? А как на тебя наша тетка посмотрит? И эти… как их… двоюродные брат с сестрой? Как на дикарку? — Лелька презрительно хохотнула. — В дедовских штанах в облипочку, над которыми вся деревня смеется, и в футболке! Да еще с дурацким ружьишком за спиной!

Василиса пожала плечами. Лелька, помолчав, мрачно поинтересовалась:

— Может, ты и на ноги свои лесные бахилы наденешь? Из кожи, а? Что вы на пару с Коськой весной сварганили? Бесшумненькие? Они же тоже, ты хвасталась, удобные. — И она ядовито передразнила: — Вторая кожа!

— Ты права, — улыбнулась Василиса. — Надену. Чудо что за полусапожки у нас получились.

— А новые кроссовки как же?! — взвыла покрасневшая от негодования Лелька.

— С собой, наверное, возьму. Раз уж папа потратился. А хочешь, тебе оставлю? Размер у нас один…

— Не надо, — зло посмотрела на сестру Лелька. — Мне папа такие же купил. — Она убрала в шкаф отвергнутое крепдешиновое платье и обернулась к сестре. — Представляю, как тебя в городе встретят! Явишься туда чучело чучелом. Хорошо, если сразу обратно не отправят!

— Не переживай. Отправят — поеду. Если решу, что так лучше. — Василиса сузила глаза. — Если же сочту нужным — останусь. Папа слово маме дал. И его нужно сдержать. — Девушка тоскливо вздохнула. — Вот окончу институт и стану свободной. А может, лесником сюда вернусь, как папа. Увидим…

В эту ночь, последнюю в родном доме, Василиса почти не спала. Вечером они с отцом вдруг надумали истопить баню. Кто знает, когда в Питере удастся толком помыться?

В городе пусть и коммунальные удобства, но все не то. Горячую ванну принять, конечно, приятно, зато попариться…

Понятно, и в Санкт-Петербурге настоящие бани есть, но ведь не бесплатно же. А лишних денег у Василисы в городе не будет. На стипендию не слишком пошикуешь, а папа много высылать не сможет, ему Лельку поднимать. Да и какая у него зарплата? Одни слезы.

Василиса с Лелькой долго, как последний раз в жизни, парились и намывались, отводили душу: когда еще встретятся?

Василиса натерла свои и Лелькины волосы кислым молоком. Прошлась по рукам и ногам пучком запаренного чистотела. Потом сестры тщательно полоскали волосы в отваре крапивы.

Нет, мыло у них, естественно, в доме есть, как и шампуни. Но от них какие волосы? А после простокваши да крапивы они пышные и блестящие.

После бани Василиса почти до самого утра возилась на кухне. Решила натушить побольше картошки с мясом. Пусть хоть неделю у отца голова не болит.

Василиса и не заметила, как ночь пролетела. Едва запели петухи, как отец запряг лошадь, не хотелось Василисе сегодня ехать в уазике.

Другое дело — когда лежишь на дне повозки, а над тобой высокое небо, и гудят от ветра в вышине корабельные сосны. И запахи кружат голову: пахнет сеном, свежей листвой, медовыми травами и нагретой на солнце песчаной дорогой.

К станции подъехали за сорок минут до прибытия поезда. Отец занес рюкзак в единственное помещение деревянного здания — тут и касса, и комната дежурной, и «зал ожидания» — две лавки вдоль стены.

— Пап, а там, в поезде, как? — волновалась Лелька. — Можно я с вами в вагон зайду, просто посмотреть?

Отец натужно улыбнулся:

— Не получится. Поезд две минуты стоит, а то и одну, если опаздывает. Как бы Василисе на ходу прыгать не пришлось.

— Ага, а тебе, значит, можно?! Так не честно! Отец ответить не успел, раздался гудок. Он вздрогнул от неожиданности и подхватил рюкзак.

— Какой вагон-то, Алексей? — крикнула дежурная.

— Четвертый!

— Не беги, он прямо здесь и будет. Поезд двигался с оглушающим грохотом, не только Лелька, но и Василиса зажмурилась. Раздался лязг, четвертый вагон с надписью «Екатеринбург — Санкт-Петербург» действительно остановился напротив.

Открылась дверь. Василиса легко вскочила на ступеньку и протянула руку за рюкзаком.