Лариса Бортникова - Охотники-2. Авантюристы

• Название: Охотники-2. Авантюристы
• Автор: Лариса Бортникова
• Издательство: АСТ, Этногенез
• Жанр: Альтернативная история
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-904454-63-0

Приключения майора Артура Уинсли и Красавчика Баркера продолжаются. Ар- тур в большевистской Москве. Он все еще следует приказу своего командования вы- везти из России собранные контрреволюционным кружком Предметы. Красавчик же намерен устремиться на поиски Гусеницы, чтобы спасти брата. Однако планы прияте- лей рушатся и благодаря случайности (случайности ли) они снова встречаются. Рядом с ними опять оказывается небезызвестная Мата Хари. Хитрая пронырливая шпионка, как обычно, ведёт двойную игру. Вот только Бабочка, которой она пользуется, путает ей все карты... Исправить ситуацию может или майор, или гангстер... а лучше оба.

---

— Хайди, хайди! Чабууук!

Остановив повозку возле каменной, на первый взгляд абсолютно глухой стены, Креветка скатился на землю и потянул за полу Красавчика. Тот увлеченно целился в чью-то красную феску, и совсем уже было попал, но, получив чувствительный удар крошечным кулачком прямо в бедро, выругался.

— Аболиционисты твою бабушку... Ты что творишь?

— Чабук!!! Быстро!

***

Креветка потянул на себя огромный мшистый камень, что, казалось, врос в землю веков эдак десять назад, и камень неожиданно легко поддался. И не он один. Целый кусок стены отодвинулся в сторону так легко, словно был нарисован на куске картона. Красавчик пригляделся. Нет — не словно, а на самом деле на куске картона. Пока он рассматривал шедевр неизвестного художника, Креветка живо закатился в открывшуюся щель и замахал ручонками, мол, чего ты там телишься — поторопись.

«Жизнь все-таки странная. Вчера все надо было делать потихоньку, а сегодня наоборот», — философски подумал Баркер, втиснулся вслед за Креветкой и прикрыл за собой ход.

По темным лабиринтам они двигались довольно долго. Креветка бойко бежал впереди, топоча ножками, Баркер лез за ним вслепую, чертыхаясь и то и дело обдирая о камни бока и голову. Несколько раз Креветка останавливался, чтобы «отодвинуть стену», тогда Баркер с размаху налетал на него и чертыхался еще сильнее. Креветка безропотно ждал, пока Красавчик восстановит равновесие, отдышится и продолжит путь. Было ясно, что в этом лабиринте Креветка обитает уже довольно давно, и все здесь приспособлено для того, чтобы легко скрыться от любой погони.

Прошло еще минут пять, пока через еще одну нарисованную стену они не вывалились в маленькое, но очень высокое помещение, больше всего похожее на высохший колодец. Внутри было пыльно и абсолютно пусто, если не считать огромного, в два человеческих роста зеркала на стене. Сперва Красавчику зеркало странным не показалось, а то, что мутное, так может, ему лет пятьсот. Но даже когда он подошел к зеркалу почти вплотную, отражения так и не появилось. Даже намека на отражение. Даже силуэта. А главное, Баркеру почудилось, что зеркало источает сияние. Действительно, других источников света в «колодце» не оказалось, как Баркер ни озирался. Выходило, что светится зеркальная поверхность.

— Что за дрянь? — опустил Красавчик взгляд на копошащегося где-то между его коленок Креветку и едва не закричал — карлик погрузил в зеркало обе свои ручки по самые плечи. Выражение лица у него было задумчивое, словно он что-то пытался там... за зеркалом нащупать.

— Это? Это дверка другое место, бей эфенди. Можно Москова. Давай! Хайди!

— Дверка другое место... — передразнил Красавчик, уже в который раз за сегодняшнее утро решивший ничему не удивляться. — Я тебе что, клоун, чтобы в стенки башкой нырять?!

— Алле хоп!

Высоко подпрыгнув, Креветка вывернулся в воздухе акробатическим кувырком и ловко ударил Красавчика обеими пятками под ложечку. У Красавчика перехватило дыхание, он, чтобы удержать равновесие, непроизвольно шагнул назад, и еще на полшага... и тут его голову окутало серебристым туманом, тело охватила слабость и Красавчик испугался, что сейчас его стошнит прямо на ботинки. Но не успел он нагнуться, как серебристая взвесь рассеялась. Зато прямо перед Генри замаячили две створки, в которых он без труда узнал створки платяного шкафа. «Ну, не гроб — уже приятно», — Красавчик осторожно толкнул ладонью левую створку. Та с отчаянным скрипом отворилась, и Генри вышел из шкафа. Заброшенная, скудно обставленная комната, в которой, по-видимому, давно никто не жил, встретила гостя страшным холодом. Похоже, здесь тысячу лет уже не топили.

— Бей эфенди... Я тут! — Креветка выскочил на середину комнаты, как табакерочный веселый чертик. Тут же бросился к сундуку, стоящему у зашторенного окна. Пошарил там и достал какое-то тряпье. — Другое место — Москова! Москова холодно. Плохо. А так будет хорошо. Ножка тепло, животик тепло — хорошо.

— Опять бабьи обноски? Давай-давай. Мне не привыкать... Значит, все ж таки Москова? А что? Отлично! Берем!

Приподняв штору, Красавчик выглянул наружу. Неизвестно, что он ожидал увидеть, но точно не роту красноармейцев, шагающую по заснеженному тротуару куда-то вдаль, по направлению к далеким луковичным куполам и башням из красного кирпича. Шел снег.

