Дэниел Уилсон - Роботы Апокалипсиса

• Название: Роботы Апокалипсиса
• Автор: Дэниел Уилсон
• Издательство: Астрель
• Жанр: Боевая фантастика
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-271-39130-9

Этот роман возглавлял десятку лучших книг «Amazon.сom» в мае и июне 2011 года. Права на его экранизацию куплены за шестизначную сумму, а режиссером фильма, который выйдет в 2013 году, станет Стивен Спилберг. Стивен Кинг назвал «Роботов Апокалипсиса» «книгой, читать которую — наслаждение», а Линкольн Чайлд — «Азимовым эпохи „Терминатора“». Сумасшедшие восторги критиков, тысячи хвалебных рецензий в Сети, — из-за чего все это? Каждый читатель должен решить для себя сам…

---

Тот путь казался безопасным — ни переговоров машин, ни блестящих тепловых следов. И вдруг из-под кирпичного здания на углу пошли маленькие круги. Но если что-то катится, волны идут медленно, а сейчас они дергались, словно в нашу сторону шел кто-то огромный.

— Здесь нельзя оставаться, — говорю я и, обняв Нолана за плечи, веду его в какое-то здание. Мы прячемся у покрытого слоем пыли окна. Я пихаю Нолана, заставляя его сесть на пол.

— Не высовывайся. Что-то приближается.

Он кивает. Лицо у него уже совсем бледное.

Встав на колени, я прижимаюсь лицом к дыре в углу окна и замираю. Вибрации нарастают, они исходят из-под разрушенного участка мостовой. Откуда-то текут потоки электричества. По улице идет монстр, и, хочется мне этого или нет, скоро я его увижу.

Я задерживаю дыхание.

Кричит ястреб. В окне появляется длинная черная нога, но не вся, а только фут или два. Она напоминает лапу огромного насекомого — на конце у нее острый шип, а снизу колючки, похожие на снежинки. Машина холодная, но суставы конечностей разогрелись во время движения. Нога приближается, и я понимаю, что на самом деле она гораздо больше, чем кажется — просто сейчас она свернута, словно пружина, однако готова разжаться и нанести удар. И почему-то нога парит в воздухе.

Затем появляются теплые руки человека — чернокожей женщины в серых лохмотьях и защитных очках. К «ноге»-пружине приделана самодельная ручка, и женщина держит «ногу», словно винтовку. Другой конец «ноги» блестящий, оплавленный — ее отрезали от большой ходячей машины. Женщина идет, не замечая меня.

Нолан тихо кашляет.

Женщина разворачивается и, инстинктивно направив «ногу» на окно, нажимает на курок. «Нога»-пружина разжимается и летит вперед. Шип разбивает стекло, усеивая все осколками. «Нога» снова складывается, по пути вырывая кусок оконной рамы. Отпрыгнув в сторону, я, ослепленная внезапной вспышкой, падаю на спину и взвизгиваю. Нолан затыкает мне рот ладонью.

В окне появляется лицо. Подняв очки на лоб, женщина быстро засовывает голову внутрь, замечает нас с Ноланом. Кожа у женщины холодная, а вокруг головы столько света, что сквозь щеки видны все зубы.

Женщина заметила мои глаза, но не отшатнулась. Она рассматривает меня и Нолана, ухмыляясь.

— Прошу прощения, детишки, — говорит она. — Я подумала, что вы робы. Меня зовут Доун. Вы, наверное, проголодались?

* * *

Доун хорошая. Она ведет нас в подземное убежище, где прячутся люди из нью-йоркского Сопротивления. Пока что дом-тоннель пустой, но Доун говорит, что остальные сейчас занимаются разведкой, собирательством и еще каким-то «сопровождением». Я рада этому, ведь Нолан выглядит совсем неважно. Сейчас он лежит на спальном мешке в самом безопасном углу комнаты. Не уверена, может ли он еще ходить.

Здесь тепло и, похоже, безопасно, но Доун велит нам не шуметь и вести себя осторожно, ведь новые маленькие машины научились терпеливо раскапывать трещины, ориентируясь по вибрациям, а большие — охотиться на людей в тоннелях.

Слова Доун меня пугают; я оглядываю стены, покрытые закопченным кафелем, в поисках вибраций, но ничего не нахожу, о чем и сообщаю Доун. Она смотрит на меня как-то странно, правда, о моих глазах пока ничего не говорит.

Доун дает мне поиграть с ногой «жука», которая называется «иглозуб». Как я и думала, «иглозуб» был частью большой ходячей машины — «богомола». Доун говорит, что называет этого робота «ползунчик». Название меня смешит, но я быстро вспоминаю, что Нолан тяжело ранен.

Прищурившись, я заглядываю внутрь «иглозуба». Проводов в нем нет. Все части разговаривают друг с другом по радио, и при этом нога не должна думать о том, что она делает. Все детали предназначены для того, чтобы работать вместе. У ноги только одно движение, но хорошее — она умеет колоть и хватать. Это замечательно, ведь простой электрический сигнал может приказать ноге вытянуться или свернуться. Доун говорит, что нога — очень полезная штука.

