Брайан Кларк - «Если», 1999 № 12

• Название: «Если», 1999 № 12
• Автор: Брайан Кларк
• Издательство: ООО "Любимая книга"
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1999
• ISBN: 0136-0140

ФАНТАСТИКА
Ежемесячный журнал
Содержание:

Брайан Кларк. ЗЕМНЫЕ ВРАТА, рассказ

Конни Уиллис. ПРОКЛЯТИЕ КОРОЛЕЙ, повесть

ФАКТЫ

Ричард Каупер. ВЕЛИКАЯ ИГРА, рассказ

Грегори Бенфорд. ТАЙНОЕ ЗНАНИЕ, рассказ

ВИДЕОДРОМ

*Приглашение к разговору

--- Сергей Кудрявцев. ВОСПОМИНАНИЕ ИЗ БУДУЩЕГО, статья

*Анонс

--- Михаил Ковалёв. МАРС АТАКУЮТ! статья

*Альтернативное кино

--- Дмитрий Байкалов. ИСЦЕЛЕНИЕ, статья

*Рецензии

*Адепты жанра

--- Наталья Милосердова. Я СВЕЧА, Я СГОРЕЛ НА ПИРУ…, статья

Джордж Мартин. ЛЕТЯЩИЕ В НОЧИ, повесть

ЛИТЕРАТУРНЫЙ ПОРТРЕТ

*Вл. Гаков. СТРАННЫЕ ПЕСНИ О ГЛАВНОМ, статья

Майкл Суэнвик. МЕЖДУ НЕБОМ И ЗЕМЛЁЙ, рассказ

Иван Вазов. ПОСЛЕДНИЙ ДЕНЬ ХХ ВЕКА, рассказ

Вл. Гаков. АМЕРИКИ, ОТКРЫТЫЕ ПО ОШИБКЕ, статья

ПРЯМОЙ РАЗГОВОР

*Пол Андерсон «БУДУЩЕЕ СТАНЕТ СЮРПРИЗОМ!» Интервью журналу «Если»

РЕЦЕНЗИИ

КРУПНЫЙ ПЛАН

*Дмитрий Володихин. КОВЧЕГ ДЛЯ ДИСКУССИЙ, статья

КУРСОР

PERSONALIA

ПРИЗ ЗРИТЕЛЬСКИХ СИМПАТИЙ «СИГМА-Ф»

_{На обложке иллюстрация Игоря Тарачкова к повести Джорджа Мартина «Летящие в ночи».Иллюстрации: О. Дунаевой, О. Васильева, А. Филиппова, С. Шехова.}

---

Лако кивнул и снова наклонился над гамаком, глядя на Эвелин.

Я снял с аппарата верхнюю панель, подозвал бейю и начал свой спектакль. Вытащил все микросхемы, платы, шлейфы и разрешил бейе возиться с ними, подносить к свету, совать в рот и наконец уложить на место в надлежащем порядке собственными грязноватыми ручками. В середине этого занятия снова выключился свет, и мы минут пять сидели в полумраке, но Лако не пошевелился и не зажег керосиновую лампу.

— Виноват аппарат искусственного дыхания, — объяснил он. — К другому я подключил Борхарда. Перегрузка генератора.

Мне бы очень хотелось, чтобы горел свет и я мог видеть его лицо. Я готов был поверить, что генератор перегружен. Тот, что был у группы Лиси, то и дело выходил из строя без всяких аппаратов искусственного дыхания. Но я чувствовал, что Лако лжет. Всему виной был холодильник с двойными дверцами, стоявший напротив моего бывшего узилища, он-то и перегружал генератор, оставляя нас без света. Что спрятано в этом холодильнике? Кока-кола?

Зажегся свет. Лако наклонился к Эвелин, а мы с маленькой бейей поставили на место последнюю микросхему и закрыли верхнюю панель переводчика. Я дал бейе перегоревший предохранитель, и она, отойдя в уголок, принялась его изучать.

Лако позвал:

— Эвелин!

Она что-то пробормотала.

