Елена Езерская - Бедная Настя. Книга 4. Через тернии – к звездам

• Название: Бедная Настя. Книга 4. Через тернии – к звездам
• Автор: Елена Езерская
• Издательство: Олма-Пресс
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2005
• ISBN: 5-224-05045-6

Беседа Владимира Корфа и Андрея Долгорукого закончилась трагически — Андрей смертельно ранен. Княгиня Долгорукая обвинила Владимира в преднамеренном убийстве, и молодого человека арестовали. Репнин, пытаясь разоблачить княгиню, осматривает пистолеты и понимает, что оружие подменили. Во время отпевания сына Долгорукая призналась, что специально зарядила пистолет, желая чтобы погиб Корф. А это время появляется Сычиха, которой удалось уйти из табора. Она и поведала о тайне рождения Анны.

---

— Умоляю, простите нас, Петр Михайлович, и вы, дамы, — Репнин повинно склонил голову перед собравшимися. — Но я не мог поверить в то, что барон Корф решился убить друга. И тогда я внимательнейшим образом осмотрел пистолеты. Тот, что стрелял, оказался поврежденным. Он был заряжен и сработал бы в любом случае, выстрелив в первого, кто прикоснулся бы к нему. По страшной, невероятной случайности, этим первым оказался Андрей.

— Когда мы догадались, что пистолет поврежден, — продолжила его рассказ Лиза, — мы захотели узнать правду: кто убийца. И тогда возник этот план. Мы были уверены: убийца не сумеет не выдать себя, увидев воскреснувшего Андрея. Только я и представить себе не могла, что это — маменька…

— Вообще-то, честно говоря, лично я подозревал Полину, — признался Репнин. — За ней подобное водилось, однажды она из ревности чуть не сожгла Анну, заперев ее на конюшне.

— Вот еще! — вскинулась Полина. — Нашли изверга!

— Да как вы смели подозревать мою девочку? — рассердился князь Петр. — Пожалуй, мне стоит поторопиться с тем, чтобы раз и навсегда избавить тебя от прошлого, дав твое настоящее имя и новую жизнь, которой у тебя до сих пор не было.

— Благодарю вас, папенька, — расцвела Полина, еще крепче прижимаясь к князю.

— Я готов извиниться перед Полиной, — смиренно склонил голову Репнин. — Я думал о ней хуже, чем она есть. Будем считать, что я ошибался.

— Оставь реверансы, Миша! — презрительно сказала Лиза. — Мне нет дела до этой самозванки. Отец, вы действительно настолько увлечены этой деревенщиной, что даже не понимаете, что произошло в вашем доме? Вы не поняли, что ваша жена, мать ваших детей, хотела убить вас, а убила собственного сына, моего брата?!

— Лиза, прошу тебя, пусть эта страшная правда останется между нами, — тихо сказал князь Петр, глядя на неподвижно сидевшую на диванчике Долгорукую. После того, как Репнин открылся, она, точно слепая, добрела до своего любимого места в гостиной и замерла там, подобно египетскому сфинксу — величественная и холодная.

Соня и Татьяна переглянулись между собой и согласно кивнули князю Петру.

Лиза растерянно взглянула на Репнина.

— Однако, Петр Михайлович, — твердо сказал он, — вы, кажется, забыли, что по вашему обвинению в тюрьме сидит невиновный человек. Призывая нас всех скрыть правду, вы обрекаете Владимира на каторгу, а, быть может, и на смерть.

— Мне сейчас не до Корфа, — с раздражением ответил князь Петр и попытался подойти к жене, чтобы увести ее из гостиной, но Репнин преградил ему дорогу.

— Я не позволю вам наказывать Корфа за то, чего он не совершал, — тихо, но с угрозой произнес Репнин.

— А я не питаю никакого сочувствия к барону, чтобы прощать ему все его предыдущие прегрешения! — воскликнул князь Петр.

— Так вы решили воспользоваться случаем, чтобы избежать дуэли? — понимающе усмехнулся Репнин. — Вы прекрасно знаете, что Владимир стреляет лучше вас, и хотите избавиться от более сильного соперника?

— Вы обвиняете меня в трусости? — вскипел князь Петр.

— Я обвиняю вас в подлоге и заведомо ложном обвинении! — торжественно сказал Репнин.

— Вы ничего не докажете, — недобро улыбнулся князь Петр.

— Докажу, еще как докажу, — в тон ему ответил Репнин. — Я забрал из вашего кабинета коробку с пистолетами. Это, во-первых, а во-вторых, — у меня есть свидетель — Елизавета Петровна.

— Лиза?! — Долгорукий с возмущением обернулся к дочери. — Ты пойдешь против отца своего?

— Ты не оставил мне иного выхода, папа, — кивнула Лиза. — Ты пытаешься насильно выдать меня замуж за Корфа, которого я не люблю. Ты глух к моим мольбам, почему я должна слышать твои просьбы?

— Но как же честь семьи? — побледнел князь Петр.

— Вы могли бы избежать всех расспросов и разбирательств, — предложил рассудительный Репнин, — если немедленно отправились бы со мною к судье.

— И что мы скажем ему? — недоверчиво покосился на него князь Петр.

