Марен Мод - Сальто ангела

• Название: Сальто ангела
• Автор: Марен Мод
• Издательство: Новости
• Жанр: Современная проза
• Год: 1995
• ISBN: 5-7020-0914-2

Жестокие нравы парижского дна, мира проституции; рэкет, насилие, презрение общества, равнодушие чиновников, произвол полиции. Наконец, операция по изменению пола и снова борьба Жана, признанного при рождении ребенком мужского пола, за официальное признание его женщиной.

Чрезвычайно эмоциональная, откровенная автобиографическая драма с элементами детектива.

Выход во Франции знаменитой книги-исповеди транссексуала вызвал общественный шок. В ней Мод Марен рассказала настоящую историю своей жизни-борьбы за официальное изменение пола: разрыв с семьей, всеобщее презрение, отлучение от службы, проституция, унижения, и, наконец, операция по изменению пола.

Сейчас Мод Марен работает адвокатом по защите прав транссексуалов.

Перевод с французского: Н. А. Егорова, А. В. Ятлова

Литературная обработка Марии-Терезы Кюни.

Marin Maud. Le saut de l'ange

---

— Противный бронхит. Ну, ничего, это пройдет. Как ваш устный экзамен?

— Завтра сдаю. Столько занимались с Сарой, что голова идет кругом.

Она думает, что я придаю всему этому значение. Она уже видит меня преуспевающим чиновником, занимающим где-то там, на самом верху, хороший пост в почтовом ведомстве, сплошная нирвана и обеспеченное райское местечко в каком-нибудь министерстве.

Одна проститутка сказала мне в баре: «Не дури, крошка, даже если ты будешь жить, как мы, приобрети сначала профессию. Без профессии ты просто сдохнешь на панели от голода». И это мне сказала проститутка травести, звезда в кабаре, вся в блестках и стразах. Каждый вечер она срывает аплодисменты. Перед американскими туристами она делает стриптиз, демонстрирует свое женское тело, а потом наступает апофеоз: золотые трусики падают, открывая мужской член.

И я ей поверил. «Поучись сначала, а потом посмотришь. Кабаре для транссексуалов — не фунт изюма. У тебя пока еще есть время получить специальность, и в молодости надо уже подумать о старости, когда погаснут огни рампы…»

— Я пойду лягу, мадам Бедю. Но если вам что-нибудь понадобится, позовите меня.

— Ничего, ничего. Отдохните как следует. Ведь это очень важно для вас — хорошо сдать экзамен. Ваша матушка будет так вами гордиться.

Мадам Бедю закрывает дверь. В ту же ночь ее не станет. Во мне, наверное, есть что-то, что приносит несчастье, какой-то магнит, притягивающий беду. Я таким уродился, в этом мой несчастный талант. Из последних сил она стучала в мою дверь, ее серые волосы слиплись, а на лицо уже опустилась маска смерти. Я поднял ее, она ничего не весила. Она попыталась сказать мне как всегда: «Ничего, ничего…», но то были предсмертные хрипы. Сирена «скорой помощи» прозвучала в ночи.

— Вы родственник? Нет? Надо предупредить семью, она не протянет долго. Я сейчас сделаю укол, — сказал врач.

Где-то в Париже у нее есть племянница, надо покопаться в бумагах и найти адрес. Я ищу, но не нахожу. Я в панике. Она меня зовет, я понимаю, что она хочет исповедаться. Нужен священник. Но где найти его в этом квартале? Я не хочу видеть, как она умирает. Я не хочу знать, как это происходит. Я не могу. Эти хрипы, эти мольбы, старческие руки, цепляющиеся за меня. Господи, до чего же мне страшно! И внезапно она замерла, застыла. В какой момент она отпустила меня? Когда? Я не заметил. Я был тут, но будто слепой, оглушенный. Воздух вокруг меня вдруг стал тяжелым, ощутимым. Жизнь ушла, а смерть заняла все место, вытеснила все, перекрыла мне кислород. У смерти есть запах, плотность, она тут.

Я хотел бы убежать куда-нибудь далеко. Но надо сдавать экзамен.

Председатель комиссии — один из тех, кто меня не любит. И я не сдал. Племянница мадам Бедю, женщина без возраста, проводит над усопшей ночь. Скоро дверь опечатают. Мне надо искать другую квартиру. Племянница без возраста комнат не сдает.

Бедная старая дама, упакованная в слишком большой для нее гроб. Твоя смерть выгнала меня на улицу и заставляет пойти к тем, живым, которые ждут меня в баре на Монмартре. Я пойду к тем, кто похож на меня. Мужчина, меня приветствующий, — мой однодневный любовник.

— Здравствуй, малыш.

Моя приятельница стриптизерша встречает меня сурово:

— Провалился? Ну, хорош. Я получила диплом бакалавра, поучилась немножко в университете, потом все бросила, а теперь кусаю локти. Ты обязательно снова попробуй. У тебя нет квартиры? Поживи пока у меня, а потом подберем тебе что-нибудь в этом квартале.

У нее я и нашел пристанище. Ее мужское имя Робер, а женское — Анабель или что-то в этом роде.

И вместо того чтобы благоразумно провести вечер с Сарой и ее мамой, с моей несбывшейся любовью и несостоявшейся тещей, я опять сижу в своем баре. Мне не хочется говорить об экзаменах, о том, что надо пересдавать устный экзамен, о служебном конкурсе в почтовом ведомстве, о каникулах, о том, удалось ли жаркое, о болезни отца. Я предпочитаю слушать те безумные фразы, которыми обмениваются клиенты бара.

