Анна Соколова - Царское гадание

• Название: Царское гадание
• Автор: Анна Соколова
• Издательство: РИПОЛ классик
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-386-02928-9

А. И. Соколова, писавшая под броским псевдонимом Синее Домино, была хорошо известна газетной Москве конца XIX века. Она сотрудничала в «Московских Ведомостях» Каткова, «Русских Ведомостях» Скворцова и др. Исторический роман писательницы «Царское гадание», вызвавший интерес массового читателя, был впервые опубликован в виде бесплатного приложения журнала «Родина» в Петербурге в 1909 году.

XIX век — одна из тревожных страниц в истории Российского государства. После драматических событий 1825 года бразды сложного правления твердой рукой сжал Николай I. Между тем после мятежа на Сенатской площади хрупкое здоровье государыни Александры Федоровны, которую император любил всеми фибрами своей души, не могло быть восстановлено. После рождения последней дочери все доктора единогласно осудили ее на полное безбрачие. Государь покорно подчинился и в интимных разговорах грустно называл себя «соломенным вдовцом». Разумеется, это вдовство соблюдалось без особенной строгости.

Об одном из серьезных увлечений Николая I, его любви к знаменитой актрисе Варваре Асенковой, рассказывается в романе «Царское гадание».

---

Николай Павлович в свою очередь остановил на ней пристальный взгляд своих проницательных глаз. Однако Варя не сморгнула. Тогда государь опустился на стул и жестом приказал ей сесть против него. Асенкова молча повиновалась и смотрела на него, растерянная, но не испуганная. Император видел это и понимал, и его недоумение все возрастало.

— Отвечай мне прямо и открыто, а главное, не лги! — коротко и повелительно начал он.

Варя подняла на него смелый взгляд своих ясных глаз и промолвила:

— Я такого приказания не заслужила! Я никогда еще ни перед кем не лгала!

— Где ты была? — спросил государь.

— Когда, ваше величество? — спросила Асенкова, широко открыв глаза, так как была несказанно удивлена этим вопросом.

— Ты сама хорошо знаешь, когда: теперь, сейчас, перед моим приездом.

— Сейчас? Перед вашим приездом? Да конечно дома! Ведь вы же разбудили нас всех!

— Это ложь. Вы не спали… никто из вас не спал! — гневно произнес император. — Вам не удастся так нагло обмануть меня. Нет, не удастся! Отвечай мне сейчас же, где ты была?

— Повторяю вам, я была дома. Прямо из театра я проехала домой.

— Прямо из театра? Ты, стало быть, в театре была сегодня вечером?

— Да, была!

— Кто тебя там видел?

— Все видели. Я сидела в ученической ложе.

— В котором часу кончился спектакль?

— Сегодня довольно поздно! Многие номера в балете бисировали.

— Ты была в балете?

— Так точно, ваше величество!.. И государыня императрица со старшей великой княжной там была.

— А Гедеонов?

— Он приходил в нашу ложу вместе с министром.

— С Волконским? — почти вскрикнул император.

— Да, ваше величество! Но что в этом такого удивительного? Министр в последнее время часто заходит в нашу школьную ложу.

— И министр видел тебя?

— Да. Он даже говорил со мною!..

— И домой ты вернулась вместе с воспитанницами?

— Вместе с ними! Они довезли меня до дома в казенной карете.

Государь сообразил, что так быстро переодеться в домино и попасть на бал к графине Воронцовой Варя не могла бы. Но тогда что же это? Тень ее, что ли, была там, в этом душном, в этом ненавистном зале?

— Где твое домино? — спросил государь, желая проверить загадочный случай.

— Мое домино? — удивилась Асенкова. — Да я его сразу же после первого маскарада в собрании отдала обратно портнихе, которая мне шила его. Мне оно больше не было нужно, я и отдала.

— И оно действительно у портнихи?

— Вероятно, у нее, ваше величество! Впрочем, я не справлялась и завтра спрошу, если вы прикажете.

— И ты действительно никуда сегодня вечером не выезжала?

— Кроме театра никуда, ваше величество. Куда же я могла бы поехать?

Государь развел руками в глубоком удивлении. Он совершенно ничего не понимал.

— Ты правду говоришь? — переспросил государь, пристально взглядывая на молодую артистку.

— Я всегда правду говорю, ваше величество! — ответила она обиженным тоном.

— Ты не получала ни от кого приглашения на сегодняшний вечер?

— Я? На сегодняшний вечер? Да я никогда и ни на какой в мире вечер не получала приглашения, если не считать того, когда наши воспитанницы, еще в школе, свои именины справляли! Так ведь там и само справление в школе проходило. Какие же это приглашения?

— Я не об этом говорю.

— Так о чем же, ваше величество?

Вместо ответа государь пожал плечами и громко произнес:

— Я ровно ничего не понимаю.

— Так мне-то откуда же понять? — проговорила Асенкова, невольно улыбнувшись.

Но государь не слышал ее замечания.

— Ты в доме графини Воронцовой-Дашковой не была?

— А кто же живет в доме этой графини Воронцовой-Дашковой? — спросила она, с искренним удивлением глядя на императора.

— Никто посторонний там не живет. Там живет сама графиня с мужем.

— Сама графиня Воронцова-Дашкова? Так как же я могла попасть туда?

— Сегодня там большой бал… маскарад там!

— Маскарад? У графини Воронцовой? Я никогда не слышала, чтобы у больших господ в домах маскарады бывали, — сказала Варя простым и спокойным голосом, в котором уже невозможно было подозревать ни малейшего притворства.

