Марен Мод - Сальто ангела

• Название: Сальто ангела
• Автор: Марен Мод
• Издательство: Новости
• Жанр: Современная проза
• Год: 1995
• ISBN: 5-7020-0914-2

Жестокие нравы парижского дна, мира проституции; рэкет, насилие, презрение общества, равнодушие чиновников, произвол полиции. Наконец, операция по изменению пола и снова борьба Жана, признанного при рождении ребенком мужского пола, за официальное признание его женщиной.

Чрезвычайно эмоциональная, откровенная автобиографическая драма с элементами детектива.

Выход во Франции знаменитой книги-исповеди транссексуала вызвал общественный шок. В ней Мод Марен рассказала настоящую историю своей жизни-борьбы за официальное изменение пола: разрыв с семьей, всеобщее презрение, отлучение от службы, проституция, унижения, и, наконец, операция по изменению пола.

Сейчас Мод Марен работает адвокатом по защите прав транссексуалов.

Перевод с французского: Н. А. Егорова, А. В. Ятлова

Литературная обработка Марии-Терезы Кюни.

Marin Maud. Le saut de l'ange

---

— Ну, а кто тогда?

— Никто. У тебя возникнут проблемы. Девчонки дерутся между собой. Они уродуют друг друга, разбивают носы, расцарапывают лицо. Не ходи туда. Во всяком случае, не сейчас.

— Куда же?

— В Булонский лес. Если у тебя сложатся неплохие отношения с тамошними девчонками, они, возможно, тебя примут, установив определенные часы работы.

Булонский лес? Ночь, одиночество, настоящая авантюра для начинающей. Марсьялъ разочарован.

— Ты заслуживаешь Елисейских полей, но там так же трудно, как здесь. Нельзя сразу оказаться среди принцесс с Этуаль. Их боятся, уважают, некоторых знают во всем мире. Например, Анук, Фабьен, Алин, Шанталь. Это звезды. Ты не пройдешь и ста метров, как они тебя заметят…

Итак, начнем с Булонского леса. Меня зовут Мод, я становлюсь блондинкой, ношу платья-халатики, которые легко расстегнуть. На мне парик. Я приклеила искусственные ресницы. На дне моей сумочки все аксессуары будущей профессии. Отступать невозможно. Мой первый выход я намечаю на воскресенье.

Конечно, я по-другому представляла себе начало своей карьеры, но большие двери закрыты. У меня нет права даже на дверь отеля, несмотря на общество уже известной подруги.

Лес. Сегодня воскресенье. Дело в том, что в воскресные ночи здесь мало девочек. В уме я повторяю некоторые советы, полученные мною в «Паве»: надо избегать аллею Лонппан, соблюдать установившиеся тарифы: двадцать франков за минет, пятьдесят — за любовь в машине. Не уходить в глубину аллей, научиться узнавать полицейскую машину, быть готовой к неудачам, к клиентам, не желающим платить. В подоле платья надо сделать карманчик для купюр, никогда не брать металлические деньги, поскольку они очень неудобные. Иметь при себе сумку со всем необходимым для работы материалом: бумажные салфетки, тюбик со специальным кремом для особых клиентов за пятьдесят франков. Мне страшно, но этот страх вместе с тем приободряет меня. Мне необходимо знать, могу ли я заработать на свою собачью жизнь своим телом. Это вопрос смелости. Это моя военная служба.

ГЛАВА VIII

Брат смотрит на меня. Он находит, что я — прелестная девушка. Он идет провожать меня до такси. На улице темно. В тот момент, когда я собираюсь захлопнуть дверцу машины, он шепчет:

— Не нервничай и, если не получится, возвращайся.

Он целует меня и захлопывает дверцу такси.

— Вам куда?

— В Булонский лес.

Шофер бросает на меня вопросительный взгляд.

— Куда же в Булонский лес?

— Я не очень хорошо знаю…

Жуткий страх охватывает меня. Хочется выскочить из машины, убежать, догнать брата, расплакаться, в общем, сделать что-нибудь, чтобы уйти от всего этого. Но я обзываю себя трусом, внутренне раздваиваюсь и начинаю думать, что здесь нет меня прежнего, а есть только эта накрашенная женщина в черном платьице-халатике, вызывающем любопытство у шофера. Наконец он понял:

— На работу, что ли?

— Да. Но это в первый раз, и я не знаю Булонского леса.

Шофер почесал в затылке и стал вспоминать:

— Ну, мы поедем по аллее Лонгшан, проедем Каскад, Боулинг и доезжаем до заставы д'Отёй.

Он как будто бы все знает, я же — ничего. Наверное, у меня глупый вид.

— Может быть, мне неудобно вас спрашивать, вы женщина или травести?

Я судорожно сглатываю слюну:

— Травести.

— А вы хорошо сложены для травести.

Глядя в зеркало, он следит за моими глазами. Я покрасила веки в бледно-зеленый с золотистым оттенком цвет. У меня красивые глаза. Я это знаю. Но в темноте Булонского леса кто их сможет увидеть? Мне не нужны мои глаза, и потом, в такую ночь я вообще ничего не вижу. Какая длинная ночь! Шофер указывает мне заставу Майо и аллею Лонгшан, место, где собираются травести. Мне советовали, однако, избегать этих мест. Еще несколько минут мы едем по Мадридской дороге, и затем я решаюсь.

