Марен Мод - Сальто ангела

• Название: Сальто ангела
• Автор: Марен Мод
• Издательство: Новости
• Жанр: Современная проза
• Год: 1995
• ISBN: 5-7020-0914-2

Жестокие нравы парижского дна, мира проституции; рэкет, насилие, презрение общества, равнодушие чиновников, произвол полиции. Наконец, операция по изменению пола и снова борьба Жана, признанного при рождении ребенком мужского пола, за официальное признание его женщиной.

Чрезвычайно эмоциональная, откровенная автобиографическая драма с элементами детектива.

Выход во Франции знаменитой книги-исповеди транссексуала вызвал общественный шок. В ней Мод Марен рассказала настоящую историю своей жизни-борьбы за официальное изменение пола: разрыв с семьей, всеобщее презрение, отлучение от службы, проституция, унижения, и, наконец, операция по изменению пола.

Сейчас Мод Марен работает адвокатом по защите прав транссексуалов.

Перевод с французского: Н. А. Егорова, А. В. Ятлова

Литературная обработка Марии-Терезы Кюни.

Marin Maud. Le saut de l'ange

---

Дипломат достал мне настоящие документы. У меня теперь есть удостоверение личности с фотографией, паспорт, мне сняли номер в гостинице.

Уже некоторое время я изучаю английский, особенно по ночам, когда попадаю в полицейский участок. С каждой облавой немножко продвигаюсь вперед в английском.

Океан любви плещется еще в моей голове, но я пересекаю Ла-Манш. Впервые ко мне обращаются без всяких задних мыслей, как к нормальной женщине.

Во всех номерах гостиницы лежит Библия. Завтра я выхожу замуж в белом костюме — вот он висит передо мной на стуле, а я рассматриваю обручальное кольцо, которое, для большего правдоподобия, купила себе сама. Я купила его у проституток, и оно обошлось мне в два-три раза дешевле, чем в магазине. Оно серебряное с голубым камушком, и перекупщик утверждал, что я могу носить его без опасений. Обручальное кольцо у меня в кармане. Мари-Лор, или Мод, называется теперь другим именем. Одна девушка, за деньги, конечно, уступила мне свое имя. Я родилась где-то около Тулона, по паспорту мне двадцать пять лет. Когда я смотрю на себя в зеркало, я вижу синие круги под глазами. Я очень быстро постарела. На парижских панелях, без любви, накачиваясь алкоголем, чтобы не было так холодно и страшно. Усталость отпечаталась на моем лице. Джоконде следовало бы сделать небольшую подтяжку лица, чтобы стереть с него следы разрушительного действия ее образа жизни.

Странные чувства вызывает у меня предстоящая «свадьба». Как он выглядит, мой «жених»?

Я знакомлюсь с Вильямом Беркли в кафе напротив мэрии. Он очень молод, моложе меня, эдакий симпатяга и любитель пива. Я бормочу какие-то фразы признательности, заученные из учебника английского по методу «Ассимиль», стараюсь даже придать себе влюбленный вид. Мне кажется, что я неплохо вошла в роль. Он же совсем не старается. Он, конечно, и не подумал об обручальном кольце, и я протягиваю ему то, что привезла с собой. Я надеваю белые перчатки. Он же одет так, будто собрался на партию в крикет.

Служащий, ведающий регистрацией актов гражданского состояния, произносит положенную речь. Я ничего не понимаю, но мысленно импровизирую в такт мелодике английских слов и патетических пауз. Я буду верной и послушной женой, мы будем вместе в счастье и в горе. Я согласна стать законной супругой этого мужчины.

Хотя все это и не по-настоящему, но, когда мой фиктивный муж надевает мне на палец кольцо, я чувствую, как глаза мои наполняются слезами. Еще одна иллюзия. Просто Мод и Мари-Лор, собранные вместе, хотят забыть, что они обыкновенные шлюхи и что вся эта церемония бракосочетания служит одному — получить больше выгоды от своей «работы». Надо еще раз себе сказать, что жизнь — дурацкая штука и что я слишком сентиментальна и слишком привыкла к несчастьям, чтобы надеяться на что-то лучшее, чем эта пародия на свадьбу. Поцелуи, поздравления, мне желают завести кучу красивых детишек. Опять эти предательские слезы на накрашенных глазах. У меня уже были и еще будут сотни мужчин, но мое чрево навсегда останется холодным, пустым и бесплодным. Ничего не останется после меня. На ступенях мэрии мой супруг поспешно и неловко пожимает мне руку. Он уже получил причитающуюся ему сумму и спешит уйти. Через некоторое время, в соответствии с английскими законами, он попросит развод и получит его. Ему надо только подождать.

— До свидания, Вильям.

— До свидания, мадам.

Каждый садится в отдельное такси, и я никогда больше не увижу своего первого и последнего мужа. Потом придет день, когда я получу все нужные мне английские бумаги, и я так и не узнаю, ни когда он развелся, ни что с ним потом стало. Как будто его никогда и не было.

Дело у Дипломата поставлено четко. Вот я уже снова в самолете. Утешаюсь осетриной и виски. А в десять часов вечера в день моей свадьбы я уже, как всегда, на своем рабочем месте на Елисейских полях.

— А ты знаешь, что проводишь сегодня первую ночь с новобрачной?