Сара не поняла и рассердилась.

— Куда ты?

— Никуда. К приятелям. Я ищу комнату, они могут мне помочь.

Я должен был бы сказать: я иду к проституткам, к педерастам, к травести, пойдем со мной, если осмелишься. Я должен был бы говорить открыто, не боясь, вызывающе.

Но я никогда не делаю то, что нужно. И получилось, что это простая размолвка влюбленных. Мы часто видимся, ссоримся, миримся. Все как обычно, и нет вроде бы причины. А главная причина во мне. Некоторые в подобной ситуации крутятся вокруг да около вопроса, как кошки вокруг незнакомого блюда. Другие же давно попробовали блюдо, которого мне так хочется. Быть женщиной. Наконец женщиной. Я не хочу гомосексуализма, я больше не буду пробовать. Я хочу быть только женщиной.

Я мечтаю стать такой же женщиной, как эта, — ею любуются, ее уважают, хотят. Она называет себя Мишель. Чувствуется, что она умна, образованна, любит повелевать. Она хорошо и интересно говорит. «Эта жизнь так мистична…» — и встряхивает великолепной шевелюрой, львиной гривой на плечах львицы. Прекрасная грудь, как у американской звезды, выставлена на всеобщее обозрение.

В баре одна не очень видная девушка говорит мне, вероятно, из зависти:

— Она, конечно, здешняя звезда, но на грудь можно приклеить: «сделано в Калифорнии».

— Что это значит?

— Это значит, что надо заплатить кругленькую сумму, но зато и имеешь за свои денежки. Правда, немногие Каролины могут позволить себе такое вложение капитала.

— Каролины? Это кто?

— Транссексуалы. Она тоже транссексуалка. Собирается сделать себе операцию в Марокко. Зарабатывает бешеные деньги.

Я говорю, что нахожу ее очень красивой и хотел бы с ней познакомиться. Моя собеседница усмехается:

— Это тебе обойдется всего в сотню.

ГЛАВА V

Мое сальто ангела никак не завершится, я еще в воздухе, еще цепляюсь за непонятную надежду.

Это похоже на мечту, когда летишь в пространстве, тело пребывает в невесомости, руки раскинуты, как крылья птицы, и ты пролетаешь над городами, над домами, над людьми. Тебя не покидает чувство, что этот полет временный и что скоро надо будет коснуться земли. Упасть.

В этом сомнительном заведении я провожу свои последние мужские минуты, когда я еще одет как мужчина и имею внешность мужчины. Поскольку я результат генетической ошибки, поскольку мои гены не сумели определиться, надо им помочь и сделать самому окончательный выбор. Бесконечная борьба за право быть женщиной будет мной доведена до конца. Меня не волнует, что придется жить как клоун, другого выхода нет. Пусть я буду раскрашенным клоуном, но у меня останется моя взлетная полоса к звездам, и огни моей рампы, и аплодисменты публики:

— Смотрите, это женщина…

И если мне суждено пройти трудной дорогой проституции, я готов. Я не видел похожих на меня людей нигде, кроме мест, подобных этому бару, на ночных тротуарах Монмартра. Я их не видел ни в учебных заведениях, ни в богатых салонах, ни в кабинетах, ни на заводах. Их нет ни среди продавцов мясных лавок, ни среди контролеров в автобусах, ни среди генералов, ни среди дворников.

Они здесь, «на дне», — сказал бы мой отец. Они парикмахеры или танцовщики — сказала бы моя мама. Я же говорю, что они живут так, как могут, и там, где могут. Они — в маленьких концентрационных лагерях, колючая проволока которых не видна нормальным людям. Им запрещено быть в обществе. Они пленники своего тела. Как я. Но я, я смогу выбрать свое тело.

«Это тебе будет стоить всего сто франков», — сказала мне одна проститутка. Это цена свидания с Каролиной. Цена моей безымянной надежды.

Я заплатил за «служебную» квартиру на третьем этаже в доме на улице Мучеников. Здесь чувствуется временность приходов и уходов, запах ремесла. Но сегодня вечером я бы заплатил любые деньги, только ради того, чтобы увидеть, Я догадался, я почувствовал в этой девушке нечто знакомое. Я не клиент проститутки, и я не тот, кто ждет гомосексуальных наслаждений. Я избранный зритель в театре теней и пришел, чтобы увидеть свою тень. Это обнаженное тело передо мной было телом мужчины, оно еще остается таковым по документам.

Она говорит:

— Очень трудно стать женщиной. Если это то, чего ты хочешь, готовься к жертвам.

Ее грудь Юноны, безусловно, требовала жертв.

— Протезы и гормоны… И это еще не все. Нужна операция. Большая операция. Скоро ты не увидишь это…

«Это» было спрятано в кружевных трусиках. Я смотрю как завороженный, она моя сестра, мой брат по анатомической ошибке. Та же самая тайна. Тот же самый атрофированный, детский член.

Она смотрит на меня, и я смотрю на нее. Мы близнецы, и мы не будем заниматься любовью, мы не можем дотрагиваться и ласкать то, что у нас одинаковое.

— Так ты тоже? Ты первый, кого я встречаю…