— Думаю, мы почти готовы, — сказал он. — Что ты хочешь от нее услышать?

Я достал микрофон, который можно было закрепить на пластиковом пологе над ее головой.

— О холодильнике, — начал я, чувствуя, что захожу слишком далеко. Как бы мне снова не оказаться в клетке. — Пусть она скажет что-нибудь, чтобы я мог настроиться. Например, свое имя. Что угодно.

— Эви, — произнес он неожиданно мягко. — У нас есть аппарат,

который поможет тебе говорить. Я хочу, чтобы ты назвала свое имя.

Она что-то произнесла, но прибор не уловил.

— Микрофон далеко, — заметил я.

Лако немного опустил полог, Эвелин снова что-то сказала; на этот раз прибор принял звук за помехи. Я покрутил ручки аппарата, но ничего не добился.

— Пусть попытается еще раз, ничего не ловится, — сказал я и нажал кнопку «запомнить», так что удержал звук и смог с ним работать, но все равно получался только шум. Мне пришло в голову, что бейя могла вставить что-нибудь задом наперед.

— Попробуй еще раз, Эвелин, — тихо произнес Лако и склонился к ней так низко, что едва ее не коснулся.

Опять ничего связного — только шумы.

— Что-то не в порядке с аппаратом, — сказал я.

— Она не говорит «Эвелин», — отозвался Лако.

— А что?

Лако выпрямился и посмотрел на меня.

— Она говорит: «Записка».

Свет снова погас на несколько секунд, и я, изо всех сил стараясь не выдать своего волнения, ответил:

— Хорошо, годится и записка. Пусть повторит.

Свет зажегся, и тут лампочки на панели замигали, и голос, теперь похожий на женский, произнес: «Записка», а потом: «Сказать».

Наступила мертвая тишина. Было даже странно, что прибор не уловил моего дикого сердцебиения и не преобразовал его в слово «попался». Свет погас. Эвелин начала хрипеть, и хрип становился все сильнее.

— Ты не можешь перевести аппарат искусственного дыхания на батареи? — спросил я.

— Нет, — ответил Лако. — Сейчас принесу другой. — Он зажег фонарик; а затем в его свете — керосиновую лампу. Взял ее и вышел.

Как только вдалеке между ящиками исчезли колеблющиеся тени, я на ощупь приблизился к Эвелин и чуть не упал, споткнувшись о бейю, которая сидела, скрестив ноги, рядом с гамаком и сосала перегоревший предохранитель. Приказал ей:

— Принеси воды. — Потом придвинулся ближе к Эвелин, ориентируясь на ее хриплое дыхание. — Эвелин, это я, Джек. Я уже был здесь.

Хрип прекратился, словно она затаила дыхание.

— Я отдал записку Санду. В собственные руки.

Эвелин что-то произнесла, но переводчик стоял слишком далеко, чтобы я мог понять слово. По звучанию оно напоминало «пошел».

— Вчера ночью я пошел отсюда прямо туда.

На этот раз было понятно, что она сказала: «Хорошо». Свет зажегся.

— Что было в записке, Эвелин?

— В какой записке? — внезапно отозвался Лако.

Он поставил аппарат искусственного дыхания рядом с гамаком. Я понял, почему он не хотел использовать этот прибор: его трубку надо ввести в гортань, и это не даст говорить.

— Что ты пыталась сказать, Эви? — спросил он.

— Записка. Санд. Хорошо.

— Все это бессмыслица, — вмешался я. — Может, она все еще под действием морфия? Задай ей вопрос, ответ на который ты знаешь.

— Эвелин, кто был с тобой в Спайни?

— Хауард. Каллендер. Борхард, — она на минуту замолчала, словно припоминая. — Бейя.

— Прекрасно. Можешь не называть остальных. Что вы делали, когда нашли сокровища?

— Ждали. Послали бейю. Ждали Санда.

— Вы входили в гробницу?

По тону было заметно, что Лако уже задавал эти вопросы, но на последнем его тон изменился, и я внимательно прислушался к ответу.

— Нет. — Голос слышался совершенно ясно. — Ждали Санда.

