Айрис Мердок - Единорог

• Название: Единорог
• Автор: Айрис Мердок
• Жанр: Научная Фантастика

---

Вставало солнце.

-- Дэнис, что я могу сказать? Спасибо.

-- Не за что, сэр. Скоро вы сможете идти.

-- Не называй меня . Мне кажется, я уже могу идти. Если ты поможешь мне встать.

-- Не надо торопиться. Ну вот. Разомните немного ноги. А я развяжу ослика. Он дикий. Мы можем оставить его здесь.

-- А он не упадет в болото?

-- Нет, эти создания знают тропы. Он немного пройдет за нами, вы увидите, а затем убежит к своим сородичам.

-- Как красиво выглядит болото на солнце. Сколько оттенков красного, голубого и желтого. Я никогда не думал, что у него так много цветов. Я уже могу идти, Дэнис.

-- Тогда пойдемте. Тропинка твердая, но очень узкая, ее трудно разглядеть. Вам лучше взять меня за руку.

Они отправились по тропинке при первых лучах восходящего solntsa: Дэнис, ведущий Эффингэма за руку, и бегущий следом за ними ослик.

ГЛАВА 21

-- Подними руку, Эффи, в рукав, хорошо.

-- Немного вперед, давай я заправлю рубашку сзади.

-- Подними ноги, я надену тебе тапочки. Облаченный в твидовый костюм Джералда, он благоухал солью для ванн и был один среди трех женщин. Их прекрасные лица, освещенные нежностью и любовью, склонились над ним, подобно ангелам.

-- В православной церкви Святая Троица иногда изображается в виде трех ангелов, -- сказал Эффингэм. Он выпил уже много виски с тех пор, как вернулся. Теперь его похлопывали три пары рук. Он добавил: -- Автоматически, совершенно автоматически.

-- Что ты имеешь в виду, Эффи? Ты уже сказал это несколько раз. Ты повторял эти слова, когда Дэнис привел тебя.

-- Я пытаюсь что-то припомнить...

-- Как хорошо, что Дэнис был здесь. Никто из деревенских жителей не пошел бы ночью. Ты долго кричал, прежде чем Дэнис услышал тебя?

-- О, время от времени я кричал: -- в надежде, что кто-нибудь появится.

-- Ты очень храбрый. Я бы просто впала в панику. А вы, Мэриан, Алиса?

То, что он только что сказал, было не совсем верно, подумал Эффингэм. Он попытался сфокусировать свой взгляд на женщинах, но они сливались в один неясный золотой шар. Тело его обмякло, но в то же время он чувствовал себя восхитительно, как будто заново родился, будто превратился в иное существо и еще лежал на берегу, утомленный, но преображенный. Он жалел, что не может вспомнить то, что пытался.

-- Я уверена, что впала бы в панику. Прошло так много вре мени. О чем же ты думал, Эффингэм, когда тебя засасывало?

-- Пожалуй, не знаю. -- Это был бессмысленный ответ. Но он еще не мог думать о недавнем прошлом как о чем-то реальном. Была смутная тьма, быстро отступающая, как кошмар, который все еще присутствует в пробуждающемся мозгу.

-- Не беспокой его, Мэриан. Дай ему еще виски, Алиса.

-- Я хочу помочь ему вспомнить. Я уверена, так лучше. Что происходит , Эффингэм?

Эффингэм сосредоточился. Три ангела сливались в сияющий шар, из которого струился поток света. Он видел это прежде. Шар был миром, вселенной. Он сказал:

-- Я думаю, это любовь, которая вспыхивает автоматически, когда любовь -- это смерть.

-- Мне кажется, ты опьянел, Эффи.

-- Ш-ш-ш, Алиса, пусть он говорит.

Эффингэм сел прямо. Он все еще не был уверен, но думал, что теперь сможет им объяснить. Возможно, в конце концов ему удастся восстановить в памяти видение, хотя он все еще не знал его имени и ожидал, когда придут свои собственные слова, чтобы рассказать им. Он не мог восстановить в памяти, долго ли длилось это видение -- может, только минуту или только секунду, -- и оно полностью исчезло, когда к нему вернулась жажда жизни. И все же он чувствовал, что оно каким-то образом притаилось здесь. Он должен сосредоточить на этом свое внимание, пока тьма не погло тила его и не сделала черным, как само болото.

Он взглянул на Ханну и с удивлением обнаружил, что видит ее совершенно ясно, как будто она освещена светом, в то время как два других лица сливались с ее лицом, составляя единый образ.

-- Видите ли, -- с трудом выдавил он. Если б только ему удалось немного потянуть, пока видение само собой не воплотилось бы в слова. -- Видишь ли, это совсем не так, как считают Фрейд и Вагнер.

-- Что ты имеешь в виду, Эффи, дорогой? При чем здесь Фрейд и Вагнер?