Глава седьмая. О долгожданных и неожиданных встречах

Москва. 2 января 1920 года по новому стилю

«Эх, яблочко, куды ты котисся, в члезвычайку попадес... не волотишься... Готоооовьсь! Цельсь! Пли! Улаааа».

Едва ли лет шести отроду, в огромном, перетянутом на поясе веревочкой ватнике, в мохнатой папахе беспризорник орал во всю глотку обидные куплеты и швырялся снежками. Швырялся сверху — больно и очень метко. Ловко оседлав обледеневший конек крыши бывшей богадельни, что на Сивцевом Вражеке, постреленок сгребал вокруг себя ладошками снег, стряпал белые тугие колобки и пулял по только что заступившему в утренний дозор красноармейскому патрулю, состоящему из двух вохровцев. «Готовьсь! Цельсь! Пли! Улаааа!» Серолицый человек в буденовке вел себя по-командирски и нервничал из-за того, что ему приходится подстраиваться под неровный шаг второго патрульного. Второй же ощутимо косолапил и время от времени останавливался, чтобы передохнуть. Эти вынужденные остановки позволяли засевшему на крыше «алтиллеристу» запускать особо точные и болезненные снаряды.

«Готовьсь! Цельсь! Пли! Улааа»! Каким-то невероятным образом мальчонка умудрялся еще пыхать цигаркой, зажатой между зубами. Дым красивым штопором ввинчивался в небо. Ээх! Вот кабы оказался кто-нибудь сейчас по ту сторону облаков. Вот кабы дернул за этот самый штопор. Вот кабы вылетела невидимая пробка и, вспенившись от рывка, выплеснулась бы в космос, в самую его середку студеная московская синь... Вот было бы здорово! Да только нет там никого — по ту сторону облаков.

— Прикончу засранца! — беззлобно погрозил кулаком буденовец, получив чувствительный удар снежком в затылок. Шевельнул для острастки плечом, будто собрался тут же скинуть со спины трехлинейку.

— Позалей, дядя. Не стлеляй силоту — я тебе лутце песенку спою. Опа-опа. Амелика-Евлопа. Тли плитопа, тли плихлопа. У цекиста в тсыпках зепа!

— Геть! А ну улепетывай отседова, сопля! Пасть с мылом мамка дома пусть тебе помоет!

— Дядь, а дядь, у тебя тетя-то есть или тебе и лосадь — тетя? — мальчишка выплюнул самокрутку, норовя попасть в кого-нибудь из патрульных, и соскользнул с конька прямо во двор. Громыхнуло жестяным листом, скрипнуло несмазанными петлями калитки и где-то уже на параллельной Гагаринской засвистело, заулюлюкало, завопило во всю мощь «у кооски четыле ноги»...

— Была б та мамка. Бедолага... Кому он нужный-то? Сгниет от тифа или чахотки или в яме асфальтовой насмерть замерзнет, а коли сам не помрет — пером подцепят где-нибудь или в башку пульнут ненароком. Эээх... Табачку бы, — остановился косолапый, чтобы дать отдых больной ноге. Машинально пошарил в кармане бушлата, наткнулся на прореху, сунул ладонь за подкладку, наскреб скудную щепотку сухарных крошек и липкой махры — ни покурить тебе, ни пожевать. В сердцах швырнул крохи на снег. И тушуясь, выхватил из сугроба еще тлеющий окурок.

— Как кому? Советской власти нужный! Товарищ Дзержинский лично вопросом этим занимается. Год-другой и ни одного сироты не останется. Жить будут в царских хоромах и золочеными половниками щи хлебать. Налопаются, отогреются, а там, глядишь, грамоте всякой обучатся. Счастливыми людьми вырастут! Большими! Не то, что мы с тобой, — командир сделал вид, что не заметил окурка. А, может, и вправду не заметил — думал ведь совсем о другом.

— Дай то бог, дай то бог... — косолапый лихорадочно затягивался, обжигая губы.

— А бог тут к чему? Кто такой этот твой бог-то? Вот нет... Ты скажи мне, Шульга, зачем бога приплел, а? Ты же Красной Армии боец, пролетарий...

Буденовец отчего-то страшно обиделся и до самого поворота на Староконюшенный не умолкал, поясняя «несознательному» своему товарищу, как он не прав, привлекая к обсуждению будущего какого-то буржуйского бога. Отголоски его густого баса еще довольно долго раздавались над Сивцевым Вражеком, пугая стайку отчаянных городских снегирей.

Хотя, возможно, эхо было ни при чем. И снегири никак не решались опуститься на землю к вожделенным сухарным крошкам из-за того, что белая в рыжих пятнах кошка давно уже наблюдала за происходящим, болтаясь на фонарном столбе, точно над типографским серым листком Реввоекнома и нацарапанным на тетрадном обрывке объявлением: «Готовлю по-английски во все классы трудовой школы. Продаю почти новые стулья работы Гамбса. Двенадцать штук. Бывший доходный дом Шаблыкиной. Обратиться в квартиру номер 13, спросить Сусанну Борщ».

Стоило голосам вохровцев затихнуть, как кошка сползла по столбу чуть ниже, замерла, уставившись желтым немигающим взглядом в размытые каракули, а потом тщательно сцарапала листок со столба. Со стороны могло показаться, что сначала кошка прочла объявление, а затем подумала и решила его уничтожить. Но ведь быть такого не может! Не может такого быть!