— Хорошо, давайте здесь.

Застава Мадрид. Часы в машине показывают одиннадцать. Я расплачиваюсь и выхожу. Черный «мерседес» исчезает в глубине аллеи. Вокруг тишина и огромные деревья. Все как-то странно красиво. Надо мною вершина мощного кедра, а справа другой могучий кедр, кажется, касается луны.

В детстве я часто думал, что, взобравшись на такие деревья, можно достать луну. От страха у меня пересохло в горле. И вот уже какая-то машина останавливается. Меня зовут: «Садись».

Я принимаюсь бормотать как заученный урок то, с чего надо начинать подобные свидания, но голос мой дрожит:

— Двадцать франков за минет и пятьдесят за любовь.

— Садись.

Я продолжаю повторять все те же слова. Это так трудно в первый раз, почти как отвечать на устном экзамене. Мешают застенчивость и страх.

— Я не совсем настоящая девушка.

— Неважно, ты красивая.

Я сажусь рядом с пожилым мужчиной. Ему лет пятьдесят. Лица не видно. В машине нельзя разглядеть лицо, смотришь в основном на руки, на одежду. За окном темная ночь. Лиц никогда не различаешь, и они мгновенно забываются. Он меня спрашивает, умею ли «это делать». Я отвечаю утвердительно. Он останавливает машину, тщательно паркует ее между двумя другими, а я принимаюсь за вторую часть своего «урока».

— Ты мне дашь мой маленький подарок?

Таков обычай, чтобы платили вперед. Он протягивает мне две бумажки по десять франков и тут же достает свой член. Неловкие руки хватают меня за грудь.

— Если ты немножко добавишь, мы останемся дольше.

— Ты слишком нежна и застенчива и не похожа на травести.

— Это в первый раз…

Он мне верит, и это ему нравится. Он дает мне еще одну купюру. Следует приказ. За тридцать франков я обязана это сделать. И я повторяю мысленно: надо это сделать, надо.

Он говорит, что я очень красива, когда занимаюсь этим делом. Мне же страшно из-за моей неловкости. Я стараюсь изо всех сил. Все это крайне неудобно, ласки грубые, жесты резкие, я чувствую, как дыхание мужчины становится более учащенным. Здесь нужна осторожность. Одна из «каролин» мне недавно говорила: «Метод очень прост — прижать язык к нёбу, чтобы защитить горло. Ты увидишь, все происходит инстинктивно». Это у меня получилось, точно выталкиваешь изо рта горькое лекарство, и оно вытекает, не проникая в горло.

Ну вот, все кончено. Бумажной салфеткой вытираю рот. Во рту остается привкус фосфора. Неприятное ощущение мужчины. Человек обращается ко мне, я его не вижу, он словно тень, и эта тень мне обещает вернуться снова, потому что я очень мила.

Я оправляю платье. Машина трогается и отвозит меня под гигантский кедр. Я снова одна, но не проходят ни чувство отвращения, ни запах, который мне хотелось бы смыть — опустить голову в воду или пить что-нибудь большими глотками, чтобы промыть все внутри. Не надо об этом думать.

Еще одна машина появляется. Для раздумий времени нет. Я снова начинаю повторять: «Двадцать франков… пятьдесят франков… я не совсем настоящая девушка».

— Садись.

На этот раз клиент оказывается очень разговорчивым. Он ездит по Булонскому лесу уже больше часа, но красивей меня не видел никого. Раньше он меня не встречал.

— Это мой первый вечер.

Он мне не верит. Сколько же ему лет? Лет сорок. И так же невозможно рассмотреть лицо. У них у всех лица одинаковые. Позднее, вспоминая это время, я старалась различить эти лица, но они все были похожи. Болтун оказывается еще и очень осторожным. Он ищет укромный уголок, потому что боится полицейских. Если его захватят прямо в лесу, то обвинят в покушении на нравственность. А ему хочется заниматься любовью. Наконец он находит место на заброшенных железнодорожных путях в районе Пюто. Он говорит:

— Это займет у нас пять минут, и ни один легавый здесь не показывается.

Я прошу пятьдесят франков и повторяю, что если он мне даст еще, то мы останемся подольше. Он соглашается и добавляет несколько купюр.

Снова все повторяется, только теперь около машины. Его ласки очень грубы, видно, все мужчины становятся такими здесь, в этом лесу: недоверчивыми, грубыми, торопливыми. Я не сопротивляюсь, но я боюсь за свои груди, созданные гормонами, они очень хрупки. Мне бы хотелось иных ласк для моих только что расцветших грудок. Он меня раздевает, спускает колготки, трусики и так же, как и тот, вытаскивает член и требует, чтобы я открыла рот, потом вдруг внезапно прижимает меня животом к машине. Мне очень больно. Металл кузова настолько гладкий, что мне не за что уцепиться. Это ужасно. О другом я мечтала, но здесь не мечтают. Это просто физические упражнения, сопровождаемые приказами: «сильней, слабей, здесь, там», стоны, крики, я точно пойманное животное. Однако у этого животного уже появился рефлекс требовать побольше денег за подобные проделки.

Крик наслаждения знаменует конец операции и освобождение. Он меня отвозит под мой кедр. Я очень хороша, и теперь он думает, что я действительно дебютантка, и это ему нравится. Он меня хвалит и добавляет: «У тебя это пойдет».