«Иглозуб» дергается в руках, и я роняю его на пол. Он лежит на полу неподвижно, но стоит мне сосредоточить внимание на его суставах, «иглозуб» медленно вытягивается, словно кошка.

Кто-то кладет мне руку на плечо. Доун стоит рядом со мной, и ее лицо пышет жаром. Она взволнована.

— Невероятно! Давай я тебе кое-что покажу.

Доун ведет меня к стене, отдергивает висящую на ней простыню, и я вижу темную нишу, в которой притаилось ползучее чудовище. Всего в нескольких футах от меня десятки паучьих ног. Такая машина мне знакома — она была последним, что увидели мои прежние глаза.

Я с воплем отшатываюсь, пытаюсь убежать.

Доун хватает меня за воротник рубашки. Я вырываюсь, бью и царапаю Доун, но она слишком сильная.

— Матильда, послушай меня. Все в порядке. Она отключена.

Только лишившись глаз, я поняла, как сильно мне хочется плакать.

— Это та самая машина, которая тебя поранила? — спрашивает Доун.

Я могу лишь кивнуть.

— Все хорошо, детка. Я понимаю. Все хорошо.

Доун гладит меня по голове. Мне так хочется закрыть глаза. Но сделать это я не могу, и поэтому я смотрю, как на лице Доун тихо пульсируют сосуды. Затем она сажает меня на шлакоблок. Мышцы ее лица напрягаются.

— Матильда, эта машина называется «автодок». Мы притащили ее с поверхности. Люди пострадали… люди погибли ради того, чтобы принести сюда робота. Но использовать его мы не можем, а почему — неизвестно. А у тебя, Матильда, особый дар. Ты ведь знаешь об этом, да?

— Глаза.

— Верно, золотце. У тебя особые глаза. Но мне кажется, что машина у тебя не только на лице, но и в мозгу. Ты же заставила «иглозуба» двигаться просто силой мысли, верно?

— Да.

— Может, попытаешься сделать то же самое с автодоком? — Доун снова отдергивает занавеску. Теперь я вижу, что переплетенные ноги прикреплены к белому овальному корпусу. Там, где ноги соединяются с телом, видны темные зазоры. Машина похожа на червяка, которых мы с Ноланом когда-то копали на дворе.

Я дрожу, но не отворачиваюсь.

— Зачем?

— Для начала затем, чтобы спасти твоего братика, солнышко.

Доун вытаскивает автодок на середину комнаты. Полчаса я сижу, скрестив ноги, рядом с машиной и фокусирую на ней внимание, как раньше на «иглозубе». Сначала ноги автодока только слегка подергивались, потом я начала двигать ими по-настоящему.

Скоро я уже чувствую все его конечности. К каждой прикреплен инструмент; я узнаю только некоторые — скальпели, лазеры, фонарики. Спустя некоторое время машина уже не кажется совсем чужой. Я понимаю, каково это — иметь дюжину рук, помнить, где они находятся, и при этом сосредотачивать внимание на двух, которыми пользуешься в данный момент. Я сгибаю ноги паука снова и снова и чувствую себя все более уверенно.

И вдруг автодок заговаривает со мной: «Инициирован режим диагностики интерфейса. Выберите функцию».

Я отшатываюсь, внимание рассеивается. Слова были в моей голове, словно бы плыли по лбу изнутри. Как автодоку удалось поместить слова в мою голову?

Только сейчас я замечаю толпу — в тоннель пришли около десятка выживших. Обступив меня полукругом, они наблюдают за мной. Я не видела столько людей одновременно с тех пор, как у меня появились новые глаза. Позади Доун, обхватив ее, стоит мужчина, и она взяла его руки в свои. В мою сторону летит пульсирующий поток красно-оранжевого света, исходящий из их сердец. Я даже расстроена, ведь мне никогда не удастся объяснить людям, как он прекрасен.

— Матильда, это мой муж Маркус, — говорит Доун.

— Рада познакомиться с вами, Маркус, — говорю я.

Маркус просто кивает — кажется, он лишился дара речи.

— Про остальных я уже рассказывала, — говорит Доун.

Люди бормочут приветствия. Затем ко мне подходит какой-то парень, довольно симпатичный, с острым подбородком и высокими скулами. Одна его рука замотана в полотенце.

— Я Том. — Он садится на корточки рядом со мной.

Я отворачиваюсь; мне стыдно, что у меня такое лицо.

— Не бойся. — Том разворачивает полотенце: вместо кисти у него кусок холодного металла в форме ножниц. Я удивленно смотрю на Тома; он улыбается. Я тоже, но потом мне снова становится неловко, и я отвожу глаза.

Затем я прикасаюсь к металлической руке, заглядываю в нее. Удивительно, как слились живая плоть и механизмы. Никогда еще не видела такой сложной машины.

Я вглядываюсь в других людей и вижу кусочки металла и пластика. Значит, не все здесь состоят только из плоти, некоторые похожи на меня и Тома.

— Почему вы такие? — спрашиваю я.

— Машины сделали нас другими, — отвечает Том. — Мы изменились, но остались прежними. Мы называем себя «транслюди».

Транслюди.

Том указывает на мои глаза.

— Можно потрогать?