Он пристально смотрел на Ханну. Ее прекрасное усталое лицо улыбалось ему. В конце концов, она была его направляющей, его Беатрисой. Ему подумалось, что она, должно быть, как-то связана с откровением, пришедшим к нему на болоте. Возможно, в этом была правда, истинная правда, которая жила в ней как будто в сонном состоянии и создавала вокруг нее постоянное ощущение душевного беспокойства. Несомненно, она поймет его.

-- Видишь ли, видишь ли, смерть не завершение самого себя, но только конец для себя. Это очень просто. Пока личность не начнет исчезать, ничего в действительности не существует, и так происходит большую часть времени, но, как только личность уходит, все начинает существовать и автоматически становится ob'ektom любви. Любовь удерживает мир вместе, и если бы мы смогли забыть себя, все в мире вознеслось бы в совершенной гармонии, и прекрасные вещи, которые мы видим, нам об этом напоминают.

-- Мне кажется, он бредит. Это всего лишь искаженная версия того, что отец...

-- Все не может быть так просто, Эффингэм...

-- Я понимаю, что ты имеешь в виду, Эффи, продолжай.

Эффингэм умоляюще поднял глаза на ангельское лицо. Нет, все, конечно же, не могло быть так просто, и все же он был уверен, что это верные слова. Он чувствовал, что все постепенно исчезает и что он в конце концов все забудет. Он останется с пустопорожним описанием, а вещь в целом полностью исчезнет из вида. Он попытался повторить слова снова, как молитву, как заклинание:

-- Это автоматически, видишь ли, вот что так важно. Тебе просто нужно посмотреть в другом направлении. -- Но он больше не верил в то, что говорил. И когда он поднял глаза, то увидел, что три головы незаметно разделились, распались и развернулись перед ним. Самое важное ушло, и все же, возможно, что-то осталось.

Он любил Ханну. Но разве, любя ее, он не любил так же остальных? Как прекрасны они были сейчас, объединенные в восхитительный силуэт в своем духовном согласии, в своей общей заботе о нем, и какой совершенный объект любви они составили, они, любящие его все вместе. Так любовь, беспрепятственно совершив кругооборот, вернулась к нему. Он созерцал их. И здесь все было объяснимо. Это не было большим событием, но тут, безусловно, присутствовала определенная изысканность.

Он начал снова:

-- Например, нас четверо. При наличии такой доброже лательности между нами, почему мы не безупречны в отношении друг к другу? Что нам мешает? Мы не можем превратить весь мир в республику любви, но каждый мог бы создать свой собственный уголок здесь...

-- Мы готовы попытаться, дорогой Эффи...

-- Беда в том, что пока весь мир...

-- Эффи, я думаю, тебе лучше поехать домой...

-- Ты и Алиса, например. Вы обе любите меня. Хорошо, вы должны любить и друг друга тоже. И, Мэриан, я, конечно, люблю тебя. Любить так легко, это просто необходимо, если только...

-- Мне очень жаль прерывать вашу метафизическую дискуссию, но у меня есть очень плохие для всех нас новости, -- раздался от двери голос Джералда Скоттоу.

Ханна, сидевшая рядом с Эффингэмом, тотчас встала, и группа распалась, когда Джералд закрыл дверь и подошел к ним. Он сильно запыхался и был явно возбужден. Сцена перед Эффингэмом внезапно сфокусировалась, обрела чрезвычайную ясность и четкость. Золотое сияние исчезло, и он увидел дождливый свет за темным оконным стеклом.

-- В чем дело, ради Бога? -- спросила Ханна, прижав руку к горлу.

-- Питер возвращается в Гэйз.

-- Питер? -- глупо переспросил Эффингэм.

-- Питер. Питер Крен-Смит. Муж Ханны, -- повысил голос Джералд.

-- Когда он приедет? -- спросила Ханна. Голос ее был спокойным, но слабым и тихим.

-- Через несколько дней. Он послал телеграмму, когда садился на корабль.

-- Итак, семь лет подошли к концу, -- сказал Эффингэм. Он пытался встать, но, казалось, ноги ему не повиновались.

Ханна стояла совершенно неподвижно, а ее руки безжизненно повисли. На ней было надето ее длинное одеяние из желтого шелка, и она выглядела как жрица перед ритуалом, преисполненная каким- то сильным волнением. Она пристально смотрела на Джералда.

-- Питер, -- тихо сказала она. Эффингэм никогда не слышал, чтобы она произносила это имя, и оно резко прозвенело и заглохло в притихшей комнате. -- Питер приезжает сюда. Через несколько дней. Это правда, Джералд?

-- Да, правда, Ханна. Хочешь посмотреть телеграмму?

Она раздраженно встряхнула головой, сбросила руку Мэриан, которую та с сочувствием положила ей на плечо, и снова произнесла:

-- Питер, -- как будто пытаясь привыкнуть к этому звуку. А затем: -Это невозможно. Это действительно правда, Джералд?

-- Действительно правда. Сядь, Ханна. Выпей виски.

-- Я уже достаточно выпила, -- пробормотала она, повернулась к окну и выглянула. Все они смотрели на ее фигуру, полностью отделенную от них. В комнате воцарилось молчание.