Алексей Парин - Чудесный рог: Народные баллады

• Название: Чудесный рог: Народные баллады
• Автор: Алексей Парин
• Издательство: Московский рабочий
• Жанр: Европейская старинная литература
• Год: 1985

В книге собраны наиболее яркие образцы фольклора Западной Европы — английские, шотландские, немецкие, бретонские и датские народные баллады. Они стали достоянием широкого советского читателя благодаря прекрасным переводам С. Маршака, Л. Гинзбурга, В. Потаповой, А. Эппеля. В книге впервые публикуются переводы А. Кочеткова из собрания немецких баллад «Чудесный рог юноши».

Отдельный раздел составляют переводы и подражания русских поэтов XIX — начала XX века: от Жуковского и Пушкина до Цветаевой и Эренбурга.

Народные баллады — яркая страница мировой поэзии, привлекающая свежестью красок и полнотой чувств.

---

Гил Брентон

Гил Брентон вернулся в свою страну,
Он за морем выбрал себе жену.

Невесту, ее сундуки и людей
К месту примчали сто сорок ладей.

С винами для утоленья жажды
Пришло кораблей по двенадцати дважды.

Еще кораблей по двенадцати дважды,
С грузом червонного золота каждый.

Дважды двенадцать с червонным златом
И дважды двенадцать с душистым мускатом.

Дважды двенадцать с мускатом толченым
И дважды двенадцать с хлебом печеным.

Невеста блистала роскошным нарядом,
И паж бежал со стременем рядом.

Вдовы небогатой сынишка румяный,
Вильямом звался невестин стремянный.
Блистая красой и роскошным нарядом,
Горючие слезы лила она градом.

Вконец озадачен их изобильем,
За стремя держался бегущий Вильям.

— Скажи, госпожа, — он спросил невесту,—
С чего проливаешь ты слезы не к месту?

Репей забился тебе в башмак
Или вступать не желаешь ты в брак?

Зябнут в перчатках белые руки
Или горюешь с родней в разлуке?

Сбросить конь тебя норовит
Или паж твой не родовит?

Конская ослабела подпруга
Или другого желаешь супруга?

— Репей не забился ко мне в башмак,
И я добровольно вступаю в брак.

Не зябнут в перчатках белые руки,
И не горюю с родней в разлуке.

Конь послушен, а паж мой на вид
Учтив, пригож и притом родовит.

Конская не ослабела подпруга,
И я не желаю другого супруга.

Поведай мне, миловидный паж,
Каков обычай свадебный ваш?

— Тебе не придется он по нутру:
Король семь жен отослал поутру.

Он у семи королей окрест
Сватал семь раз дочерей-невест.

С ним семь королевен ложились в постель,
И, гневен, он прогонял их отсель.

С брачного ложа, с ужасным стыдом,
Они возвращались в родительский дом.

В замке окажет свекровь тебе честь:
Велит на стул золотой тебе сесть.

Тогда, все едино — ты дева, не дева,—
Садись на стул, как велит королева!

На этом стуле червонного злата
Ты посидишь и дождешься заката.

В спальню к супругу, — если ты дева,—
Ступай, не страшась королевского гнева.

А если нет — попроси служанку
Тебя заменить и уйти спозаранку.

В замке свекровь оказала ей честь:
На стул золотой предложила ей сесть.

В парадных покоях она до заката
Сидела на стуле из чистого злата,

А под вечер стала просить служанку
Побыть с королем и уйти спозаранку.

— Пять сотен фунтов к началу дня
Я дам тебе, если заменишь меня!

Лежит король на подушке льняной.
— Скажи мне, подушка, кто спит со мной?

Подушка в ответ ему: — Видит бог,
Не с той, что сватал, в постель ты лег.

Сватал ты королевскую дочь,
А со служанкой проводишь ночь.

— Скажи мне всю правду, ночная мгла:
Та ли, что сватал, со мной легла?

Ему отвечает ночная мгла:
— Одну ты сватал, другая легла!

А той, кому предложил ты руку,
Любовь сулила великую муку.

К матушке своей, королеве,
Кинулся он в расстройстве и гневе:

— Я женился на деве юной,
Милей и прелестней не сыщешь в подлунной!

Разве ждал я такого коленца?
Под сердцем носит она младенца!

Была королева суровой и жесткой:
— Я потолкую с твоей вертихвосткой!

А ты тем временем, сын мой любезный,
С дружиной выпей вина в трапезной.

Когда королева крутого нрава,
У ней коротка бывает расправа.

Силы ей придала добродетель,
Дубовую дверь сорвала она с петель.