— Что ты пыталась мне сказать, Эвелин? Вчера… Ты все время хотела что-то сказать, а я не понимал. Теперь у нас есть переводчик. О чем ты хотела сообщить?

Что она скажет ему? «Не беспокойся, я нашла другого, чтобы выполнить поручение»? Мне приходило в голову, тогда и потом, что она не могла нас различить еще и потому, что уши ее тоже закрывали «соты» и все голоса для нее звучали одинаково. Но это, разумеется, было не так. Она точно понимала, с кем говорит, понимала до самого конца. Я затаил дыхание, рука застыла на выключателе. И думал: она может сообщить Лако, что я был здесь раньше. Но может и поведать мне, что было в записке.

— Что ты хотела рассказать о яде, Эвелин?

— Слишком поздно, — выговорила она.

Лако обернулся.

— Я не понял, о чем она…

— Мне показалось, она говорит о сокровищах.

— Сокровища, — подхватила Эвелин. — Проклятие.

Дыхание ее выровнялось. Переводчик перестал его воспринимать. Лако выпрямился, опустил полог и сообщил:

— Уснула. Она никогда не остается долго в сознании после морфия.

Наступил черед бейи: она схватила бутылку из-под колы с картонного ящика и протиснулась мимо Лако к гамаку.

— Возможно, Эвелин права, — сказал он бесстрастно. — Может быть, это Проклятие.

Я тоже смотрел на бейю, готовую дать Эвелин воды, едва та очнется. Пробовал представить себе, как она будет выглядеть, когда заболеет.

— Иногда я ловлю себя на мысли, что способен на все… — буркнул Лако.

— Ради чего?

— Думаю, я смог бы отравить бейю Санда, чтобы спасти сокровища. Это ведь похоже на Проклятие, правда? Желать чего-то столь сильно, чтобы не остановиться перед убийством?

— Да.

Бейя сунула в рот предохранитель.

— С тех пор, как я увидел сокровища…

Я вскочил и гневно крикнул:

— Ты бы убил ни в чем не повинную бейю за какую-то проклятую голубую вазу? При том, что ты все равно получишь клад? Ты ведь можешь взять анализы крови, можешь доказать, что группа была отравлена. Комиссия решит дело в твою пользу.

— Комиссия закроет планету.

— Какая разница?

— Они уничтожат сокровища, — проговорил Лако, словно забыв о моем присутствии.

— Что ты несешь? Они не дадут Санду и его дружкам даже приблизиться к сокровищам. Будут следить, чтобы никто не повредил находку. Конечно, потянут время, но свою Награду ты получишь.

— Ты их не видел, — сказал Лако. — Ты… — Он безнадежно махнул рукой. — Ты не понимаешь.

— Тогда, может, ты мне покажешь это несравненное богатство? — предложил я.

Он сгорбился и ответил:

— Ладно…

Я взыграл духом: сенсация обеспечена!

Он снова запер меня в клетку и пошел подключать Борхарда к аппарату искусственного дыхания. Я не попросил, чтобы он взял меня с собой. Я был знаком с Борхардом почти так же долго, как с Хауардом, но он нравился мне гораздо меньше. Однако такого конца я ему не желал.

Было около полудня. Солнце стояло почти над головой и припекало так, что едва не прожигало пластик палатки. Лако вернулся через полчаса; он выглядел еще хуже, чем раньше. Сел на ящик и спрятал лицо в ладонях. Проговорил:

— Борхард умер. Пока мы были с Эвелин, он умер.

— Выпусти меня, — взмолился я.

— У Борхарда имелась теория относительно бейев. По поводу их любопытства. Он видел в этом Проклятие.

— Проклятие, — повторила бейя, сжавшаяся в комочек у стены.

— Выпусти меня из клетки, — повторил я.

— Он считал: когда пришли сугундули, бейям показались настолько любопытными эти существа, что они позволили пришельцам остаться. И сугундули поработили их. Борхард утверждал, что бейи были великим народом, обладали высокой культурой, пока не появились сугундули и не отобрали у них Колхиду.