— Но я сейчас оттуда. Я сам там был и видел тебя там.

— Меня? — Асенкова неудержимо расхохоталась. — Ваше величество! Да ведь сегодня не первое апреля! Что вы мне это рассказываете? — И она, откинувшись на спинку стула, принялась смеяться до слез, повторяя: — Я на балу у графини Воронцовой? Я?

— Да, ты! — ответил государь, положительно теряясь. — Ты сама!

— Но кто же мог сказать вашему величеству такой нелепый вздор?

— Никто мне не говорил его; я сам видел тебя и сам говорил с тобой.

Варя поднялась с места и внезапно побледнела.

— Вы сами? Говорили со мной?

— Да, я. Ты вспомнила о цыганах и просила, чтобы я доставил тебе возможность послушать их.

— Если так, ваше величество, то мой двойник уж очень глуп. Если бы я когда-нибудь и могла попасть в дом такой знатной барыни, как графиня Воронцова, то, наверное, никогда не вздумала бы требовать, чтобы для меня туда был приглашен цыганский хор. Нет, это мистификация, ваше величество, и мистификация дерзкая и глупая.

Государь сам начинал склоняться к тому же мнению. Но кто мог себе позволить что-либо подобное?

Оба на минуту замолчали. Обоих занимала одна неотступная мысль, не совсем выяснившееся подозрение.

— Позвольте, ваше величество, — первая прерывая молчание, начала Асенкова. — Если это, как вы говорите, маскарад, то, стало быть, все дамы там в масках?

— Да, и в очень строгих домино, кругом совершенно закрытых.

— Так каким же образом вы могли видеть меня, если я была в домино, да еще наглухо закрытом?

— Твой рост был, твоя фигура, твои ухватки. Ну, совсем ты.

— А голос, ваше величество?

— Голос был изменен, как все его всегда изменяют в маскарадах!

— Кроме меня! Вы помните, как мне не понравился весь этот неестественный маскарадный писк и как тщательно я уклонялась от него?

— Да, да, правда! Но что же это такое?

— Злая и дерзкая интрига, ваше величество! — сказала Асенкова серьезным и вдумчивым голосом, в котором государь почти не узнал своего кроткого и хилого «маленького цветочка». — Настолько злая и настолько дерзкая, что наводит меня на мысль и на просьбу, от которой у меня душа разрывается.

— Что такое? Какая мысль и какая просьба?

— Прикажите перевести меня в Москву, ваше величество! Удалите меня отсюда, и если вам угодно оказать мне громадную и щедрую милость, то прикажите, чтобы за мною там сохранено было то содержание, которое вам угодно было назначить мне!

Лицо государя разом потемнело.

— Нет, этого не будет! — ответил он. — Никто и никогда не станет выше меня, никто не скажет, что ему удалось насиловать мою волю. Мое слово — закон, и этого закона все будут придерживаться, пока я жив. До свидания! Ложись и спи спокойно! Завтра я увижу тебя и, вероятно, объясню тебе всю эту странную и непостижимую загадку маскарадной интриги.

Варя покорно промолчала и, проводив государя, вернулась к себе в комнату. Но спать она не могла; ее тревожили серьезные, мучительные мысли. Она сознавала, что вокруг нее сплетается целая сеть умелой и дерзкой интриги. Взамен опытности здравый разум подсказывал ей, что на этом первом опыте в маскараде вражда не остановится и что впереди ее ожидает серьезная опасность. Она боялась этой вражды, столь незнакомой ей до сих пор, и чувствовала себя перед нею слабой и безоружной.

Вошедшая мать заботливо осведомилась о том, что говорил государь и что означал его поздний визит. Варя рассказала матери по возможности все, как сама поняла и объяснила себе это; лгать матери она не могла и не умела.

Старушка пришла в неописуемый ужас.

— Господи, Боже мой! До чего люди-то дошли! — воскликнула она, качая своей седой головой. — И на что только они покушаются? — Ей, прямой и простой женщине, чем-то безгранично темным казались интриги, на которых, в сущности, построен был весь «свет», окружавший государя. Она не могла представить себе ни такой смелости лжи, ни такого дерзкого обмана. — Господи! Двойниками представляться стали, привидениями начали приходить!

И она крестилась и набожно, трусливо крестила свою Варечку, свою бедную, маленькую дочурку, вокруг которой разом создалась такая незнакомая ей атмосфера и удачи, и счастья, горькой, злобной ненависти и вражды!

Дочери с трудом удалось успокоить ее и уговорить пойти спать.

Сама Варя прилегла на кровать не раздеваясь. Ей было не до сна и не до покоя. Она была слишком взволнована и напугана этим внезапным эпизодом.

XI Сановник-прорицатель

Государь тем временем отправился прямо в Зимний дворец, но прошел не в свои апартаменты, а, выйдя из саней перед тогдашним посольским подъездом, отпустил кучера и пешком направился к фрейлинскому подъезду. Там он, к великому удивлению швейцара, прямо проследовал в комнаты третьего этажа, где помещались апартаменты, отведенные фрейлине Нелидовой, в отличие от других дворцовых фрейлин, комнаты которых расположены были значительно выше. Все во дворце знали об отношениях государя с Нелидовой, ни для кого не было тайной, что он посещал ее, но до сих пор это делалось осторожно, и так открыто, в такой поздний час император никогда еще не входил в комнаты своей фаворитки.