Сорвав ее с петель рукою властной,
Вихрем влетела к невестке злосчастной.

— Дочь моя, только не вздумай лгать,—
Сказала ей королева-мать.—

Родитель младенца — вельможа знатный,
Или конюх отцовский статный?

— О матушка, я свои горькие пени
Вам изолью, преклонив колени!

Отец ребенка не рыцарь знатный,
Не лорд, не лэрд и не конюх статный.

Нас было, от старшей до самой юной,
Семь прекраснейших дев подлунной.

Заспорили сестры — кому из нас
В чащу сбегать в предутренний час

С ветвей зеленых нарвать проворно
Лесных орехов и сладкого терна

Да диких роз и тимьяна — сестрицы
Желали ими украсить светлицы.

Мы бросили жребий и, волей небес,
Выпало младшей отправиться в лес.

Была корзинка моя пуста.
Я розу успела сорвать с куста.

Пустую корзинку держа на весу,
Стряхнула я с первой розы росу.

Я с красной розы стряхнула росу,
И тут молодец показался в лесу.

Он был красив, учтив и опрятен,
Обут в башмаки вырезные, без пятен.

Таких чулок белоснежных и длинных
Нельзя увидеть на простолюдинах.

Он был королевич прямой по приметам,
И я не могла усомниться в этом.

Поверьте мне, дорогая свекровь:
Играла в нем королевская кровь.

Не ведая, дева я или не дева,
Меня целовал он под сенью древа.

Не зная, угодно ль мне быть его милой,
Меня до заката удерживал силой.

Не зная, хочу я уйти иль остаться,
Со мной до рассвета не мог расстаться.

— А что он, прощаясь, тебе преподнес?
— Три прядки своих белокурых волос.

Своих белокурых волос три прядки
И цвета свежей травы перчатки.

Ножик мне дал перочинный без ножен,
Его черенок серебром был обложен.

И, в накладном серебре, перочинный
Ножик велел мне беречь до кончины.

Еще ожерелье мне дал из агата
И перстень венчальный червонного злата.

Он дал мне перстень червонного злата
И наказал хранить его свято.

— Дочь моя, где ты до сей поры
Таила бесценные эти дары?

— Откиньте крышку резного ларца
И там найдете дары молодца!

Свекровь откинула крышку ларца
И видит сиянье златого кольца,

А рядом с перстнем — ножик без ножен.
Его черенок серебром был обложен.

Еще хранилось там ожерелье —
Из черных блестящих агатов изделье.

На дне ларца лежали перчатки
Из кожи зеленой, как лук на грядке,—

Точь-в-точь как стрельчатый лук на грядке! —
И три белокурых расчесанных прядки.

— Дитя мое, спрячь золотое кольцо.
Мне надобно сыну молвить словцо.

Для этого я побываю в трапезной,
Где пирует король наш любезный.

Мать-королева седой волчицей
Бежит от невестки своей белолицей.

— Сын мой, ты взял на охоту когда-то
Венчальный мой перстень червонного злата,

Чтоб он охранял тебя в чаще от бед.
Куда ты девал его, дай мне ответ!

В лесу обронил иль рукой беспечной
На палец надел вертихвостке встречной?

— Прости меня, матушка! Перстень венчальный
У девы остался в стране чужедальной.

Да что там кольцо! — мне владенья отцова
Не жаль, чтоб увидеть в лицо ее снова.

Наследственный лен как любви залог
Я без колебаний отдать бы мог,

Не стал бы жалеть ни посева, ни пашни,
Вступи эта дева под кров мой домашний.

Дабы на нее наглядеться всласть,
Отдал бы я королевскую власть!

— Ты сан королевский, мой сын, сохрани
И лен, что достался отцам искони.

Оставь при себе и луга и посевы! —
Таков был разумный совет королевы.—

Свое отдавать — не к лицу королю.
За это, мой сын, я тебя не хвалю!

Корысти не должно искать в мотовстве,
Коль скоро тебе повезло в сватовстве.

Добром не швыряйся направо-налево.
В соседнем покое та самая дева

Тебя ожидает: у ней налицо
Заветное, красного злата кольцо!

Гил Брентон, Гил Брентон! Мой перстень — порука,
Что вскоре качать в колыбели мне внука:

Счастливым отцом суждено тебе стать! —
Закончила речь королева-мать.

— О матушка, ты моего сынка
Купай в молоке, пеленай в шелка.

На первой сорочке его — дай срок! —
Пусть вышьют: «Я Брентона Гила сынок!»

Писец Саундерс