— Что еще раз проверили пистолеты и обнаружили, что боек одного из них оказался неисправен, и поэтому смерть Андрея — несчастный случай. И у вас нет претензий к барону Корфу. А что касается княгини, то я настоятельно рекомендую вам как можно скорее увезти ее отсюда и показать хорошему врачу. Впрочем, судьба княгини — в ваших руках. Делайте с ней, что хотите. — Я жду от вас только одного — мы едем с вами к судье или нет?

— Шантаж? — надменно спросил князь Петр и еще раз обвел взглядом гостиную. Дочери смотрели на него настороженно, и лишь Полина — преданно, с беспрекословной готовностью подчиняться. — Похоже, в этом доме лишь одна Настя поддерживает меня. Хорошо, я подчиняюсь чуждой мне силе. Так и быть, едем к судье…

* * *

Оставшись в гостиной одна — Долгорукую под присмотром Сони и Лизы заперли в ее комнате, а князь Петр в сопровождении Репнина уехал высвобождать Корфа — Полина с торжеством огляделась по сторонам. Решимость настроения старшего Долгорукого была для нее очевидна: папенька хотел сделать ее наследницей всего этого, и скоро дом и все в нем — мебель, картины — станут ее собственностью. Она будет владеть имением безраздельно!

Полине даже и в голову не пришло, что Долгорукий поступает несправедливо, — ведь она так пострадала во младенчестве, по воле злого рока оказавшись рабыней, лишенной всех радостей жизни, не похить ее вороги из колыбели. Сказка, грезившаяся в девичьих снах, стала явью, и Полина ощущала себя героиней одного из тех женских романчиков, один из которых успела просмотреть давеча, потихоньку вытащив книжку у Сони.

Книжка, хотя чтение и давалось ей с трудом, произвела на Полину неизгладимое впечатление, и она то и дело представляла себя прекрасной юной графиней, отнятой от груди матери кровожадными пиратами и проданной на невольничьем рынке Константинополя. «Потерянная и обретенная» — это была она, Полина, — нет, Анастасия Долгорукая, княжна и богатая наследница.

Полина уже представляла себе, как будет принята в высшем свете, как появится на балу, где кавалеры — один другого краше и знатнее — бросятся наперебой приглашать ее на танец. Она не станет отказывать никому, но и обещать ничего не станет. Приглядится, присмотрится, кто покажется идеалом: чтобы и собой хорош, и молод, и в чине, и при деньгах. Теперь у нее есть повод быть разборчивой — она и сама нынче имеет все… ну, будет иметь! Осталась всего малость — Полина нутром чувствовала, что князь Петр не шутит. Сказал, что все завещает ей — так и сделает.

Все, хватит, прошли те времена, когда она, чтобы от тяжелой работы оторваться, к хозяину ластилась, а ради того, чтобы актрисой на Императорской сцене представиться, тому противному плешивому старику глазки строила. А еще и с Забалуевым пришлось поближе сойтись — впрочем, этот ей пока еще нужен, как никак предводитель уездного дворянства. Пусть свое дело сначала сделает, документ закрепит о ее происхождении, а потом — ищи себе новую утеху, волосатый коротышка!

А вот бы сейчас перед Модестовичем похвастаться, подумалось Полине. Все говорил, что в Курляндию возьмет, баронессой сделает, ан нет — она теперь сама княжеского роду и на Модестовича даже не взглянет. Ему, конечно, это в обиду, но, однако, полезно. Враль Вральич золотые горы обещал, сантименты разводил. Попользовался и сбежал, где он теперь-то, рыжий черт?

Полина ахнула и застыла на месте, как вкопанная, — словно отвечая на ее немой вопрос, в дверях показался Карл Модестович. Появился бочком, протискиваясь между створками, и опасливо косился по сторонам. Потом, убедившись, что кроме Полины в гостиной никого, крадучись подбежал к ней.

— Где князь, Полька? — быстро спросил он. — И чего ты здесь, как барышня разнаряженная? Продал тебя, что ли, барин за грехи твои?

— А ты мне, Карл Модестович, не тыкай! — высокомерно сказала Полина. — И нечего меня за задницу щупать, а то, неровен час, вернется Петр Михайлович, застанет тебя и так за рукоблудие отметелит, что долго не забудешь.

— Ой, ой, ой! — с притворным испугом взглянул на нее Модестович. — А с какой это надобности князь Петр за крепостную девку заступаться будет? Или ты уже и его на грудь приняла?

— Петр Михайлович — не любовник мне, а отец, — с вызовом объявила Полина.

— Отец? — Модестович хотел рассмеяться, но поперхнулся. — Ты чего мелешь, дура?!

— И не дура вовсе, — с достоинством пожала плечами Полина. — Я — недавно найденная пропавшая в детстве дочь князя, и имя мне настоящее — Анастасия. Так что ты и руки не распускай, и язык попридержи, а не то велю слугам — тебя живо захомутают и на конюшню отведут.

— Больно строга ты, матушка, — ехидно произнес Модестович, но все же задумался. И впрямь, ведет себя Полька в доме слишком свободно, и одета не по рангу, не то, что она у Корфов в служанках ходила. — И когда же такое чудо открылось? Почему не знаю? Не та ли ты дочь, которую Марфа, бывшая князя наложница, недавно разыскивала? Значит, князь Петр — тебе отец, а она — тебе мать?