Мой клиент мне не верит. Это какой-то швейцарец, у него нет чувства юмора, и он не торопится. С последнего этажа гостиницы «Конкорд Лафайет» я смотрю на огни Парижа. Опять слезы на глазах. Но за них заплачена тысяча франков. Да, господин клиент из Швейцарии, все это чистая правда. А проститутки очень сентиментальны, и с этим ничего не поделаешь.

Я опять попалась, но на этот раз я вне себя от отчаяния и бешенства. Я злюсь на все на свете. И причин в этот вечер у меня больше чем достаточно. Было холодно, клиентов очень мало, и последний, гнусный полицейский, решил меня потрясти. Он согласился на двести франков, а когда мы поднялись в комнату, вытащил свое удостоверение и заявил:

— Пойдешь со мной в участок! Легавый один, он не на службе — известные методы вымогательства. Но на этот раз я завожусь.

— Не пойду!

— Нет, пойдешь! Или гони пятьсот монет.

Классический трюк, рассчитанный специально на таких проституток, как я, — невысокого пошиба. Всегда удающийся полицейским, собирающим таким образом денежки перед зарплатой. Платить не буду! Он хочет разбирательства в участке? Он его получит! Пусть сначала докажет, что у нас вообще с ним что-то было. Ведь этот идиот даже не дотронулся до меня, так спешил получить свой навар. А может, и желания не было. Чаще всего в таких случаях проститутки сдаются и платят. Но на этот раз я взрываюсь. Я даже еще и не заработала пятисот франков, которые он от меня требует, к тому же возмущение зреет во мне давно и в этот вечер прорывается наружу.

Да я и привыкла к участку, меня там знают, а его — нет. Но все полицейские друг друга поддерживают.

— Эта девка украла у меня пятьсот франков.

— Неправда, он мне ничего не платил, и ничего между нами не было!

Начальник участка рассматривает удостоверение коллеги и приглашает его пройти в свой кабинет. Они и там беседуют минут тридцать, а я пока здесь защищаюсь, как могу, от их нападок.

— Вы меня уже лет пять знаете! Никогда у меня с клиентами не было никаких историй. А этот даже за комнату не платил, вы можете это проверить. И любовью мы с ним не занимались. Это вы тоже можете проверить. Вы же это проверяете, когда кого-то насилуют. Я прекрасно знаю, конечно, что никто этим заниматься не будет, что хозяйка гостиницы не станет свидетельствовать в мою пользу. Что я только проститутка и мое дело молчать. Но я не могу молчать. У меня сдали нервы. От всего — от усталости, от отчаяния. Я все поставила на то, чтобы стать женщиной, и что же? Я не выношу больше клиентов, я боюсь сутенера, который крепко держит меня в лапах и все время прогуливается со своей пушкой. Мне так хочется уехать куда-нибудь, изменить жизнь, обстановку. Жить, наконец. Я ведь не знаю, что такое жизнь простой нормальной женщины, что такое просто и нормально жить под солнцем. Мое время — ночь, и в жизни моей — только алкоголь, гормоны, усталость, боль внизу живота, волнение из-за новых морщин и уходящего здоровья.

— Этот тип просто негодяй! Я ему ничего не сделала. Это вымогательство!

Я готова заплакать. Меня запихивают в какой-то угол, отбирают документы. Они, конечно, поверят ему. А меня засадят за решетку. Здесь столько легавых, и все они воображают себя героями из вестернов. Они вполне могут меня посадить на некоторое время и попользоваться мной разик-другой. Такие вещи проделываются, особенно с травести. Они знают, что те слабаки, не переносят тюрьму и стрижку волос. Или, может, они узнали, что мне покровительствует сам Дипломат, и собираются к нему подобраться через меня. Если так, я покончу с собой. Я совершила необдуманный поступок. И зачем я все это затеяла?

— Марен, ты?

Этот голос… Боже мой, я же знаю этот голос. Я боюсь обернуться. Невозможно! Нереально. Этот голос идет из глубины времен, из моего детства в Руане, из игр на набережной, из университета. С другой планеты…

— Обернись!

Лицом к лицу — как удар. Да, это он, Жан-Ив. Не помню откуда, но я знаю, что в то время как я проходила школу проституции, он окончил школу полицейских, а потом занимался на юридическом факультете.

Он не изменился Открытое широкое лицо, короткие волосы, крепкие плечи, ясные голубые глаза. И эти голубые глаза внимательно разглядывают мои осветленные волосы, слишком резкий макияж, платье с воланами, чулки, мои женские ноги…

— Так это ты. Я все же сомневался.

Если б можно было провалиться сквозь землю, испариться, исчезнуть, как будто бы меня и не было здесь! Что это со мной? Мне стыдно? Чего же мне стыдиться? Он знал меня мальчиком, а теперь я женщина. Он же сам сказал, что сомневался. Только вот он теперь полицейский, у него в руках мои документы, значит, у него в руках сила, а не у меня. В этом, наверное, и стыд. Впрочем, что он тут делает в такое время, в час, когда со всего квартала собирают проституток и бродяг? Он ведь столько учился, он должен быть теперь суперполицейским, а не заниматься простыми проститутками. И почему у него мое удостоверение личности? Все это быстро пронеслось в моей голове, но он сказал так, как будто меня услышал: